Право на смерть

С рассвета бежал Андрей до времени. Когда глаз перестает различать следы Копыт на сухой земле. Так Андрей гнал бы оленя. Но не по следу оленя бежал он. И не по следу лесного быка-тура или железнобокого вепря. Не раздвоены были копыта, промявшие землю. Не зверя лесного преследовал Андрей - всадников. Воров.

Вчера еще бежали они вдвоем, вместе с единокровным Братом. Но раздвоился след, и разделились братья. Три всадника, три убийцы, три похитителя достались Андрею. Все, о чем молил Покровителей, - чтобы ему достались полонившие сестренку. Чтобы он. а не брат Умеш взял с них Кровный долг.

Молод он был. И месяц не обернулся, как стал мужчиной. По что с того, что ростом Андрей едва по плечо матерому воину. Долг на нем, а значит, и сила за ним.

Бежал Андрей и не чувствовал ног. И мешка, удобно закрепленного на спине, не чувствовал. И копьеца с крепким железком - на сгибе правой руки. Один он.

По не боялся троих. Думали - уйдут от мести. Унесут их лошадки no тайным тропам в чужой лес. Не уйдут. Никогда не уйдет в лесу всадник от лесного же пешца. Потому что выносливей лошадки человек. Особенно же если толкает его в спину неотмщенная кровь. И еще надежда:

Копыта одной из лошадей проминали землю глубже, чем другие. Значит, несет она двойную ношу.

Стемнело. Не видно стало следов. Но Андрей продолжал бежать. В темноте. Запах дыма уловили его ноздри. А вскоре и огонек замерцал впереди. Не скрывались вороги. Надеялись - далеко ушли. Оторвались от возможной погони. Карая погоня, если всего лишь двое мужчин оставались в селении во время набега? Да и те погибли, давая возможность уйти своим в лес. А было б иначе - не осмелились бы воры набежать. А осмелились бы - умерли. А так - ушли. И добычу взяли. И еще девушку, что подвернулась по дороге, на свою беду не схоронилась, как другие.

Замерцал огонек и перешел Андрей с бега на шаг. Шаг же его был неслышен, как у крадущегося зверя.

Вот они! Трое. И, спасибо вам, покровители, - девушка-полонянка.

По одежде, по волосам длинным, в косы сплетенным, узнал Андрей, откуда воры. Из тех они, что живут в двадцати днях пути в доме лесном единым мужским братством. У этих все общее: еда, скот, девушки. Только оружие у каждого свое. Из рода они, что живут по старинному обычаю. Хотя теперь лишь нетерпимцы да изгои уходят к ним в чащу. Иное время, иные боги. Андреев же род - пришлый. Хоть и обосновались на ничьей земле семь поколений тому назад, И теперь это - их земля. И лес - их. И Боги здесь - тоже их.

Андрей притаился за кустами малинника, выглядывая что нужно. Трое. Поели уже. Мяса поели - вон остатки свиного бока над огнем коптятся. Поели - и отяжелели. Сытые, сонные. Скоро двое лягут, один сторожить останется. Неважный из него сторож после такой трапезы.

По-умному было б - подождать. Но Андрей не хотел ждать. Как увидел проклятых, так все внутри закипело.

Скинул он со спины сумку, натянул тетиву, сдвинул поудобнее, развязав, тул со стрелами. Стрелы у него легкие, с костяными наконечниками. С такими ни щит не пробьешь, ни даже куртку из толстой, особо выделанной для боя турьей шкуры. Да и не надобно: совсем близко подобрался Андрей. Слышал даже, о чем говорят вороги. Знамо о чем: как удачно набежали да как ушли ловко - лишь коня потеряли в охотничьей ловушке. Коня жаль, но зато девушку взяли. Привезут своим - большой почет будет. И добыча опять-таки. Немалая добыча: береговики - они богатые!

То один, то другой бросали на полонянку нежные взгляды. Но не трогали. И не тронут, пока к себе не привезут. Первая доля от всего - старшим. Иначе бесчестье и беда на всех.

Андрей приподнялся, наложил первую стрелу, попросил у покровителя удачи-подмоги и спустил тетиву, мыслью провожая посланницу.

Тихо пропела стрелка (охотничья, молчаливая) и со знакомым звуком ударила в мягкое тело. В горло тому, кто показался Андрею меньшим из троих. А значит, менее ценным для кровного выкупа.

Не успела первая ударить, как пустил стрелок вторую - в другого ворога. С тридцати шагов в беличий глаз попадал Андрей, a yж с пятнадцати в человечий как промахнуться? И не промахнулся. Еще одна пошла (три стрелы - за один вздох) и прободила третьему, на вид наибольшему, правую руку пониже локтя

Первый умер сразу. Второй - закричал, как зверь кричит. Больно! Легкa стрела. Была б тяжела, пробила бы кость - насмерть. Но не будет вору такой смерти, не будет. "Кричи, кричи,- подумал Андрей. - За криком и меня не услышишь!.

Четвертая стрела ушла - в третьего. Только он вскoчил, за древко, из pyки торчащее, схватился - фьють - и второе запястье навылет, и, в правую ладонь, как игла у умелой швеи. Не ошибся Андрей: третий -самый крепкий. He вскрикнул, не потерялся, пал на землю, за бревнышко, что в кocтpe горело. Укpытьcя хотел, да не успел. А Андрей успел. И пятую стрелку воткнул. В ногу. Хороши у него cтpeлки! Лeгки, тoнки, xpyпки. Haкoнeчник зазубренный. Дернешь - древко в руке, а он - в ране.

Второй же - все кричал. Да так, кричa, и кинулся к оружию, меч схватил. Совсем от боли ум потерял. Одна pyкa глаза прикрывает (стрела между пальцев торчит), вторая мечом машет. Кого рубит? Тень свою?

А третий меж тем пополз. В темноту пополз. Услышал Андрей, как посвистывает: лошадь зовет. Услышал - лук за спину, копье в pyкy и бегом.

Вовремя поспел: третий уже pyкoй окровавленной к кoнcкой узде потянулся.

Ударил Андрей копьецом в лошадиный кpyп. Несильно, чтоб испугать. Вздернулся конь на дыбы - oпpoкинулся седок на спину, метнулся Андрей лаской-убийцей, кольнул копьецом. Быстро, как галка клюет. И еще раз. И еще. В ногу, в плечо, в другое плечо, неглубоко, точно. И отсрочил. А враг смотрел с земли, молчал. Должно, понял уже, что будет. Нe тяжелы раны, да как онемеют разорванные мышцы, станет человек беспомощен, кал червяк.

А тот, на поляне, все еще надрывал глоткy. Дypaк да и только.

Подняв лук, Андрей шагнул на освещенное косогором место - дал ворогу заметить себя. Но не дал ударить. Пятая стрела ослепила его окончательно. Махнул крикун мечом - отбить, да промахнулся. А Андрей - нет. Слепой еще пер на него, размахивая оружием. Что ж, хороший клинок всегда пригодится. Хотя и не мастак Андрей рубиться: большой меч пока тяжеловат для него.

Подхватив с земли камушек с полкулака размером. Андрей сноровисто метнул его в лоб ослепленному. И тот упал.

- Ласка, ты ли? - позвала сестренка.

- А то ктo ж! - откликнулся Андрей и поспешил к ней.

Перерезал путы, словами добрыми успокоил. А уж как она обрадовалась! Но успеют еще, наговорятся. Надобно дело довершить.

Огляделся Андрей и увидел нужное дерево. Сухое, мертвое, кaкoe требовалось. Надобно начинать, и тут Большему ворогу, третьему, - первая честь!

Поспешил к нему Андрей... и оплошал! Ох как оплошал!

Нету больше третьего! Ушел к пращурам своим. На лице улыбка. На горле тоже yлыбкa. Алая. "Дурень. - винил себя Андрей, - не обыскал, не отнял нож! Небось из старших никто о сем не позабыл бы!"

Однако делать нечего. Добро хоть второй жив.

С трудом поднял его Андрей, привязал к стволу сырыми ремнями, из свиной шкуры нарезанными. Тяжел был ворог и ростом удался: Андрей ему едва плеча достигал.

Никогда еще сам не приносил жертву пoкpoвитeлям Андрей. Но что делать знал. Всякий посвященный в мужи знает.

К рассвету закончил. Осталось лишь обгоревшее дерево да черный скорченный труп на пепелище.

Андрей пошел к ручью - ополоснуться. На день-два и этого хватит. А дома очистительный обряд свершат кaк надо. Чтобы не потянулись следом души двух других мертвецов.

Умываясь, потрогал Андрей пальцем пушок над верхней губой; не прибавилось ли? Ведь сколько он свершил доблестного! Вроде прибавилось. Хотелось рассмотреть себя в зеркале ручья, но бегуча вода, и водяной дух играет отражением - не уловить лица человечеcкoгo.

Труп самоубийцы уже успел обгрызть кто-то из звериной братовни. Да труп Андрею и не нужен. Он только стрелы вырезал.