Паровой каток

- Понимаете, о чем я? Одному из моих людей вы сказали, что не знали о полицеском расследовании обстоятельств смерти мисс Ле Руке.

- Он не сказал мне, какого расследования.

- Это не ваше дело. Еще вы сказали, что живете здесь, на Биддулф Стрит.

- Мне очень жаль.

- Вам жаль! Кто вас послал? Миссис Джонсон нахмурилась.

- Никто меня не посылал. Я взяла и приехала.

- Откуда?

- Из Дурбана.

- Почему?

- Я уже говорила тому, другому полицейскому..

- Что вы портниха и все такое?

- Я портниха.

- И вы знали мисс Ле Руке?

- Она была когда-то моей заказчицей.

- И тоже жила в Дурбане?

- Да.

Крамер долго смотрел в упор на миссис Джонсон. Та беспокойно шевельнулась, но взгляда не отвела.

- Ну ладно, - зачем вы приехали?

- Что-то меня просто заставило. Чудная была девушка эта мисс Ле Руке. Просто ужасно, что с ней такое случилось. Я прочла об этом и так расстроилась, что ни о чем другом и думать не могла. У неё была такая дивная кожа...

- При чем здесь это? - взорвался Крамер, теряя терпение.

- Я... я не знаю. Только я все время о ней думала.

- Почему вы солгали сержанту?

- Потому что я боялась сказать ему правду. Ведь я... Цветным нельзя .совать нос в такие дела...

Миссис Джонсон вообще слишком уже подчеркивала свои рассовые проблемы. Это, а также некоторые слабые места в её истории возбудили у Крамера сомнение, не был ли он все-таки прав и не сбежала ли она в тот грязный сортир для цветных только чтобы укрыться от него.

- . У вас есть с собой какие-то документы, подтверждающие, кто вы и где живете?

- Нет, никаких. Извините.

Крамер нахмурился но не рассердился. Миссис Джонсон была первым звеном цепочки, ведшей от мисс Ле Руке, и от неё явно можно было кое-чего добиться. Но основной проблемой было время. С момента появления сообщения в прессе началась гонка. Каждый прошедший час был в пользу убийцы. А судя по тому, как шли дела, ему до ночи не добиться от миссис Джонсон всего, что она знала. Жаль, что она такая старенькая и хрупкая.

Крамер понимал, в каком он положении. Были дни, когда он мог насладиться допросом, словно симфонией; с разнородными часами, четким контрапунктом и заключительным победным и ликующим финалом. Но были и другие дни, когда ему нужна была правда и только правда. Гершвин имел случай узнать, что это такое.

И миссис Джонсон, как показалось, тоже это почувствовала. Поставив на колени сумку, словно пытаясь защититься, она с возрастающей тревогой смотрела на молчащую фигуру рядом. Неожиданно лицо Крамера озарила спасительная мысль.

- Тело ещё не было формально идентифицировано, - сказал он. - Вы говорите, что знали мисс Ле Руке - поедем посмотрим, она ли это.

После долгого молчания женщина кивнула.

Крамер включил рацию. Узел связи отозвался почти сразу.

- Говорит лейтенант Крамер. Нужно передать срочное указание в похоронную контору Аббота. Указания следующие: через десять минут приготовить Ле Руке для формального опознания. Пусть приготовят стол. И передайте им, что это от меня. Ясно?

Дежурный подтвердил прием и отключился.

Формальное опознание было рутинной процедурой и не предполагало ничего чрезвычайного. Но если использовать стол вместо выдвижного ящика, то под безжалостным светом результаты деятельности доктора Стри-дома предстанут во всей красе. И это должно вызвать шок.

* * *

Телефонограмму принял Фартинг, ибо Аббот обедал в своем клубе. Это его весьма расстроило. Настолько расстроило, что он снова закинул ноги на письменный стол и решил не делать вообще ничего, пока у него не кончится обеденный перерыв. Последнее время ему приходилось нелегко, ведь он ещё и учился по вечерам. Пожалуй, это было даже потруднее, чем раньше, когда он работал санитаром.

Кроме того, он только что получил из Британского института бальзамирования новое пособие и глава о бактериологии его весьма заинтересовала. Придется ему предупредить шефа о том, как тот рискует, проделывая некоторые вещи.

Но тут его начала мучить совесть и он наскоро пролистал главу о хирургической реконструкции, чтобы взглянуть на иллюстрации. Они были прекрасны.

- Ну-ну, - твердил он сам себе; бродя по моргу, - а они-то: - Этого тебе никогда не сделать, Фартинг, образование не то... Посмотрим!

Он как раз открывал холодильник, когда вошли Крамер с миссис Джонсон. То, что он увидел, Крамеру не понравилось. Ему не нравилось, когда не выполнялись его приказы, и ему не нравился этот молодой человек. Слишком молод и слишком фамильярен.

И тут события приобрели совершенно неожиданный оборот. Фартинг выдвинул ящик. Миссис Джонсон удивительно торопливо кинулась к нему. Фартинг осторожно откинул простыню. Старушка тихо вздохнула.

При взгляде на неё что-то приковало Крамера к месту. Он понимал, что где-то уже видел это выражение лица, видел у кого-то другого, но никак не мог вспомнить, где; это было выражение крайнего отчаяния, такого глубокого, что становилось даже больно.

Фартинг заметил, что женщина пытается о чем-то спросить.

- Простите? - хотел он ей помочь.

- Остались... на её теле остались какие-то следы? Крамер одним прыжком оказался возле неё и схватил за руку.

- Почему вы об этом спрашиваете? Миссис Джонсон вырвала руку, лицо её залилось злым румянцем.

- Я вам уже говорила, молодой человек - у неё была дивная кожа.

И тут Крамер заметил, что и у неё прекрасная кожа, особенно когда её оживил этот румянец. И ещё он заметил такое, что перехватило дыхание. Увидев их вместе, мертвую девушку и старую женщину, стоявшую рядом, он понял, насколько они похожи, не целиком, но множеством мелких черточек.

- Вы её мать?

- Да. - Гордо прозвучало в ответ. Фартинг немного подождал, потом снова накинул простыню.

- На теле её не было никаких следов, миссис Джонсон, - спокойно сказал Крамер.

* * *

Гопал вовсе не был рад снова увидеть Зонди, но Муса - был. Четверг, заявил он, для него самый тяжелый день. На Траард Стрит собирается слишком много торговцев и слишком много коптящих грузовиков, - почему, он и сам не знает. Обычно он как-то сносит рев клаксонов и крики торговцев, но в четверг они его слишком отвлекают, так что трудно становится штудировать довоенное издание энциклопедии, которое он перечитывает уже в третий раз. И хотя он уже одолел главу "Ископаемые" и с нетерпением ожидал, когда наступит черед главы "Ислам", в четверг всегда разумно предпочитал углубиться в американские комиксы.

Зонди продолжал свою речь и объяснил ему судьбу Гершвина и двух его подручных. Они за решеткой, и на этот раз надолго.

- Грязная работа, - ворчал Муса, - чертовски грязная. Ты уже сказал об этом Гопалу?

- Он не любит видеть в своем магазине черных, если, разумеется, они не пришли тратить деньги. Муса вздохнул.

- Он крутой. Он очень крутой. Зонди позволил ему поразмышлять над недостатком хозяйского характера, а потом философски обронил:

- Есть работа и работа.

- Что вы хотите сказать, сержант?

- Существует множество разных занятий, чтобы заработать деньги.

- Ага, деньги! Только их Гопал считает главным. А я что, нет, двести раз ему говорю, что человека создает образование. Ему же только и нужно, чтобы в пальцах шуршали бумажки.

- Серьезно?

- Точно, точно. Он такой жадный, что когда я в тот вечер взял с полки пакетик бурских орешков, то их тоже вписал в свою расходную книгу.

- И ждет, что ты ему за них заплатишь? Муса рассмеялся смехом грустного клоуна.

- И все равно, откуда берутся деньга, а, Муса? Индус искоса взглянул на Зонди.

- Я не при чем, - мрачно заявил он и дал понять, что огорчен, когда Зонди расхохотался.

- Ты, конечно, человек образованный, Муса?

- Я изучаю жизнь,

- У тебя зоркий глаз и хороший слух? Можешь интеллигентно рассуждать?

- Этим я отличался всегда.