Успеть к полуночи

А почему бы и нет? До генералов всегда все доходит слишком поздно, и суть вещей они постигают лишь тогда, когда сами эти вещи уже безнадежно устарели. И эти декорации были построены добрых пятнадцать лет спустя после того, как авиация и бронетехника сделали их совершенно бесполезными. В наши дни нет никакой надобности предпринимать фронтальную атаку на подобные сооружения: достаточно было бы одного звена истребителей-бомбардировщиков, чтобы отрезать их от основных сил и сровнять с землей с помощью "ковровой бомбежки"... Впрочем, нет. В наши дни достаточно просто нажать кнопку. Оказывается, и мои собственные представления о войне уже устарели.

От этого невольно чувствуешь себя старым. Возможно, и проблема генерала заключалась в том же.

- Ну? - нетерпеливо спросил Харви.

- Думаю, они будут двигаться из самого Лихтенштейна, - сказал я. - Там они и станут нас поджидать - они ведь не могут рассчитывать на то, что поймают нас где-либо раньше; сначала им необходимо узнать, где именно мы будем переходить границу. А потом они, наверное, захотят удрать обратно в Лихтенштейн. Со швейцарской стороны легавых будет хоть пруд пруди, - но только со швейцарской стороны. А в Лихтенштейне их всего-то наберется человек пятнадцать, а этого не хватит, чтобы выставить по паре охранников на каждом пограничном посту.

Харви кивнул.

- Значит, встречи с ними следует ожидать у самой границы?

- Думаю, да. Большая часть укрепленной зоны не укреплена вовсе. Фортификации состоят в основном из штабов да артиллерийских позиций. И лишь последние ярдов двести - собственно боевая зона - укреплены как следует. Иными словами, сама граница.

- Масса укрытий, - задумчиво проговорил он, - и так близко до родного Лихтенштейна. - Он снова кивнул. - А что станут делать швейцарские легавые, когда услышат стрельбу?

- Побегут. Но бежать-то им придется примерно с полмили, вверх по дороге, да еще через траншеи. Пожалуй, на само представление им не поспеть.

- Но они будут знать, что я в Лихтенштейне, - резко заметил Маганхард.

- Догадаются. Но не смогут преследовать вас по ту сторону границы. Придется Сюрте начинать все сначала и посылать в Лихтенштейн запрос о вашей выдаче. Вы сами - или же Флец, задействовав свои связи, наверняка сумеете поволынить с этим делом несколько дней, а к тому времени... - Я пожал плечами.

- По-моему, это Лихтенштейн, - тихо произнесла мисс Джармен.

Впереди светились огни Мэльса и Бальцерса, двух маленьких городков, расположенных внизу по ту сторону границы. Чтобы попасть туда, нам предстояло преодолеть еще несколько миль и перебраться через реку, до которой мы пока еще не доехали, однако эти огоньки почему-то показались нам такими близкими и вселяющими надежду. Нам требовалось всего лишь добраться до этих городков - и тогда все наши беды останутся позади.

"Ролле", продолжая движение, резко повернул и начал спускаться к реке, оба берега которой являлись территорией Швейцарии.

Миновав первый мост, мы вновь повернули на север, с ходу проскочили Майенфельд и начали подъем к Санкт-Люциштайгу. Там и начнется рокадная дорога.

Справа от нас поднимался отвесный склон горы, на высоте двух тысяч футов покрытый снегом, - это был правый фланг фортификаций Санкт-Люциштайга. Впереди слева темнел вытянутый массив Флешерберга, горного кряжа, являвшегося важнейшим в тактическом отношении участком системы обороны. Прямо там и начинались укрепления: старые, заросшие травой каменные сооружения столетней давности, вперемежку с современными блиндажами и артиллерийскими позициями. Но скоро нас ждет встреча с настоящими траншеями, дотами и колючей проволокой. Слишком темно, чтобы разглядеть их, но они там.

Непросто было заставить себя думать о холодных, затопленных водой траншеях и ржавой колючей проволоке, уютно устроившись на заднем сиденье "роллса-фантома-П". Он был такой солидный, теплый, надежный - сама мысль о том, что кто-то может нас остановить, казалась просто непостижимой. Стоило мне только сказать: "Поезжайте вперед, шофер", - и мы преспокойно пересекли бы границу, не утруждая себя возней с колючей проволокой.

Я начинал понимать, как, должно быть, чувствуют себя богачи и почему они так удивляются, нежданно-негаданно вляпавшись в неприятную ситуацию. Наверное, они просто устраиваются поудобнее в своих "роллс-ройсах", завернувшись в теплый плед в окружении темной кожи и красного дерева, и приказывают: "Вперед". Такого с ними просто не может случиться. Потому и случается.

Сегодня вечером предъявлять паспорта на границе придется и королям, и самой ничтожной мыши-полевке.

Мы миновали последнюю деревушку перед Санкт-Люциштайгом, и Морган сбросил скорость, внимательно рассматривая обочину. Надпись на дорожном щите уведомляла, что останавливаться и фотографировать здесь строго Verboten (Запрещено (нем.).). Мы прибыли на место. "Роллс" плавно затормозил.

Мы находились на высшей точке дороги, а еще через пару сотен ярдов начинался пологий спуск к Лихтенштейну, До которого оставалось три километра. Видимо, в соответствии с замыслами военных, до этого места танки могли бы добраться прямо по шоссе - ведь они будут находиться вне поля зрения противника, пока не достигнут гребня горы. А затем им полагалось свернуть на рокадную дорогу.

Морган выключил фары, выбрался из автомобиля и открыл левую заднюю дверцу. Я повернулся к нему, не вынимая из бриф-кейса руку с "маузером", но он по-прежнему продолжал вести себя как вышколенный шофер. Размахивать топором не входило в его обязанности - он всего лишь любезно проводил нас к плахе. Я неловко выбрался наружу и посмотрел на небо.

В узкой долине сумерки сгустились быстро, однако небо казалось скорее матово-тусклым, нежели по-настоящему темным. По нему торопливо скользили неровные, клочковатые облака, перескакивая с одной гор ной вершины на другую и продираясь сквозь редкие проблески тусклого лунного света. Налетел резкий порыв ветра, и я застегнул плащ. Но холодок внутри не отпускал.

Подошел Харви и, встав между мной и Морганом, достал револьвер и проверил заряд. Никогда прежде я не видел, чтобы он так делал: профессиональный стрелок всегда точно знает, сколько у него осталось патронов.

- Церковный хор трижды пропоет "Wir fahren ge-gen Lichtenstein"(Мы едем в Лихтенштейн (нем.).), и мы покатим, - изрек он. Затем повернулся к Моргану и наставил на него револьвер. - Даже и не пытайся достать свою пушку.

В наступившей тишине было слышно, как Морган негромко охнул. Потом он с неприязнью посмотрел на меня и прошипел:

- Я никогда вам не доверял.

- Значит, взаимно. - Обойдя его, я извлек у него из-под плаща огромный армейский револьвер "уэбли" 45-го калибра. Разъезжая с такой пушкой, он неминуемо должен был заработать десять разновидностей ревматизма.

- Надо полагать, вы заберете "ролле"? - мрачно произнес он. Приятель, сами же знаете, они все равно вас арестуют.

- Не арестуют, если мы поедем по рокаде.

- Но... тогда они решат, что в этом деле замешан генерал! - В его голосе прозвучало неподдельное возмущение.

- Никак нет, сержант. Неужели вы забыли? Ведь предполагается, что мы не знаем, что это рокадная дорога и что там с нами должно кое-что случиться. А ваш генерал увяз в этом деле по самые усы; и если у него слегка завязнет и нос - что ж, не надо было нас закладывать.

Он лишь сердито уставился на меня - чудаковатый человечек, напрягающий свой извращенный умишко, чтобы спасти репутацию разваливающегося старого плута, оставшегося в Монтрё. Аплодировать, конечно, ни к чему, но и глумиться над этим - тоже.

Наконец он изрек:

- Генерал закладывал людей и получше вас. Маганхард за моей спиной заметил:

- Надеюсь, вы не ждете, что я расценю это как свидетельство в пользу доброты душевной генерала Фея.

Морган бросил на него презрительный взгляд и зашагал по шоссе обратно в Майенфельд, пытаясь сохранить остатки военной выправки.