'Не говори с тоской - их нет'

Пикуль Валентин

'Не говори с тоской - их нет'

Пикуль Валентин

"Не говори с тоской: их нет..."

Я писал роман "Из тупика" еще молодым, писал слишком горячо и страстно, наверное, потому он мне дорог и поныне. Конечно, после его публикации начался неизбежный прилив читательских писем, к которым со временем привыкаешь, как человек, живущий на берегу моря, привыкает к плеску волн. Сразу же напомню: ледокол "Святогор" - будущий славный "Красин" - когда-то плавал под флагом военного флота. Первая мировая война заблокировала наши южные порты, а поиски новых коммуникаций с Европой заставили русских моряков осваивать приполярные маршруты.

Штурманом же "Святогора" был лейтенант Николай Александрович фон Дрейер - один из героев моего романа "Из тупика". В редкой книге "Памяти борцов революции", выпущенной еще при жизни В. И. Ленина, об этом интересном человеке сказано следующее: порвав с кастовостью своего дворянского класса, Н.А. фон Дрейер целиком отдал себя делу народа и служению революции, за что в 1919 году и был злодейски умерщвлен в Архангельске белогвардейцами.

Неожиданно я получил письмо из тихой псковской провинции, славной историческими памятниками. Мне писала жившая на покое в Печорах пенсионерка Елена Александровна Чижова, благодарившая меня за то, что я в своем романе "Из тупика" не забыл почтить добрым словом ее брата Николая Александровича. Из письма выяснилось, что образование она получила в Смольном институте благородных девиц.

Помнится, я даже вздрогнул от удивления:

- Не может быть! Смолянка? Неужели?

Я сразу повернулся к своей персональной картотеке. Рука привычно изловила из ящика пачку карточек, заведенных на представителей дворянской фамилии фон Дрейер, живших в нашей стране до революции. Каково же было мое изумление, когда мне попалась карточка, уже заполненная на мою читательницу - мою же современницу! - которую я учитывал лишь в истории. Вот как бывает: думаешь, что человек давно растворился в былом, а он, оказывается, здесь, недалеко от тебя, мало того, этот человек, учтенный тобою в прошлом времени, еще и твой читатель. Карточка указывала - Елена Александровна фон Дрейер, дочь подполковника и его жены Екатерины Николаевны, урожденной Чаплиной, выпущена из Смольного института в 1912 году.

Давно увлеченный русской генеалогией, я за этой скупою карточкой уже разглядел ее родство с московским врачом М. Я. Мудровым и знаменитым математиком Н. И. Лобачевским.

Далее нашу переписку можно уподобить диалогу:

- Генриетта фон Дрейер, - спрашивал я, - в конце царствования Екатерины II проживала в Петербурге, давая девицам уроки игры на арфе. Не ваша ли родственница?

- Очевидно, - отвечала мне Елена Александровна Чижова, - эта музыкантша была бабкою моего отца.

- Ваш отец служил в гарнизоне Оренбурга?

- Не помню. Он умер еще в конце прошлого столетия.

Я опять роюсь в картотеке, проверяя себя:

- А ваша матушка Екатерина Николаевна, кажется, была и во втором браке. Простите, за кем?

- За столичным врачом Николаем Гамалея, который умер в Ленинграде. Мама пережила его почти на двадцать лет и погибла в невыносимых условиях ленинградской блокады.

- Возможно, - напоминал я, - вам известно, что в Париже на конкурсе красоты получила почетный титул "Мисс Россия 1936" некая Ирина фон Дрейер. Вы знаете о ней?

- К этой ветви Дрейеров, - следовал ответ из Печор, - мы не имели близкого отношения. Но я слышала, что "Мисс Россия 1936" стала женою Дрейфуса, очевидно, потомка того самого Дрейфуса, что так знаменит своим процессом.

Наш письменный диалог продлился до осени 1973 года.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Издавна укоренилось представление о смолянках как о лилейных созданиях, взращенных в тепличных условиях дортуаров, а в обыденной жизни ни к чему не годных! Между тем, если проследить жизненные пути смолянок, то средь них сыщем немало писательниц и общественниц, профессоров и ученых, одна из смолянок в прошлом веке даже погибла во время опытов со взрывчатыми веществами. Кто же такая Елена Александровна Дрейер, в браке Чижова?

Сразу дам документальный ответ: она старший лейтенант Советской Армии, кавалер трех боевых орденов. Странно ли?

Нет, не странно, если эта женщина была сестрой милосердия еще в первую мировую войну, а в грозном 1941 году снова пошла на фронт. На этот раз с мужем-ополченцем и сыном Ярославом, молодым актером. Муж был убит в бою. Сын погиб в штыковой атаке под стенами Ленинграда.

Это был храбрый юноша. Мать сама вынесла его с поля боя и похоронила по-солдатски в общей могиле. "За годы войны старшая медсестра Е. А. Чижова спасла сотни солдатских жизней". Так было написано в газете "Ленинградская правда" от 9 марта 1945 года, когда оставались считанные дни до великого Дня Победы, и в эти дни старший лейтенант Е. А. Чижова шагала по земле Восточной Пруссии, а газета опубликовала ее письмо: "Пруссия горит. она горит, как когда-то горели Колпино, Пушкино и Красный Бор. Я в стране, которая убила моего сына. Но я пришла сюда не мстить, а помогать моей армии." Фронтовой корреспондент Дм. Остров писал тогда же: "Об этой женщине тепло вспоминают сотни бойцов и командиров, от души желая ей долгой и хорошей жизни. Три ее ордена свидетельствуют о бесстрашном сердце русской женщины, идущей с санитарною сумкой по полям боев в Восточной Пруссии.".

Елена Александровна завершила свой ратный путь в боях за Вену и Прагу! Война закончилась, а она вернулась в родной город на Неве. Увы, ее квартира была разгромлена прямым попаданием вражеского снаряда. Ничего от прошлого не осталось, а на стене. На стене, чудом уцелевшей, хотя и пораненный осколком, висел маленький портрет ребенка. Это не был портрет ее сына! Семейные предания связывали этот портрет с именем поэта Пушкина, будто это он изображен на миниатюре, еще младенцем.

В 1949 году Елена Александровна решила отнести миниатюру в Пушкинский Дом, "думая, как писала она мне, что это будет им интересно". Естественно, там ее сразу же спросили:

- Чем вы можете доказать, что этот ребенок - Пушкин?

Елена Александровна вспомнила семейную легенду:

- Надежда Осиповна Пушкина, мать поэта, подарила портрет Софье Матвеевне Мудровой, дочери врача, который был домашним доктором родителей поэта. Дочь Мудрова была выдана за Великопольского, мота и картежника, ныне всеми забытого поэта, памятного, пожалуй, одной лишь строчкой: "Глава "Онегина" вторая съезжала скромно на туза". Дочь же Великопольских, Надежда Ивановна, стала женою Николая Андреевича Чаплина, моего деда. Мать рассказывала, что эта миниатюра памятна ей с детства как самое драгоценное в нашей семье. Детям даже не позволяли ее касаться.

Мнение специалистов из Пушкинского Дома было таково: семейная версия весьма сомнительна; и потому детская миниатюра была ими отвергнута.

Через год после этого случая в Ленинграде гастролировал московский театр имени М. Н. Ермоловой, который поставил пьесу А. Глобы "Пушкин". В заглавной роли блистательно выступил актер В. С. Якут, игравший ярко и вдохновенно. В антракте Елена Алексавдровна подарила артисту эту миниатюру.

- Если пушкинисты не верят, что это Пушкин, то вы-то поверьте мне, что это он. еще маленький!

В. С. Якут запомнил Чижову такой: высокая, статная и красивая женщина. Правда, артиста удивили ее слова:

- Дарю вам этот портрет поэта с одним обязательным условием: нигде и никогда не публиковать его.

Если бы актер тогда же спросил ее, почему такое жестокое условие, Елена Александровна ответила бы: "Меня очень обидели невниманием к моим словам. Я не могу не верить в то, что это Пушкин, но и не могу доказать то, что стало семейной легендой". Много лет спустя Елена Александровна писала мне, что артист В. С. Якут, "когда открывался Музей (Пушкина) в Москве, спросил моего разрешения сдать портрет в музей, чему я была очень рада, а потом, когда многажды упоминали меня в разных случаях - я очень переживала". Понять ее переживания можно.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.