Страница 7 из 115
Казимир не стал вмешиваться в русские дела. Он пожаловал "на прокормление" женам Бориса и Андрея город Витебск, но отговорил мятежных князей выступать против брата. Поведение Казимира свидетельствовало нежелании обострять отношения с Иваном III. Более того, даже в грозную осень 1480 г., когда на восточных границах Руси встала Большая орда хана Ахмата, Казимир сохранил нейтралитет.
Видимо, в Ливонии. не пеняли, что вмешательство Казимира IV в русские дела было не эпизодом, а четко прослеживаемой политической линией.
Еще до начала военных действий против Пскова фон дер Борх заметно оживил сношения с великим магистром Ордена. Их довольно обширная переписка свидетельствует о самых тесных контактах между Ливонией и Пруссией, о политической, экономической и военной поддержке, оказываемой Кенигсбергским капитулом своему Ливонскому филиалу. Не было ни одной серьезной военной операции, о ходе или подготовке которой не извещался бы Кенигсберг. Например, в самые первые дни войны фон дер Борх не только информировал великого магистра Ордена фон Вецгаузена о нападении ливонских отрядов на Вышгородок, но и сообщал о планах готовящегося похода против Гдова. Правда, нападение на Гдов 20 января 1480 г. было отбито объединенным московско-псковским войском. Вскоре, по сообщению Псковской летописи, русские ратники "поехали ко Пскову все добры здоровы со многим добытком". Ухудшение положения заставило фон дер Борха немедленно просить у великого магистра денежного кредита и сказания немедленной военной помощи против отрядов князя Андрея Никитича Оболенского, вторгшихся под Юрьев.
Ливанский магистр самым подробным образом извещал фон Вецгаузена и о летнем походе против Пскова, предпринятом во второй половине августа 1480 г. На все свои письма фон дер Борх получал ответы великого магистра, выдержанные в самом благожелательном духе. К сожалению, для фон дер Борха дело тем и ограничивалось, ибо общее состояние Тевтонского ордена в Пруссии было таково, что оказать серьезную помощь Ливонии си не мог. Кенигсбергский капитул вынужден был считаться с внешнеполитическими планами короля Казимира IV, ибо как раза это время Орден довольно послушно шел в фарватере польской политики, не имея сил на прямое противодействие Польше.
А тем временем, в феврале 1481 г., двадцатитысячная рать Ивана III тремя отрядами вторглась в Ливонию и за четыре недели сожгла замок Феллин и взяла крепости Роннебург, Каркус и Тарваст. Оценивая результаты этого похода, летописец писал: "и поможе бог во всяком месте воеводам князя великого и псковичам и отмстиша немцам за свое и вдвадесятеро, али и боле".
В создавшейся обстановке магистр Ливонии вел себя далеко не лучшим образом. Он бросил на произвол судьбы замок Феллин и сбежал под защиту рижских стен за день до того, как подошли русские войска. Находясь в Риге, фон дер Борх не вышел навстречу русским, в страхе наблюдая за тем, как шли по земле Ливонии полки Ивана III. Тем самым магистр вызвал против себя недовольство всех сословий Ливонии.
Его послы Гердт фон Маллинграде и Иоганн фон Браме выехали в апреле 1481 г. в Кенигсберг, Здесь они имели аудиенцию у великого магистра, но результаты ее оказались более чем скромными: фон Вецгаузен и на этот раз ограничился обещанием послать небольшой отряд для войны против русских. Далее послы отправились к германскому императору Фридриху III. Последний признал Берндта фон дер Борха имперским князем и дал ему гроссмейстерские прерогативы, подчинив его власти и Ригу и Рижское архиепископство. В письме к папе Сиксту IV император просил признать Рижским архиепискспством двоюродного брата магистра - Симона фон дер Борх.
Решения императора не встретили никакой поддержки среди горожан Риги, тем более, что в памяти у всех еще было живо позорное поведение магистра во время недавнего приступа русских ратей. Зато они решительно поддержали посланца папы Сикста IV, который наконец-то добрался до Риги с папской буллой об отлучении Берндта фон дер Борх от церкви. Папская булла вменяла в обязанность всем верующим оказывать неповиновение магистру и выступить против него с оружием в руках. Горожане Риги поддержали архиепископа Стефана и даже произвели нападение на замок фон дер Борха. Внутренние усобицы, вспыхнувшие в Ливонии, заставили рыцарей ордена просить у русских мира. Воскресенская летопись сообщает, что этот мир был заключен в 1482 г. под Нарвой.
Стабилизация внутреннего положения в Ливонии стала возможной благодаря мирным отношениям с Россией. Договор, подписанный в 1482 г., входил в так называемый "Данилов мир", заключенный в 1474 г. между Псковом и орденом при участии великокняжеского воеводы Даниила Дмитриевича Холмского. И хотя в 1482 г. мир был заключен на десять лет, фактически он сохранялся до 1494 г., ибо именно в этом году истекал срок действия "Данилова мира". Таким образом, ливонцы могли не спасаться русского вторжения до истечения этого срока. Они этим воспользовались. С 1482 г. все силы Ордена в Ливонии были брошены на борьбу с горожанами Риги. Она продолжалась до 1491 г. После неудачной для рижан битвы под Нойермилленом
Рига вновь подпала под власть магистра и архиепископа, заключив тяжелый для города Вольмерский договор.
Мы познакомились с некоторыми сторонами общеполитической обстановки, сложившейся в юго-восточной Прибалтике в 1477-1490 гг. Была еще одна их особенность. Орденские сановники пытались вовлечь в ливонско-русский конфликт губернатора Швеции Свена Стуре Старшего. Из письма фон дер Борха великому магистру мы узнаем, что после того, как русские побили шведов, последние захотели объединиться с Ливонией и стали усиленно искать союза с Орденом претив великого князя Московского. Фон дер Борх писал далее, что и он не прочь бы сделать это, но хочет присоединить к антирусскому союзу еще и Великое княжество Литовское. В ходе войны Свену Стуре не удалось консолидировать свои усилия с фон дер Борхом, но магистр понял, что он может рассчитывать поддержку губернатора Швеции. Благодаря постоянным контактам с Ливонией знал об этом и великий магистр Тевтонского ордена. В 1484 г. он решил использовать шведско-русский антагонизм с пользой для Ордена. Через капеллана Свена Стуре великий магистр предложил губернатору Швеции отдать шведскую корону сыну польского короля Казимира IV Сигизмунду. За это великий магистр хотел бы получить обратно земли Западной Пруссии, отошедшие к Польше по Торуньскому миру1466 года. Швеция же благодаря этому сможет успешно бороться с русскими, ибо ее обязательно поддержат и Польша, и Тевтонский орден, который, получив обратно Западную Пруссию, станет значительно сильнее.
Фон Вецгаузен, делая такое предложение Свену Стуре, по-видимому, решил сыграть на том, что Казимир IV к этому времени стал ревностным поборником полуфантастической идеи: создать в центре Европы могучую коалицию государств во главе с королем Польши, все участники которой происходили бы из дома Ягеллонов. По замыслу Казимира, престолы Центральной Европы должны были принадлежать его пяти сыновьям. /Всего у Казимира было шесть сыновей, но один из них умер в 1483 г./. План Казимира выглядел следующим образом: 29-летнему Владиславу предназначалась корона Чехии, 25-летнему Яну-Ольбрахту - корена Польши, 24-летнему Александру - престол Великого княжества Литовского, 17-летнему Сигизмунду - престол господаря Молдавии и 16-летнему Фридриху - сан великого магистра Тевтонского ордена. План этот был более всего уязвим в двух последних пунктах: молдавский воевода Стефан никогда бы и никому не уступил своего престола, а за спиной Тевтонского ордена стояла империя Габсбургов, всемерно оберегавшая эту немецкую колонию в Прибалтике. Фон Вецгаузен, по-видимому, зная это, и предложил Свену Густавсону Стуре кандидатуру 17-летнего польского принца, тем более, что и губернатор Швеции был весьма заинтересован в поддержке дома Ягеллонов. И все-таки Свену Стуре реализация этого плана, по-видимому, показалась довольно опасной, потому что последствия польского вмешательства в дела Швеции могли оказаться самыми неожиданными. План фон Вецгаузена вследствие всего этого потерпел неудачу.