Страница 50 из 68
- Бармалей, уверяю - никто из твоих студиозов не разбирается в грамматике, а уж в морфемах - тем более. Вот скажи, какой корень у слова псих?
- Ну, - блеет профессор, - я, в некотором роде, тоже подзабыл эти детские правила. Но, полагаю, - все слово является одним корнем.
- Полагай, полагай, - добродушно говорит адвокат. А лучше сходи, завари чайку. Вот тебе "слоник".
Чая у Адвоката много. Начальник колонии щедро оплачивает интеллектуальный труд. Особенно, когда этот труд направлен на повышение его личного благополучия. Он еще не знает, что курсовую по диалектическому материализму шкодливый Верт усыпал цитатами из книги Адольфа Гитлера "Моя борьба", приписывая их В.Ленину и К.Марксу. Но и Верт не знает, что его чудесная память и лукавый ум не будут по достоинству оценены преподавателями юрфака. Курсовая будет зачтена и похоронена среди многочисленных образцов студенческой компиляции. А сам "хозяин" никогда свои курсовые не читает, а если, вдруг, и прочтет - не отличит Гитлера от Маркса.
Но Верт сейчас уже не думает о "хозяине", а курсовая по криминалистике почти закончена. Верт сейчас обращен мыслями к странному поведению Гоши. Сомнение в его сумасшествии часто закрадывалось в чуткую душу афериста.
- Профессор, - обращается он к входящему с дымящейся кружкой Брикману, - какой язык сдавал на кандидатском минимуме?
- Инглиш, - со свободной естественностью отвечает гибрид бандита с ученым.
- Переведи, to be or not to be?
- Быть или не быть, - переводит профессор и разражается длинной английской фразой, продолжающей монолог Гамлета.
Верт чешет в затылке. Его смутные подозрения об иной сути Гошиного сознания подтверждаются фантастически. Но напрягаться Адвокат не желает. От заинтересованности в человеке один шаг до привязанности к нему. Верт не желает быть привязанным ни к кому.
- Гут, - говорит он резко. - Чай попил, суффиксы выписал - дуй спать, мешаешь работать.
Вспыхнувшая надежда профессора на понимание гаснет, как перегоревшая лампочка. Он грустно выводит свое долговязое тело из кабинета, вздыхая, укладывает его на жесткую "шконку" и пытается заснуть.
А Верт сидит в кабинете и старательно отгоняет мысли об удивительном. Он не имеет права расслабляться - до побега остается два дня, так как именно через два дня должны вывозить детсадовский заказ вместе с заветной песочницей. И ему нужен не интеллигентный профессор, а примитивный Гоша, чтобы пустить эту гору мяса прокладывать гончим псам ментовки ложный след, отвлекая легавую свору от драгоценной особы Верта.
39. Печальная глава
Люди часто путают взволнованную глупость с бурлящим умом.
Фэзиль Искандер
- Собрались как-то раз ежи со всего мира, сбились в стаи и решили податься на юг. Ежей было очень много. Их стаи походили на бескрайний серый океан. И пошли ежи к своей заветной цели, через леса и поля, реки и горы, кручи и косогоры, сметая своими маленькими серыми иголочками все вокруг. И оставалась после них лишь пустая голая пустынная земля. Словно адский ураган, посланный из ада, проносились стаи сквозь города и села, чиня голод и разруху. Через несколько недель сумасшедшего похода, ежи вышли на опушку великого южного леса. И вдруг маленький хромой ежик, выбившись из общего потока, протиснулся в начало стаи, выбежал вперед и закричал, срывающимся голосом:
- Братва, СТОП!!! А не гоним ли мы?!
- Это вы к чему? - спросил я Елену Ароновну, досадуя, что так внимательно слушал.
- Да что, просто, - неопределенно ответила ведьма. - Странный ты какой-то, соседушка, все хочите по полочкам разложить. Проявляете заботу о слонах, хотя они и сами о себе позаботиться могут. Ты лучше о мухах заботьтесь.
Если никакого смысла нет в вопросе не стоит искать его в ответе, подумал я.
Честно говоря, тогда, в кульминационный момент, я - книжный мальчик думал, что черный кот сообщит бесцветной троице, что он "не шалит, никого не трогает, примус починяет". Увы, все оказалось прозаичней. У меня создалось впечатление, будто Ыдыка Бе заразил своим безумием наших земных нечистых.
- Вот тут ты, батюшка, не правы. Ой, не правы! - сказала ведьма. - У нас мозги по другому устроены. Да и не инфицируются земные формы жизни инопланетными.
- Как, как? - не понял я.
- Исследования, проведенные доктором Джеймсом Уайтом, - терпеливо сказала ведьма, - позволяют уверенно считать, что инопланетные вирусы или микробы безвредны для нас, равно как наши --для представителей других жизненных видов. В своих работах он, кстати, опирался на труды главного диагноста, патофизиолога Торннастора. И не только. Конвей, Мерчисон, Приликла... Даже происшествие с Хьюлиттом не изменило эту точку зрения галактических медиков.
- Что за галактические медики?
- А, ты же не знаете про космический госпиталь. А я тут распинаюсь. Ведьма сокрушенно хлопнула пухлыми ручками по толстым коленям. Она сидела в том же кресле, откуда заколдовала представителей спецслужбы. - Нам бы сейчас помощь майора Корпуса Мониторов О`Мары. Он у них Главный психолог госпиталя. Специалист, хотя и хам, конечно. Ксенофобов лечит. У меня, кстати, в этом госпитале есть знакомый, шеф-повар Гурронсевас. Мастер, скажу я, высшего класса. Для кого угодно готовит. Да так вкусно! Я-то до знакомства с ним тоненькой была, как былинка.
Елена Ароновна сделала пассы рукой и я увидел тоненькую, большеглазую девушку с русой косой. Ничего общего у этой девушки с Еленой Ароновной не было.
- Большинство людей предпочитают держать в ванной дохлую белую лошадь, - сказала девушка пугачевским голосом. Даже удивительно, что у такой былинки был такой мощный голос. - Нет никакой разницы между коровой, с потребностью в хлеве и жвачке и человеком, с потребностью в холодильнике и "сникерсе". Люди покупают на деньги, которых у них нет, вещи, которые им не нужны, чтоб произвести впечатление на соседей, которым наплевать. Люди забыли об истинной реальности, переместив советы древних в категорию сказки. Лишь дети еще способны жить в сказочном мире, который и есть настоящей реальностью. Но скоро и дети будут лишены такой возможности. Американские мультики делают все, чтоб убить сказку.
Девушка повела ручкой и я вновь увидел пышнотелую соседку.
- Ты меня понимаете? - спросила ведьма.
Голос был тот же. И это было неприятно.
- Ты скучаете о мне прежней? - подмигнула Елена Ароновна. - Эх, люди, форма для вас все, содержание - мимо глаз.
- Что вы мне то анекдоты, то сказки рассказываете, - сказал я и резко вышел из комнаты.
Намеки ведьмы меня достали. И то, как она все время меняла стилистику речи, достало. Я вышел на кухню и узрел идиллическую картину Оба кота соорудили перед собой по миске с красной икрой и уплетали ее за обе щеки.
- Мою икру жрете, - сказал я.
- Никак нет, - не поворачиваясь отрапортовал черный кот. - Ваша в холодильнике.
- Не вмешивайтесь, сказал Некто, вы мешаете арбитражной оценке. Идет соревнование. Пока соперники идут голова в голову... вернее - живот в живот.
- Дурдом какой-то! - возмущенно подумал я. - Черт-те во что квартиру превратили!
- Никак нет, - возникла у меня в сознании коллективная мысль. - Ты еще настоящего дурдома не видел.
Я промолчал. Вообще-то видел я настоящий дурдом, сидел в нем. И он все время жил в моей памяти...
Серое небо падало в окно. Падало с упрямой бесконечностью сквозь тугие сплетения решетки, зловеще, неотвратимо.
А маленький идиот на кровати слева пускал во сне тягуче слюни и что-то мурлыкал. Хороший сон ему снился, если у идиотов бывают сны. Напротив сидел на корточках тихий шизофреник, раскачивался, изредка взвизгивал. Ему казалось, что в череп входят чужие мысли.
А небо падало сквозь решетку в палату, как падало вчера и еще раньше во все дни без солнца. И так будет падать завтра.
Я лежал полуоблокотившись, смотрел на это ненормальное небо, пытался думать.
Мысли переплетались с криками, вздохами, всхлипами больных, спутывались в горячечный клубок, обрывались, переходили в воспоминании. Иногда они обретали прежнюю ясность и тогда хотелось кричать, как сосед, или плакать. Действительность не укладывалась в ясность мысли, кошмарность ее заставляла кожу краснеть и шелушиться, виски ломило. Но исподволь выползала страсть к борьбе. K борьбе и хитрости. Я встал, резко присел несколько раз, потер виски влажными ладонями. Коридор был пуст - больные еще спали. Из одной палаты доносилось надрывное жужжание. Это жужжал ненормальный, вообразивший себя мухой. Он шумно вбирал воздух и начинал: ж-ж-ж-ж-ж... Звук прерывался, шипел всасываемый воздух и снова начиналось ж-ж-ж-ж-ж...