Страница 88 из 132
И сам Николай I, который создал это засилье иностранцев в государственном аппарате, в конце концов осознал, что дело обстоит неладно.
Как уже говорилось, летом 1854 года царь наконец назначил Горчакова на очень важный пост посла в Вене, заявив резко возражавшему против этою назначения Нессельроде: "Я назначил его потому, что он русский". Ранее Николай из этих же соображений отправил чрезвычайным послом в Константинополь морского министра А.С.Меншикова - именно как "чисто русского человека". Но было уже поздно, уже ничего нельзя было переделать и изменить. Не забудем, что Нессельроде к тому моменту в течение тридцати с лишним лет стоял во главе Министерства иностранных дел, и созданная им машина работала безотказно.
Тютчев пытался сопротивляться этой машине. Все, что он выразил в своих частных письмах, поэт безбоязненно провозглашал тогда в любом петербургском доме и самом царском дворце. Но ему-то, конечно, никто из имеющих власть не внимал.
Еще в 1850 году поэт написал разошедшийся в рукописях памфлет на Нессельроде: "Нет, карлик мой! трус беспримерный!.." И Нессельроде (о чем уже шла речь) был хорошо осведомлен о тютчевских выступлениях против него и пытался как угрожать поэту, так и задабривать его. После трехлетних "поисков" должности для Тютчева Нессельроде в 1848 году дал ему малозначительный пост: поэт стал одним из цензоров при Министерстве иностранных дел, обязанностью которых был просмотр газетных материалов, посвященных вопросам внешней политики. В этой должности поэт и служил следующие десять лет. Вполне понятно, что возможность воздействия на политику была здесь минимальной. Тем не менее Тютчев и на этом посту вызвал резкое недовольство клики Нессельроде. 23 июля 1854 года поэт сообщил жене: "Намедни у меня были кое-какие неприятности в министерстве из-за этой злосчастной цензуры... Если бы я не был так нищ, с каким наслаждением я шнырнул бы им в лицо содержание, которое они мне выплачивают, и открыто порвал бы с этим скопищем кретинов... Что за отродье, великий Боже!.." (выше цитировалось письмо поэта, в котором "отродьем" назван Нессельроде).
Поистине невозможно переоценить политическую и историческую прозорливость Тютчева, явленную накануне и во время Крымской войны. Многое из того, что ясно видел тогда поэт, по-настоящему раскрыто нашей историографией лишь в самое последние время. Еще совсем недавно историки не были способны осознать истинные причины нашествия Запада на Россию. В одном из исследований вопроса - книге видного современного историка В.Н.Виноградова "Великобритания н Балканы: от Венского конгресса до Крымской войны" (1985) - отметаются ложные посылки, которых, увы, придерживались многие не только зарубежные, но даже и отечественные историки:
"В западной литературе, - писал В.Н.Виноградов, - и поныне встречаются утверждения о грандиозных завоевательных замыслах царизма в 1853 г. ...Обращение к источникам приводит к выводу, что требования... даже в их первоначальном виде не означали ничего подобного". Подлинной причиной войны была отнюдь не мнимая агрессия России против Османской империи. "Потребовались большие усилия мастеров по дезориентации документов, - пишет В.Н.Виноградов, - чтобы усмотреть "угрозу" независимости Порты и чуть ли не существованию Турецкого государства". Между тем "под удобнейшим предлогом "спасения" Османской империи исподволь готовилось вытеснение царизма с Ближнего Востока и Балкан и утверждение здесь преобладающего британского влияния. Для этого создавалась уникально благоприятная ситуация... Никто не заикался о том, что готовилась акция по увековечению угнетения балканских и ближневосточных народов и установлению британской гегемонии на Востоке... Грязная война, - резюмирует В.Н.Виноградов, - имела все шансы стать популярной... Открывалась возможность в первый и последний раз в XIX веке нанести России удар неслыханной силы, отбросить ее назад на сто лет".
Выводы современного историка совпадают с той оценкой положения, которую дал Тютчев еще до начала Крымской войны!
В. Н. Виноградов пишет далее: "Крымская война была проиграна до того, как раздался первый выстрел: Россия оказалась в полнейшей изоляции перед лицом могущественной коалиции держав". Все развивалось по "планам "маленького Бонапарта" (Наполеона III. -В.К.), мечтавшего укрепить трон с помощью реванша за 1812 г., и лондонских правителей, не желавших упускать уникальный случай для... утверждения в громадном регионе своего преобладания и серьезного ущемления государственных интересов России". Одновременно "под флагом "обороны" от русского экспансионизма шло подчинение Османской империи Лондону".
Что же касается России, то "..."великая идея" друзей Турции, доказывает В.Н.Виноградов, - состояла в том, чтобы загнать русских в глубь лесов и степей... Здесь речь шла... о попрании национальных и государственных интересов России и возвращении ее ко временам царя Алексея Михайловича".
Это вызывало радость у всех врагов России: "Немецкие либералы,отмечает В.Н.Виноградов,- назвавшие в 1850 г. царизм "жандармом Европы", через несколько лет объявили его "колоссом на глиняных ногах"..."
Современный историк говорит и о малоизвестном до сих пор факте поистине подрывной акции Нессельроде. Для начала войны все же нужен был некий прямой повод, предлог, хотя бы для того, чтобы успокоить общественное мнение западных держав:
"Дал его не кто иной, как Нессельроде, - пишет В.Н.Виноградов, который совершил необъяснимый и недопустимый для дипломата промах, сообщив пруссакам замечания, сделанные в МИДе... Эта конфиденциальная информация "для друзей" немедленно была разглашена по всему свету. "Как мог такой старый дипломатический лис совершить подобную оплошность - выше моего понимания" - изумлялся Кларендон" (тогдашний министр иностранных дел Англии)...
Тютчев, без сомнения, со всей ясностью понимал, что Крымская война была проиграна до ее начала. 24 февраля 1854 года, то есть еще до объявления войны Англией и Францией, он писал, что Россия "вступит в схватку с целой Европой. Каким образом это случилось? Каким образом империя, которая в течение 40 лет только и делала, что отрекалась от собственных интересов и предавала их ради пользы и охраны интересов чужих*, вдруг оказывается перед лицом огромнейшего заговора? И, однако же, это было неизбежным".
И Тютчев видит едва ли не главных врагов не на Западе, а в самой России. После того, как 18 ноября 1853 года адмирал Нахимов добился беспримерной победы, уничтожив турецкий флот в его собственном порту Синопе, а генерал Бебутов** на следующий день разгромил армию турок недалеко от Карса (при Башкадыкларе), поэт с горчайшей иронией писал об Англии и Франции (24 ноября): "Пусть наши враги успокоятся. Наши последние успехи могли быть очень обидными для них, но они останутся бесплодными для нас. Здесь так много людей, которые готовы дать им полное удовлетворение в этом отношении и... могут ей (России.- В.К.) сделать гораздо больше вреда благодаря своему положению... Это как бы заколдованный круг, в который вот уже в течение двух поколений мы заключили национальное самосознание России и понадобилось бы действительно, чтобы Господь удостоил нас Сам здорового пинка, чтобы мы разорвали этот круг и стали бы опять на свой путь".
По мере развития событий поэт все отчетливее и резче говорил о том, что самые опасные враги - внутри страны. Он пишет 9 июля 1854 года, что все известное ему "о направлении умов в Министерстве(**, а может быть, даже и выше, - вся эта подлость, глупость, низость и нелепость, - все это возмущает душу более, чем способно выразить человеческое слово... Мы накануне какого-то ужасного позора...". 23 июля он многозначительно говорит о тех же деятелях Министерства иностранных дел: "Когда видишь, до какой степени эти люди лишены всякой мысли и соображения, а следственно, и всякой инициативы, то невозможно приписывать им хотя бы малейшую долю участия в чем бы то ни было и видеть в них нечто большее, нежели пассивные орудия, движимые невидимой рукой".