Страница 9 из 29
Фрич доказал, что любая задница мужчины вызывает в нем только отвращение, но клеймо позора уже было наложено, почти несмываемое, и Фрич, злобно шипя, ушел в тень отставки, а его пост освободился для генералов, казавшихся Гитлеру более восприимчивыми к усвоению его национал-социалистических идей...
Паулюс не догадывался, что в это время возникло нечто вроде "заговора генералов", никак не согласных с агрессивной политикой фюрера. Людвиг фон Бек призывал удалиться в отставку генерала Вальтера фон Браухича:
- Разве не видите, что фюрер разевает рот шире своего желудка? Рано или поздно, но он втянет Германию в войну, выдержать которую немецкий народ не в состоянии.
Вальтер фон Браухич обещал подать в отставку. В это время он как раз разводился со старой женой, чтобы жениться на молоденькой Шарлотте, и Гитлер одобрил его брак с этой Шарлоттой.
- Но моя старая жена, фюрер, желает иметь "отступное".
- Понимаю. Я дам вам денег, - согласился Гитлер.
- А моя молодая Шарлотта желает иметь виллу.
- В чем дело? Будет, Браухич, и вилла...
После этого Браухич согласился занять пост командующего сухопутными силами, а фон Беку он заявил, что с фюрером порывать не собирается, ибо все страхи Бека излишни:
- Наш фюрер не такой профан, чтобы допустить войну на два фронта, а Сталину не до Германии, ибо он сам не знает, как разобраться со своими маршалами...
Паулюс, пронаблюдав за расправой над Бломбергом и Фричем, за тем, как одни падают, другие возвышаются, сказал жене:
- Сейчас следует ожидать и взлета Гальдера... Думаю что Бека фюрер все же не тронет, ибо репутация этого человека безупречна, и к нему Гитлер не подыщет отмычек.
Коко волновало другое: верно ли говорят, будто вскоре начнется война более страшная, нежели при кайзере?
- Вряд ли, - отвечал Паулюс. - Германия к войне не готова. Как можно воевать, если даже в бензобаки такси заливают лишь половину бензина, разбавляя его спиртом или бензолом. Нет, на войну без горючего фюрер никогда не решится.
Он знал и другое: нехватку стали Германия покрывала за счет импорта из Швеции, а в холодильниках рейха заморожены лишь 750 000 свиных туш, раздели их на всех, и один из дней немцы поедят суп с мясом, а что потом?
- Наконец, - добавил Паулюс, - ты, милая Коко, живешь в достатке, не зная, что такое нормированные продукты или товары... - Успокойся, в ближайшее время войны не будет.
Сталин в это время сокращал военные поставки в Испанию, а Гитлер, напротив, их увеличивал, укрепляя режим Франсиско Франко, в котором видел на будущее приятного союзника. Адмирал Канарис подозрительно зачастил в Эстонию, завел в Ревеле дружбу с военными, и эстонцы теперь поставляли в абвер секретную информацию об СССР. В марте 1938 года состоялся аншлюс Австрии, отчего Германия сразу усилилась, уже начиналась подготовка к аннексии Чехословакии...
Было ясно, куда идет Гитлер и куда он тащит за собой вермахт, потому среди генералов и возник "заговор", о котором сохранилась легенда, будто сам Франц Гальдер брался застрелить фюрера в его кабинете рейхсканцелярии. Генералы, пережившие поражение в прошлой войне, не хотели второго "Версаля", они предвидели, что рано или поздно неизбежен конфликт с Востоком, а какова бы ни была Россия сейчас - верхом на лошади или верхом на танке - в любом случае эта гигантская держава всегда останется опаснейшим противником в войне с Германией. Конечно, при этом вспоминался не только завет Бисмарка, но и поучения Клаузевица, считавшего, что Россия всегда останется непобедима, а любая армия, даже самая совершенная, растворится, как пыль, в ее роковых и необозримых просторах... Узнав о недовольстве среди генералов, Гитлер пребывал в ярости. Но из многих генералов-заговорщиков только один фон Бек открыто выразил Гитлеру свое несогласие с его политикой, которая очень дорого обойдется всем немцам. Предупреждая Гитлера, чтобы не лез в Чехословакию, фон Бек подал в отставку.
"Солдатское повиновение кончается там, - писал он, - где существует сознание и где есть совесть честного человека и моральная ответственность..."
С такими словами фон Бек и удалился.
На его месте - место начальника генерального штаба сразу же был назначен фон Гальдер, желавший стрелять в Гитлера, а Паулюс в одну из ночей - по секрету - нашептал любимой жене:
- Ты догадываешься, как мне трудно сохранить свою честь на этой псарне, где все грызутся... Видишь, как все просто! Несчастный фон Бломберг, когда вел под венец свою секретаршу, разве мог подумать, что порнографические открытки с ее изображением уже давно лежат в кармане фюрера, который сам и благословил свадьбу! Но теперь, после всех манипуляций с генералами, Гитлер обрел власть над вермахтом, а его верный Кейтель толчется подле него, превратившись в Лакейтеля...
Кейтель стал начальником штаба верховного главнокомандования, а подле него выдвигался и генерал Йодль, который с Гитлером мирился. Схожие между собой, как близнецы-снаряды единого калибра, порожденные из одной матери-пушки, Кейтель с Йодлем были столь неразлучны, что даже на эшафоте в Нюрнберге их объединяла одна веревка... Гитлер спрашивал их: каков ожидается результат, если за Польшу вступятся Англия с Францией? Генералы угодливо отвечали, что возня с поляками не займет много времени:
- После чего наш вермахт развалит и всю Европу...
Гитлеру снова подсунули информацию о производстве зубных щеток в стране победившего социализма.
- Вот! - воскликнул он радостно. - Это ли не доказывает крах сталинских пятилеток? Бедные русские, даже нечем зубы почистить...
Тогда же японцы решили "прощупать" прочность дальневосточных рубежей СССР, возле озера Хасан завязались бои. Наши войска изгнали самураев, и 11 августа 1938 года японский посол Сигэмицу предложил в Москве мирные переговоры.
Но ситуация казалась странной. Ведь до сих пор все было тихо, мирно. И вдруг - ни с того ни с сего - японцы напали!
Можно догадываться, что в случае первого успеха японцы, наверное, развернули бы мощное наступление в глубину Сибири и началась бы самая настоящая война - до Байкала! Советская сторона официально признала 236 человек погибшими, а 26 бойцов получили высокое звание Героя Советского Союза.
Что-то плохо мне верится в первую цифру, ибо в этом случае на каждых девять убитых приходилось по одному герою...
Но дело не в этом, а в другом. Время, словно рентгеном, безжалостно просветило забытые страницы битвы у озера Хасан - и наружу вдруг выступили те самые язвы, о которых при Сталине предпочитали умалчивать...
Тридцать седьмой год, будь он проклят, уже сказывался на состоянии наших войск. Вот что писал С. Шаронов, участник тех событий:
"Дивизию обезглавили полностью. Арестовали комдива Васенцова, комиссара Руденко, начштаба Шталя, начальника артиллерии, начмеда и его жену... Мы, рядовые бойцы, даже не знали - кому верить?"
В штабах царила неразбериха, люди не доверяли один другому, в каждом приказе слышали голос "врагов народа". Связь работала безобразно, иногда открывали огонь по своим же людям и танкам. Бинокли офицеров были на сорок процентов негодны, при любой панике бойцы бросали противогазы, винтовки и пулеметы...
Так было, читатель, и не стоит стыдливо зажмуриваться!
Это еще не все. Дополню. На передовую слали новые полки. Но они прибывали на позицию, имея холостые патроны и деревянные макеты гранат (калабашки), с боевыми же гранатами умели обращаться даже не все офицеры, и часто после боя поле было усеяно невзорвавшимися гранатами. Оказывается, бойцов не всегда учили, как вырвать чеку перед броском. Виноваты ли в этом люди? Нет. В свое оправдание они говорили, что ради экономии (?) их учили бросать что придется, а боевых гранат многие и не видели.
- Чем же вы занимались в своей части? - спрашивали их.
- Мы-то? А мы сено в колхозах на зиму заготавливали, овощи собирали на полях. Иной час дровишки на зиму кололи. А бывало и так, что нас всех строем сгоняли лекции слушать! Иногда нам кино показывали.