Страница 4 из 29
КАК Я ПРОЯВЛЯЛ ЧУТКОСТЬ
Виталька Смородин мой самый лучший друг, и живем мы с ним на одной улице. Он в том доме, где "Гастроном", а я - где "Рыба - мясо - овощи". И все знают, что мы дружим, живем рядом и учимся в 4-м "Б". А вчера в школе Виталька прыгал на лестнице и чуть не вывихнул ногу. Школьная врачиха уложила его в своем кабинете и сказала, чтобы он не смел подниматься целых три часа. А лично мне она поручила сообщить его родителям, что он полежит и придет, в общем, чтоб они зря не волновались. Я побежал к Витальке. Я точно знал, что в это время дома бывает только Виталькина бабушка. А она волнуется даже тогда, когда совсем не из-за чего волноваться. И я старался бежать быстрее, чтобы сообщить ей, что не надо зря волноваться. Я даже не стал ждать лифта, а помчался на шестой этаж и стал звонить. Я старался звонить погромче, чтоб Виталькина бабушка скорей открыла и поскорей узнала, что не надо волноваться. Потом я стал стучать в дверь кулаком и ногами. И как только бабушка отворила, сразу сказал: - Вы только не волнуйтесь, Виталька покалечился. Я даже не успел ничего объяснить, потому что бабушка сразу зашаталась и села на диван. Ей стало плохо. Я помнил, что в таких случаях надо срочно вызывать "Скорую помощь", только вдруг забыл, как это делается. Но я не растерялся и решил, что Виталькин дедушка сделает это лучше меня. Я подумал, что он сейчас, наверное, сидит на бульваре и играет с другими пенсионерами в шахматы. Я подумал так и побежал на бульвар. Я бежал даже быстрей, чем раньше. И когда я издали увидел Виталькиного дедушку, то закричал что было сил: - Вызывайте для вашей бабушки "Скорую помощь"! Дедушка сначала не понял, а когда понял, схватился за сердце, покраснел и стал закрывать глаза. Но еще до того, как он закрыл их, я все-таки успел добавить: - А Виталька покалечился! Я хотел еще, конечно, сказать про самое главное, про то, что не надо волноваться, но Виталькин дедушка все равно меня уже не слушал. И что за привычка у этих взрослых: сначала не дослушают до конца, а потом мы во всем оказываемся виноваты. Ну, тут все пенсионеры побросали шахматы и стали советоваться, как сообщить родственникам дедушки о случившемся. А я сказал, что знаю, где работает дедушкина дочка, то есть Виталькина мама, и меня послали за ней. А Виталькина мама как раз работает в нашем "Рыба - мясо - овощи". Я летел, как стрела, и думал, что тетя Шура тоже, наверное, очень расстроится и что нельзя прямо с бухты-барахты сообщать ей о всех неприятностях сразу. Я решил, что надо ее как-то подготовить, но не знал, как именно. Я постарался как можно спокойней вбежать в магазин и увидел, что к тете Шуре стоит очередь за бананами. Я спросил, кто последний, и решил пока обдумать, как лучше предупредить тетю Шуру. Я честно думал, но придумать ничего не сумел. А в это время подошла моя очередь. - Здравствуй, Волик, - сказала тетя Шура. - А где твой друг? - Не знаю, - ответил я и, наверное, очень покраснел, потому что мне сразу стало жарко, хоть было жарко и до этого. - Сколько бананов тебе свесить? - А мне не нужны бананы. - Так зачем же ты стоял в очереди? - Так просто. - Ты бы лучше уроки делал! - сказала тетя Шура. - До свиданья, - ответил я и отошел от прилавка. Вот дурак! Но потом опять вернулся и сказал: - Тетя Шура, я чуть не забыл... Вы только не волнуйтесь... Виталькиному дедушке стало плохо. Он сейчас на бульваре, а меня за вами послали. Все-таки хорошо я сделал, что постепенно ее подготовил. С тетей Шурой ничего особенного не случилось, она только заахала, заметушилась и пошла со мной. Сначала мы просто шли, потом побежали... - А знаете, тетя Шура, - сказал я на бегу, - у вашей мамы сейчас обморок. - Как обморок? - спросила тетя Шура и остановилась. - Да так. Я ей только сказал, что Виталька покалечился, а она... Тетя Шура побледнела, зашаталась и прислонилась к фонарному столбу. Я сразу понял, что мне придется бежать за Виталькиным отцом... Но тетя Шура молодец! Она быстро взяла себя в руки, стала обо всем расспрашивать и, когда я ей все рассказал, сразу успокоилась и позвонила по автомату в "Скорую помощь". Виталькиного дедушки на бульваре не было. Пенсионеры сказали, что он принял валидол и побежал домой. А когда мы пришли к Витальке, там уже все были в сборе: и дедушка, и бабушка, и Виталька, и два врача из двух "скорых помощей". Одну вызвали мы с тетей Шурой, а вторую по дороге домой вызвал Виталькин дедушка.
БЕЗ НАМЕКОВ
Виктор Кузнецкий - бессменный редактор нашей стенгазеты "За сокращенные штаты". Амбиция у него невероятная и, так сказать, обратно пропорциональная амуниции. Однако есть у Кузнецкого и одна редкая способность: он умеет любую самую простую ситуацию превратить в безвыходное положение, а потом из этого положения найти неожиданный выход. Недавно Кузнецкий заглянул к нам в конструкторское бюро и знаками вызвал меня в коридор. - Ну даешь! - сказал он, хлопая меня по плечу и восторженно тряся головой. - Ты о чем? - О твоем рассказе. Хороший рассказ, толковый! Пойдем покурим. Мы прошли в конец коридора, вышли на лестничную площадку и, усевшись на подоконник, закурили. Я вообще-то не курю. Но не так часто хвалят мои рассказы, и я надеялся услышать что-нибудь приятное. - Нужный рассказ и смешной, - сказал Витя, поблескивая очками. - Он будет украшением нашей стенгазеты! Только имя героя лучше все-таки изменить... - Почему? Обычное имя - Семен Семеныч. - Конечно, обычное. Но все подумают, что ты имеешь в виду Степан Степаныча. - При чем здесь Степан Степаныч? - искренне удивился я. - Ведь рассказ о том, что Семен Семеныч увлекается хоккеем в рабочее время. А всем известно, что наш Степан Степаныч ни разу не был на стадионе и не может отличить хоккея от футбола. - Вот видишь, - легко согласился Кузнецкий, - так зачем тебе нужно, чтобы кто-нибудь истолковал твой рассказ как-нибудь не так? Ты только не подумай, будто я заступаюсь за Степан Степаныча, потому что он наш директор... - Да поверь, я вовсе не имел его в виду. - Верю. Но ведь твое произведение буду читать не только я. Нет, нет, имя-отчество необходимо изменить. - Пожалуйста, я могу превратить Семен Семеныча в Иван Иваныча. - Степан Степаныч, Иван Иваныч... - медленно проговорил Витя, как бы прислушиваясь. - Нет! Все равно напрашиваются ненужные аналогии. - Хорошо, пусть героя зовут Пантелеймон Казимирович. - Уже лучше. Но все-таки многие догадаются. - О чем догадаются? - закричал я. - Старик, ну зачем ты так со мной разговариваешь? - обиделся Кузнецкий. Ты же сам знаешь, что мне твой рассказ нравится и я тебе желаю добра. Ты сам говоришь, что не имел в виду Степан Степаныча. Значит, следует сделать так, чтобы это было ясно. - Каким образом? - Надо подумать. Беда, понимаешь, в том, что Степанович и Казимирович одинаково кончаются на "ич"... - В русском языке все отчества имеют окончание "ич". - Почему все? А Вера Михайловна, например? - Но Вера Михайловна женщина... - Ну и что? - А действительно, что, если героем рассказа будет не Семен Семеныч, а женщина - Аглая Тихоновна? - предложил я. - Это идея! - оживился Кузнецкий, но тут же снова задумался. - Нет, с женским именем еще обидней для шефа получается... Итак, Виктор Кузнецкий сделал свое дело: положение стало безвыходным. - А может, превратить рассказ в басню, - робко предложил я. - Один Медведь любил хоккей... - Шито белыми нитками! Неужели ты думаешь, никто не догадается, кого ты называешь Медведем? Ты уж лучше прямо напиши - Степан Степаныч! - Вдруг Кузнецкий обрадованно засмеялся и соскочил с подоконника. - Слушай, а что, если вправду назвать твоего героя Степан Степанычем? А? - Как? - не понял я. - А вот так: Степан Степаныч! - Но... - Никаких "но"! Это замечательный выход! Ведь никто не подумает, что ты решился в открытую писать про нашего Степан Степаныча. Без намеков, без всяких там басен, впрямую называя его полным именем. И всем будет ясно, что если бы ты имел в виду нашего Степан Степаныча, то назвал бы его Семен Семенычем, Пантелеймоном Казимировичем или Аглаей Тихоновной. Это азбучная истина. Положись на меня. Я положился, назвал героя Степан Степанычем, и рассказ поместили в стенгазету. Кузнецкий все-таки нашел выход из безвыходного положения!