Исполин над бездной

38

В кабинете гросса сардунского вот уже целых три часа томится аб Бернад. Он сидит на самом краешке твердого стула, тяжело дышит, потеет и изо всех сил старается убедить его святость в полной своей правдивости и осведомленности. После каждой фразы аб отдувается, а порой, сам того не замечая, напускает на лицо зверскую гримасу, громко скрипит зубами, или вдруг ни с того ни с сего принимается с ожесточением чесать себе грудь, брюхо, спину, словно его великолепная желтая сутана полна блох. Но эти странные порывы резко выраженного атавизма проходят, и ланкский аб вновь с благоговением смотрит на Брискаля Неповторимого, ни на минуту не прерывая своего доклада. Гросс слушает его молча, устремив ничего не выражающий взгляд на огонь пылающего камина; Аб Бернад говорит: - Последнее, что я помню, ваша святость, это запах хлороформа. Проклятый безбожник, укрывшийся в мерзком теле орангутанга, усыпил меня, и я понятия не имею, что он потом надо мной проделывал. Когда я проснулся, я увидел себя не в доме Нотгорна, а в светлой палате психиатрической лечебницы. Я лежал на чистой постели, отгороженной от остального помещения железной решеткой. Мне казалось, что я пробыл в забытьи не более часа, и только врач, вызванный мной, рассказал мне, что я был болен, что у меня была тяжелая форма душевного расстройства и что в лечебнице я нахожусь уже двенадцатый день. Он был очень рад моему выздоровлению, но войти ко мне в клетку все же не решился. На мой недоуменный вопрос он любезно объяснил мне, что мое помешательство имело резкие признаки паранойи с частыми приступами бешенства. Я считал себя обезьяной, бесподобно подражал ее движениям и звукам, и, если бы не приступы бешенства, во время которых я становился опасен, меня можно было бы назвать вполне сносным пациентом. Врач продержал меня в клетке еще двое суток, а потом отпустил домой. Когда я вернулся в свой дом в Ланке, жена прежде всего передала мне вызов вашей святости, и я стал немедленно собираться в дорогу. Однако перед отъездом я счел необходимым наведаться в логово безбожника Нотгорна и посмотреть, что там происходит. Не без опасений приблизился я к знакомой калитке. На мой звонок, вышла ведрис Нагда. Увидев меня, она испуганно замахала руками и сказала: "Уходите, ваше благочестие! Вас не велено даже на порог пускать!" - "Это почему же, ведрис Нагда?" - спросил я. Добрая женщина опасливо оглянулась на дом и вздохнула: "И не спрашивайте, ваше благочестие! У нас теперь новые порядки! Ведеор профессор вернулся домой совсем больным. Дела свои он передал новому ассистенту доктору Шорднэму. Я думала, это простой бродяга и пьяница, а он оказался большим ученым! А сейчас у нас гостят двое друзей ведеора Шорднэма из Марабраны. Им велено следить за тем, чтобы в доме не появлялся никто посторонний. Уходите, ваше благочестие, а то мне попадет из-за вас!" - "Прощайте, ведрис Нагда, да хранит вас бог единый в этом страшном доме!" - оказал я и хотел уже удалиться, но в это время со стороны платана до меня донеслось отчетливое: "Кса-кса-кса!" Присмотревшись, я увидел орангутанга Кнаппи. Зверь стоял под деревом на задних лапах и уверенными жестами посылал мне пастырское благословение. Я плюнул с досады, повернулся и ушел... Аб Бернад умолкает и начинает яростно чесаться. Старый гросс брезгливо на него косится и пожимает плечами. - Вы, вероятно, не совсем еще вылечились, любезный аб? - спрашивает он с чуть заметным раздражением. - Возможно, ваша святость, возможно... Но ведь по сути дела я и не был вовсе болен! Проклятый безбожник перевел в мое тело ментогены орангутанга, а мои ментогены, надо думать, упрятал в мерзкую обезьяну. Пока мой мозг не одолел гнусные клетки лесной животины, я и был не человеком, а зверем. И лишь потом мое сознание прояснилось и восстановилось, сохранив, к сожалению, некоторые привычки этого ужасного Кнаппи. Я сам это иногда замечаю и стараюсь бороться с этим... - Погодите, аб! Вы утверждаете, что в вашем теле жила звериная душа орангутанга? Но ведь это значит, что ваша собственная душа находилась в это время в другом месте, по вашим словам, в теле обезьяны. Почему же вы ничего не помните о своем пребывании в обезьяне? - Не знаю, ваша святость, - растерянно пробормотал аб Бернад. - Вероятно, моя душа рассосалась в мозгу орангутанга, а у меня потом образовалась новая... - Не говорите вздор! Вечная душа не может рассосаться и возникнуть вновь! Она дана человеку богом единым, как непреходящее и неистребимое сокровище! Утверждать, что ваша душа рассосалась в мозгу зверя и что в вашем мозгу образовалась новая душа, - это значит, отрицать бессмертие души, отрицать вечное блаженство, отрицать творца и повелителя вселенной, отца моего небесного! Никогда и никому не смейте говорить такое! - Слушаюсь и повинуюсь, ваша святость! Ашем табар! - Я верю вам и на сей раз прощаю ваш невольный грех... А теперь ступайте! Вы утомили меня своим длинным и невероятным рассказом. Ступайте и ждите моего решения. Аб Бернад встал и, простершись перед гроссом, благоговейно поцеловал самый краешек его священной мантии. После этого он, пятясь, вышел из кабинета. Оставшись один, старый гросс с минуту смотрит на огонь камина, затем легонько хлопает сухими ладошками. Тотчас же в левой стене открывается потайная дверь, и в кабинет входит протер Мельгерикс. - Ваша святость? - Ты записал рассказ аба на ленту, беспорочнейший? - По вашему велению, ваша святость. Угодно ли прослушать повествование аба еще раз? - Дашь мне из него отрывки. Но прежде разыщи и доставь ко мне профессора Вар-Доспига и доктора Канира. Я должен услышать их мнение о возможности прочного закрепления души в новом теле. Рассказ аба подтверждает, что Фернол Бондонайк не обманул нас. Душа Гионеля Маска, по всей вероятности, в самом деле рассосалась в мозгу бывшего идиота, оставив в нем только свои благоприобретенные качества. Вчера я слышал это наше новое музыкальное светило, этого гениального Фернола. Уму не постижимо, что талант одного человека может быть воспринят и так великолепно развит другим человеком посредством пересадки ментогенов. Но доктор Канир, а теперь и аб Бернад утверждают, что не это было целью профессора Нотгорна, что он стремился и до сих пор стремится к подлинному переселению душ, к обеспечению земного бессмертия одних душ за счет преждевременной смерти других. Если это так, то мы должны заняться Нотгорном, помочь ему, склонить его к тому, чтобы он даровал бессмертие в первую очередь мне, гроссу сардунскому, сыну божьему на Земле, чьи дни должны продлиться на веки веков. Ашем табар! - Но, ваша святость... - Я говорю, ашем табар! - Да, да, ашем табар!.. Но позвольте мне заметить, ваша святость, что ваши желания не соответствуют предначертаниям священной книги Мадаран! Я беру на себя смелость напомнить вам, что уже во времена великого Альгрида... - Замолчи, протер! Ты слишком дерзок! Мы живем не в тринадцатом веке, и ты далеко не Альгрид! Я могу допустить тайную деятельность Барбитского Крута, но лишь до известных границ! Вы начинаете слишком много позволять себе у вашего дурацкого каменного стола! Если вы вздумаете противиться моей воле, вас всех постигнет участь протера Вигурия, который осмелился вступить с вами в сговор у меня за спиной! Ты знаешь, где протер Вигурий? - Не знаю, ваша святость. Но еще вчера я видел его в конференц-зале святейшего собрания... - смущенно проговорил протер-секретарь. - Да, вчера он был еще в Гроссерии и носил белоснежные одежды протера. А сегодня он уже одет в грязное рубище и плачет над своими грехами и своей подлостью в темной монастырской келье! Запомни это, беспорочнейший, и страшись моего гнева! Твоему скудному уму недоступно понимать веяния нового времени, потому что ты до сих пор мыслишь примитивными категориями каменного стола Альгрида! - Но ведь религия, ваша святость, вечна и неизменна! - Это ложь! Религия должна расти и меняться вместе со временем, иначе всякие там Павловы, Эйнштейны, Нотгорны сожгут ее в своих идеях и развеют в прах!.. Ступай же и приведи ко мне моих научных консультантов! - Слушаюсь, ваша святость!