Страница 141 из 142
Этюд в рассветных тонах
Если судить непредвзято, забыв о наработанных стереотипах и традициях подачи читающей публике образа той или иной эпохи, то Средние века предстанут не такими уж грязно-серыми по колориту, иррациональными по духу и бессмысленно-тревожными по атмосфере.
Сам термин «Средние века» имеет разные значения для христиан того времени, полагающих, что они живут в промежутке между первым и вторым пришествием Христа, для ученых эпохи Просвещения, воспринимавших этот период как торжество варварства, и для современного обывателя, чей ассоциативный ряд непременно составят фигуры: рыцаря в громыхающих доспехах; инквизитора, греющего руки в пламени костра, где корчится в судорогах красавица-ведьма; сарацина в тюрбане, играющего отрубленной головой благонравного христианина; монашенки со свечой, применяемой в роли фаллоимитатора и, пожалуй, благородного разбойника, снисходительно раздающего золотые слитки пьяным от счастья сельским беднякам.
Естественно, все было гораздо сложнее и в то же время проще, как это всегда бывает в жизни, где кроме черного и белого цветов существует безмерное количество полутонов и оттенков, каждый из которых способен придать картине совершенно оригинальный колорит.
Например, так называемая реконкиста в Испании была не просто процессом «национально-освободительной борьбы испанского народа против арабских поработителей», как это могло преподноситься советскими учебниками, а и весьма заметным откатом цивилизации в сторону варварства, так как городская культура мавров была неизмеримо выше культуры пиренейских плоскогорий, которую несли освободители от «мавританского гнета», и памятники культуры того времени ясно дают понять, who is who в плане уровня человеческого развития.
А если совершенно откровенно, то, как это ни кощунственно звучит, все национально-освободительные движения — это не более чем стремление тех или иных деятелей, способных раздобыть оружие для толпы бездельников, пробиться с помощью этой толпы к вожделенной кормушке, которой пользуются какие-то наглые чужаки. Занятые полезным трудом люди, как правило, в таких авантюрах не участвуют: некогда. Да и в итоге в их жизни ничего ведь не меняется. Это у бездельников появляются новые возможности пожить на дармовщину, выкрикивая лозунги…
Вон Дракула сражался против турок… Упаси Бог…
То же касается и объединения «родных» земель.
Лишь к концу Средних веков хоть как-то сформировались национальные государственные образования, и люди, населяющие те или иные местности, смогли назвать себя французами, итальянцами, русскими и т.д.
В связи с этим весьма странно звучат территориальные претензии, основанные на пространственном статусе того или иного народа до, скажем, XIII—XIV веков. Достаточно яркий пример подобной нелепости — государство Израиль, построенное на землях древнего Израиля и Иудеи под предлогом торжества исторической справедливости. Исторической справедливости вообще не существует как таковой, так что не лучше ли было бы купить у палестинцев этот участок земли, а не отнимать силой? Им-то, может быть, и все равно, но вот лидерам… Неровен час утратится смысл национально-освободительной борьбы, и тогда придется идти работать…
То же касается и Кубы, и Вьетнама, и Чечни, и всех «горячих точек» прошлого, настоящего и, увы, будущего.
КСТАТИ:
Блуд мировых переустройств и бред слияния в экстазе имеют много общих свойств со смерчем смыва в унитазе.
Игорь Губерман
Борьба за «социальную справедливость» имеет те же пружины и те же характерные черты.
Природное неравенство возможностей исключает равенство как имущественное, так и социальное, так что все требования равенства — не более чем фарисейская уловка, имеющая своей целью пробудить темные инстинкты толпы и направить вспышку негативной энергии в русло, намеченное желающими припасть к кормушке.
В ином случае на что мог рассчитывать в этой жизни несостоявшийся присяжный поверенный Владимир Ульянов?
Или сельский балагур Гийом Каль, возглавивший в мае 1358 года восстание французских крестьян под названием «Жакерия»?
Или его английский коллега Уот Тайлер, заваривший кровавую кашу в 1381 году?
История не знает ни одного крестьянского восстания, которое бы увенчалось победой. Казалось бы, печальный французский опыт, за ним английский, немецкий и чешский способны подвести к определенным выводам относительно бесперспективности попыток бесплатного пользования землей, освобождения от налогов и т.д., однако этот опыт не остановил упорного стремления всегда учиться на собственных ошибках, вернее, не учиться, а попросту их повторять, не задумываясь о последствиях.
Конечно, восстание восстанию рознь, и там, где целью восстания бывает не попытка извращения естественного положения вещей, а восстановление именно такого порядка, то его результаты свидетельствуют о существовании вселенской справедливости, которая всегда восторжествует над хаосом.
КСТАТИ:
«Только слабые совершают преступления: сильному и счастливому они не нужны».
Вольтер
Таким было восстание ректора Пражского университета Яна Гуса (1371—1415 гг.) против беспредела, творимого в Чехии католическим духовенством, против его вопиющей коррупции, торговли индульгенциями, распущенности и т.д. Церковники сожгли его на костре, но вызванное Гусом движение всех слоев чешского населения если не изменило в корне сложившегося положения вещей, то, несомненно, привело к гармонизации общества. Церковь допустила великое множество тяжких ошибок, самой зловещей из которых было размежевание христианства в 1054 году. Учитывая последствия этого размежевания, которые не замедлили сказаться уже в эпоху Средневековья и продолжают сказываться по настоящее время, можно без колебаний назвать эту ошибку преступлением, причем с заранее обдуманным намерением.
Очень важно, чтобы наказание было абсолютно адекватно преступлению, без учета вероятной слабости преступника, иначе оно попросту не имеет смысла.
Думается, средневековый человек именно таким и воспринимал Божьи наказания за свои грехи, и когда на него сваливались вражеские нашествия, наводнения, землетрясения или эпидемии чумы, он не роптал, не проклинал злую судьбу и не искал козлов отпущения. Как правило, конечно. Дураки, они ведь в каждой эпохе — дураки…
Ю. Ш. фон Карольсфельд. Агнец открывает книгу
КСТАТИ:
«Дураков не куют, не отливают, они производятся сами».
Даниил Заточник
Но, по правде говоря, дураки в эпоху Средневековья играли гораздо более скромные роли, чем в другие, более демократичные времена, когда судьбы войны и мира решало большинство, значительная часть которого — не самые умные, мягко говоря…
Именно в Средние века, в эпоху жестко насаждаемого суеверия и агрессивного мракобесия, был заложен фундамент реформации духовной жизни, основа всех грядущих перемен в структуре человеческих отношений. Как сказано в Писании, в начале было слово…
А потом уже те, кто его произносили.
И прочие материальные реалии бытия.
Как бы там ни было, но Средние века символизируют движение от ночи к рассвету, а это направление представляется гораздо более заманчивым, чем обратное.
КСТАТИ:
«Когда нет радости, тогда надежда на будущую радость — тоже радость».
Уильям Шекспир