Женская гордость

Как и Макс, Клея сняла с себя пиджак. Свои черные волосы она перевязала на затылке красной вощеной веревочкой, чтобы они не спадали на лицо и не мешали работать.

Собираясь ответить на ее вопрос, Макс перевел на нее взгляд, но не смог вымолвить ни слова:

Клея сидела вполоборота к нему, и его пронзила нежная, мягкая красота линии ее щеки, открывшейся из-под забранных назад волос. В помещении было тепло, и на щеках Клеи играл легкий румянец. Сегодня она выглядела особенно ранимой, и он вдруг почувствовал, как сердце его сжалось от какой-то странной, щемящей боли. Некоторое время он просто стоял и смотрел на нее: длинные пушистые ресницы, изысканно изгибаясь, обрамляли фиалковые глаза, маленький прямой нос, полные, естественного цвета губы, сейчас немного поджатые от напряженной работы. Ему страшно захотелось поцеловать ее. Неожиданно она поднялась с кресла и потянулась за чем-то через стол – у Макса перехватило дыхание при виде ее манящего, изгибающегося тела.

Красота Клеи подействовала на него так остро, что он совершенно забыл о своих бумагах. Макс не в силах был отказать себе в чувственном удовольствии просто смотреть на нее. Под прозрачной блузкой просвечивали белый кружевной бюстгальтер и отчетливая изогнутая линия – там, где кончалось кружево и начиналась нежная мягкая плоть. Не замечая его жадного взгляда, Клея снова опустилась в кресло, он же желал сейчас только одного – оказаться как можно ближе к ней. Намеренно или нет, Клея всегда возбуждала его. Даром обольщения она была щедро наделена от природы, и, хотя редко пользовалась им сознательно, мужчины неизменно попадались в сети ее женской магии.

Документы выпали из рук Макса на стол к локтю Клеи, и, влекомый неодолимым желанием дотронуться до нее, он обнял ее за хрупкие плечи и тут же ощутил, как напряглось ее тело. Она прекратила работу, подняла на него глаза и посмотрела ему прямо в лицо. Прикасаться к ней было огромным наслаждением. Он и не подозревал, что мог так соскучиться по ней, но сейчас, когда его чуткие пальцы коснулись ее нежной шеи, он понял, что по-настоящему изголодался по ней. Его охватила дрожь. Затем он нагнулся и поцеловал ее плечи, а его ласковые и настойчивые руки поймали ее в ловушку, опершись о стол по обе стороны от нее.

– Какая ты вкусная и ароматная, – сказал он, целуя ее шею там, где бешено бился пульс.

Клея закрыла глаза, стараясь не поддаваться нарастающей волне желания, которое он разбудил в ней, едва коснувшись ее. Она с горечью подумала, что, наверно, манекенщица Диана тоже была вкусной и ароматной.

Но какой смысл обижаться на него? – грустно подумала она. Стоило Максу прикоснуться к ней – здесь, на запрещенной территории, – как ее охватило такое чувство счастья, что сопротивляться не было никаких сил. Она наклонила голову немного назад и прислонилась затылком к его упругому животу, а его руки в это время продолжали свое восхитительное путешествие. Они снова скользнули вверх к плечам Клеи, пока не нашли открытый ворот блузки, проникли внутрь и легли, такие горячие и бесконечно знакомые, ей на грудь как чашечки бюстгальтера.

Губами он попробовал на вкус ее кожу, кончиком языка дотронулся до теплого румянца на щеке, поцеловал длинные подрагивающие ресницы, затем спустился вниз, к кончику носа. Еще ниже он наконец нашел ее рот. К тому времени Макс сгорал от желания и нетерпения, он весь дрожал от страсти – и чувства его со всей полнотой передались Клее. Они соединились в долгом, бесконечном поцелуе. Одной рукой она погладила его щеку.

– Мы не были вместе целую вечность, – прошептал он.

Целую вечность? Значит, она все-таки ошиблась насчет Дианы? Клея постаралась поскорее отбросить от себя эту мысль. Ей не хотелось в эти минуты думать об отношениях Макса с другими женщинами. Сейчас ей необходимо было верить, что Максу нужна только она одна. Даже если это неправда.

В порыве отчаяния Клея еще сильнее стала целовать его – он был поражен разгоравшимся в ней любовным жаром. Он весь содрогнулся, когда она провела языком по его небу, по тем заветным потайным местечкам, которые знала только она «прикосновение к которым сводило его с ума. Блузка Клеи расстегнулась, и все, что было под ней поступило в распоряжение Макса – нетерпеливы ми пальцами он начал высвобождать ее грудь из бюстгальтера, пока она не предстала перед его разгоряченным взором.

– Ты такая красивая, Клея, – сказал он тихим голосом. – Как ты сумела так околдовать меня!

Клея повернулась во вращающемся кресле так что оказалась строго напротив Макса, встала крепко прижалась к нему и обвила его шею рука ми. Она сгорала от нетерпения, от ненасытного желания быть как можно ближе к нему – и никакая сила не могла уже сдержать ее.

Макса бросило в дрожь от предвкушения особого наслаждения: иногда, очень редко. Клея отвечала на его ласки, вдруг превращаясь в страстную, неутомимую вакханку, мучительно, до боли обольстительную. Такой он видел ее сейчас – она льнула к нему, целовала, дразнила своим телом, как бы намеренно распаляя его, пока оба они, изнемогая, тяжело, прерывисто дыша, желали только одного: устранить последние преграды, мешающие их разгоряченным телам.

Пальцы его прыгали, пока он помогал ей расстегнуть юбку, – наконец она легко скользнула на пол, присоединяясь к блузке и бюстгальтеру.

– Раздень меня, – сказал он нетвердым от волнения голосом, резко прижимая ее бедра к себе

Желание в нем мучительно нарастало – казалось, раскаленные иглы пронизывают все его тело, Чуть не застонав от сладкого напряжения, Макс закрыл глаза, прижимая ее к себе все крепче не в силах отпустить ее, чтобы скинуть с себя тесную одежду.

– Помоги мне. Клея. Я не могу без тебя… Ты нужна мне.

Она обвила руками его шею, погрузив пальцы в темную, шелковистую гриву волос. Затем отстранилась немного, посмотрела томным взглядом и прошептала:

– Запри дверь.-Ее легкое дыхание мучительно-сладко обвевало его разгоряченное лицо. Макс плохо соображал от волнения.

– О, боже. Конечно.-Мягко отстранив ее от себя, он быстро прошел к двери и повернул ключ.

Когда он обернулся, Клея уже отошла от письменного стола и стояла в алькове, около одного из глубоких кожаных кресел. Вид у нее был возбуждающий, почти неприличный в открытом призыве, и Макс ощутил новый, еще более сильный прилив желания. Одежда душила его, он стал поспешно срывать ее, не отрывая жадных глаз от бледного, сладострастно изогнутого тела Клеи. Она смотрела на него с таким же нетерпением – ее распухшие от поцелуев губы полуоткрылись, прелестные глаза потемнели от страсти.

Загорелое тело Макса лоснилось здоровым блеском-широкая крепкая грудь, обильно покрытая темными курчавыми волосами, стройные худые бедра, длинные мускулистые ноги. Он начал медленно продвигаться к ней, оттягивая момент блаженства, а она манила его влажным взглядом, и вдруг кончиком языка облизнула губы.

Этот бесконечно соблазнительный жест подействовал на него так сокрушительно, что он остановился, чтобы набрать побольше воздуху, которого ему стало резко не хватать. Из груди его вырвался приглушенный стон. Он был так возбужден, что уже не замечал, как сильно колотится его сердце, впрочем, оно забилось в еще более бешеном ритме, когда она обольстительно улыбнулась и подняла вверх руки, чтобы развязать волосы, связанные красным шнурком. Ее белые мягкие груди, колыхаясь, поднялись вслед за руками. Темные коричневые кружки с удлиненными, твердыми вершинами выступили вперед, как бы приглашая его жаждущий рот к поцелуям. Клея тряхнула черной копной освобожденных волос, и сияющие шелковые завитки в беспорядке упали ей на плечи и руки, лаская полную грудь.

– Ты колдунья, – хрипло вырвалось у Макса, теперь он двигался быстро и, сделав два широких шага, оказался рядом с ней. Он схватил ее за плечи и притянул к себе. Клея откинула назад голову и засмеялась дразнящим, бесстыдным смехом, губы ее приоткрылись в ожидании обжигающего поцелуя. Он не мог оторвать от нее глаз. С напряженным лицом, с прилившей к щекам кровью, он сказал: – Цыганская колдунья.