Заговор

Без прикрытия и маскировки, я приказал расставить пушки вдоль полотна дороги. Сам помчался в диспетчерскую станции.

- Где эшелон с курсантами из Минска? - спросил я женщину диспетчера.

- Пройдет через шесть минут. Ему приказали дать зеленую улицу.

Несусь обратно к пушкарям.

- Орудия заряжай. К бою готовсь.

У первого орудия стоит у прицела старшина- фронтовик.

- Ты можешь разбить и остановить паровоз? - спрашиваю его.

- От чего же нет. Дело знакомое.

- Тогда, прошу, сделай. Этот выстрел может сделать историю.

- Успокойтесь, товарищ полковник, сделаем.

Показался тяжело груженый состав. На нас с изумлением и любопытством из открытых дверей теплушек смотрели парни в военных шинелях. Стволы пушек, направленные на них, проходили перед их взором в ряд.

- Что же ты тянешь, старшина?

- Погодите.

Грохнуло и подскочило орудие. Паровоз лопнул, как воздушный шар. Его тендер закинуло поперек пути. Вагоны полезли один на другой. И тут началось. Орудия открыли беглый огонь. Хаос взрывов и огня охватил неравномерно состав. Мы минут двадцать избивали русских парней в шинелях МВД. С их стороны, не было ни одного выстрела.

Только через двадцать минут, отрывая наводчиков от панорам, мы сумели навести порядок и я приказал снова отправляться в Москву. Сзади, среди исковерканных вагонов, огня и дыма ползали живые и раненые. Нам было не до них.

Москва. Июнь 1953г.

При подходе к Москве меня встретил порученец генштаба с запиской от маршала. Маршал требовал, чтобы я с артиллерийским полком подошел к Ярославским казармам и принял командование над сводной группой. Там уже находились два батальона танков и стрелковый батальон. Еще в записке было следующее:

"......Казармы надо взять сегодня. Всех, кто не сдастся, уничтожить. Постарайтесь избежать лишних жертв среди населения.

Маршал М."

Время было около 20 часов. Было еще не совсем темно и я опять в бешеном темпе погнал полк к Ярославским казармам.

То, что я увидел на месте меня потрясло. Танки вытянулись цепочкой вдоль тротуаров перед небольшим двухэтажным зданием, закрывающим пятиэтажку казармы. Танкисты мирно болтали с населением, которое спокойно шаталось вокруг. Стрелковый батальон, вообще, растянулся машинным парком по улице вдоль квартала. А в самих казармах, до пятого этажа, в раскрытых окнах торчали любопытные головы последних защитников Берии.

Я рассвирепел. Созвал командиров и сказал, что перестреляю их как собак, если они сейчас же не возьмут в кольцо казарму и к утру ее не возьмут.

Я приказал, машинами перегородить улицы вокруг казармы, всех гражданских оттеснить туда. Эвакуировать из близлежащих домов население. Втащить в первые этажи пушки, для стрельбы прямой наводкой. Танкам занять удобные позиции для стрельбы по верхним этажам. Стрелять только в окна казармы, так как старые петровские стены выдержали бы калибры наших снарядов. В 21 час 30 минут доложить о готовности к штурму.

Командир артиллерийского полка заметил, что снарядов мало.

- Стрелять до последнего снаряда и всех кто освободиться после стрельбы бросить на штурм.

Кругом все зашевелилось. Задвигались машины, зарычали танки. Головы в окнах казармы мгновенно исчезли. В 21 час 30 минут командиры доложили о готовности к штурму.

Я послал в казармы парламентера- офицера стрелкового батальона, с требованием сдать оружие и сдаться всем. Срок ответа 10 минут. Через две минуты лейтенант пришел.

- Они не верят, что вы будете стрелять. Они сказали, что подчиняются только Берии и если он скажет сдаться, они сдадутся.

Мне ничего не осталось, как приказать начать штурм.

Москва вздрогнула от грохота пушек. Казарма окуталась дымом. Я потребовал по рации, чтобы танки своими прожекторами осветили дом. Артиллерийский полк быстро расстрелял последние снаряды. Танки опустошили свой запас. Казарма сначала редко отстреливалась только ружейным и автоматным огнем, а потом и совсем затихли. Вспыхнул пожаром второй и третий этаж. Пехота пошла на штурм. Она без сопротивления заняла первый этаж, а подняться выше не могла из-за, не на шутку разгоревшегося, пожара.

Ко мне подошел офицер, ведавший оцеплением.

- Товарищ полковник прибыли пожарные машины. Можно их пропустить?

- Погодите немножко товарищ капитан. Мы не можем очистить верхние этажи, не хватало что бы перестреляли пожарных.

В четвертом и пятом этажах не стреляли. Вдруг на крыше появилось несколько человек. Они были без оружия, размахивали руками и кричали что-то.

Я приказал пропустить пожарных. Больше стрельбы не было. Из здания удалось спасти живых и раненных около 500 человек. Последняя бериевская цитадель в столице пала.

В генштабе шел напряженный ритм работы. Маршал принял меня сразу.

- Я уже все знаю. Спасибо, Александр Александрович. Сейчас по вашим спискам долавливаем последних приспешников Берии. Всю верхушку: Кобулова, Деканозова, Гоглидзе, Мешика, Владзимерского и других взяли.

- Кто-нибудь сопротивлялся?

- Особенно нет. Стычка была перед входом в Москву, когда входила Кантемировская дивизия. Пришлось расстрелять несколько офицеров МГБ, да раздавить их блок пост. Да еще на даче Берии, ненормальный подполковник с несколькими подчиненными пытался оказать сопротивление. После двух выстрелов танка, все охранники сложили оружие.

- А Лубянка?

- Ничего. Там наши танки. Все эти мерзавцы разбежались. Кто остался их расстреляли. Офицеры были так обозлены на них, что сдерживать кого либо было бесполезно. Но нас Хрущев просил не уничтожать здание МГБ. Просто необходимо очистить его и поставить охрану. Завтра там будет новый министр, а им надо в будущем работать.

- Так выходит все? Задача выполнена.

- Нет. Остались на восточном направлении два эшелона, которые завтра днем должны подойти к Москве.

- А на юге?

- Там их прикрыли и сумели разоружить.

- А эти два эшелона, ни как?

- Кроме Тульской дивизии нет ближайших сил на этом направлении. Мы ее сейчас подтянули сюда, на восток. - маршал ткнул ручкой в карту. - На всякий случай, я приказал в столице не очень распылять Кантемировскую и Таманскую дивизии. Вот что, Александр Александрович, отправляйтесь в Тульскую дивизию и побудьте там представителем Генштаба. Командир дивизии самолюбив, поэтому не лезьте в его дела. Одно ваше присутствие заставит его энергично шевелиться и я, считаю, что он справиться с поставленной перед ним задачей.

Павловский посад. Июнь 1953г.

Я приехал, когда дивизия развернулась и заняла боевые порядки перед Москвой.

Командир дивизии генерал Д. не очень любезно встретил меня, но ознакомил с обстановкой.

- Когда намечается встреча? - спросил я.

- Через час, товарищ полковник.

Эшелоны курсантов МВД встали перед нашими порядками. Генерал Нежинцев, командир этих эшелонов, ворвался с тремя офицерами к нам на вокзальчик.

- А ну давайте дорогу. Освободите путь. Вы что, не понимаете, что делаете. Завтра же вас превратят в котлету.

- Вы арестованы генерал, - сказал я, стоя от него несколько с боку.

Генерал резко повернулся ко мне, из кобуры он достал наган.

- Кто это сказал?

Раздался выстрел. Нежинцев перегнулся в талии и стоял шатаясь почти минуту, потом упал лицом вниз. Генерал Д. прятал свое оружие в кобуру.

- А вы как? - обратился я к оставшимся офицерам.

Они смотрели на своего лежащего начальника. Ближайший офицер вытащил пистолет и бросил его на сиденье сцепленных деревянных кресел. Остальные сделали тоже.

Эшелоны сдали оружие. Их повернули обратно.

Это была последняя кровь в июне 1953г.

Москва. Июль 1953г.

В Генштабе подводили итоги июня. Я сидел у маршала и слушал его последние указания.

- Подготовьте часть документов к уничтожению. Уничтожьте списки офицеров и даже те оперативные документы, в которых есть намек на то, что мы к чему-то готовились. О заговоре не должно быть ни слова. Все получилось, как скоротечная операция Генштаба.