Страница 89 из 98
"Входе обсуждения информации о расследовании обстоятельств исчезновения журналиста Георгия Горделадзе в Верховной Раде лидер партии " Собор "Анатолий Матвеев, обращаясь к силовикам, заявил, что "своей холуйской политикой "они толкнули президента в пропасть".
"Представитель фракции "Яблуко" Александр Чародей считает, что у Верховной Рады "есть один достойный выход - начать процедуру импичмента " и тем самым "спасти лицо Украины ". Чародей призвал президента "покаяться перед народом и добровольно уйти в отставку"".
"Внефракционный депутат Григорий Осторожко, выступая с трибуны, заявил, что "содеянным президент Леонид Бунчук, министр внутренних дел Юрий Марченко и председатель СБУ Леонид Сварог подписали себе не только юридический, но и политический и нравственный приговор ". Он заявил далее, что все руководители силовых ведомств должны быть уволены".
Когда в гостиничном номере Андрей почти дословно пересказал Звереву рассказ Монгола-Гвоздарского, Сашка длинно и нецензурно выругался. Потом закурил, успокоился и сказал:
- Ну и дерьмо. Лучше уж нормальных убийц ловить.
- А в чем разница? - спросил Обнорский.
- Там все честнее как-то...
- Ну это ты хватил.
- Может, и хватил. Может быть... Но от этих холеных морд совсем с души воротит, Андрюша. Подлость бескрайняя.
- Я бы даже сказал - отцовская, - ухмыльнулся Андрей.
- Да что Отец? Отец все-таки бандит. Мурло у него бандитское, восприятие жизни бандитское... Он ломает хребты людям, как карандаши, - вот его уровень. И если взяться за него всерьез, то почти наверняка можно будет на чем-то подловить... А Эстер? Провокатор, убийца. Но как ты его возьмешь?
- Скорее всего - никак... Завтра я улетаю в Крым. Там встречусь с Соболевым, доложу ситуацию. Пока - устно. Но позже напишем отчет. Если Сергей Васильевич сочтет его стоящим, то доложит Бунчуку. А уж во власти президента отстранить Хозяина от должности. Но я не уверен, что это произойдет. Эстер не есть сам по себе некая демоническая личность - он выражает интересы некой группы олигархов... Полетишь со мной в Крым, Саша?
- Нет, - сказал Зверев. - Я возвращаюсь в Питер. На следующий день Зверев вылетел в Москву, Обнорский - в Симферополь. В Борисполь их отвез человек, присланный Краюхой - молчаливый мужик с наколками на руках.
Из аэропорта Обнорский сделал звонок полковнику Перемежко.
- Василий Василия, - сказал он, - пленочку-то прослушали?
- Прослушали, Андрей Викторыч.
- Ну и как? Не изменили своего мнения?
- Относительно чего?
- Относительно возможности опубликовать рассказ Гвоздарика?
- Решения в данном случае принимаю не я.
- Этажом выше?
- Тремя этажами выше, Андрей.
- Понятно, Василий Василич... а как здоровье Гвоздарского? .
- Помер Гвоздарскйй, господин журналист. Сегодня утром.
- Вот так?
- Вот так.
- Как же это он без санкции тех, кто тремя этажами выше? - зло спросил Андрей... Гвоздарскйй был бандит, убийца... наемник, воевавший против нас в Чечне. Жалеть его не стоило. Но все еще стояло перед глазами монголоидное лицо Гвоздя, еще звучал в ушах голос: матери сообщи, Араб... матери сообщи моей.Как же он без санкции-то?
- Личная недисциплинированность, Андрей Викторович, - ответил Перемежко. - Вы еще что-то хотели у меня спросить?
- Нет, больше я ничего не хотел спросить у вас, господин полковник, сказал Андрей. - Я, напротив, хотел кое-что вам сообщить.
- Слушаю вас, - официальным голосом произнес Перемежко.
- Коли вы уже прослушали кассету, то знаете, что Горделадзе держали в инструментальном складе Таращанского моторного завода.
- Со слов Гвоздаря. Других доказательств нет.
- Есть. Если вы направите своих людей в Таращу, то в помещении бывшего инструментального склада найдете доказательство.
- Какое? - быстро спросил Перемежко.
- Отсчитайте шестнадцать кирпичей от левого дальнего угла склада. И шестнадцать же от пола. На стене есть текст, исполненный Горделадзе собственноручно. Передавайте привет "тремя этажами выше", полковник.
* * *
В Симферополе термометр показывал плюс десять и ничто не напоминало о зиме. Ветер нес над летным полем легкую, почти невидимую пыль с запахом керосина и сухой травы. Низкое солнце било в глаза, заставляло щуриться.
Обнорского встретил уже знакомый водитель Игорь. Сказал, что Сергей Васильевич сейчас занят, освободится часам к десяти вечера, отвез Андрея в гостиницу "Москва". Времени было полно. Андрей принял душ, попил кофе в баре и пошел прогуляться по городу. Он бесцельно бродил по улицам и, можно сказать, отдыхал - в отличие от Киева, в Симферополе он не ожидал провокаций или нападения... Одновременно он работал, выстраивал свой предварительный, устный доклад Соболеву. Это было нетрудно: вот уже полтора месяца Андрей жил "делом Горделадзе". Он держал в голове десятки фамилий, адресов, телефонов и дат. Он как бы видел лица всех (или почти всех) участников этой драмы: начиная от дочек-близнецов Георгия Горделадзе, заканчивая холеным лицом руководителя аппарата кабинета министров. На некоторых, кого он не видел сам, Обнорский смотрел глазами По-взло или Каширина. Вместе с Родионом он изучал пачки распечаток телефонных разговоров, беседовал с вором Краюхой, матерью Георгия Лесей, пил пиво с темным человечком Вайсом... Он видел яму в лесу, под Таращей, и отсеченную руку Горделадзе в боксе из нержавеющей стали. Он очень многое видел.
В Симферополе был вечер - тихий, теплый, мирный. Андрей стоял на мосту через Салгир, смотрел в мутную воду, и картина произошедшего сложилась у него в голове ясно и полно. Он выщелкнул в воду окурок, проследил за траекторией, описанной красным огоньком... в этот момент зазвонил телефон. Звонил Соболев.
* * *
Валентина Павловна накрывала стол и корила мужа за то, что не предупредил про гостя.
- Бестолковый ты у меня, Сережка, - говорила она. - Трудно было сказать, что придешь сегодня не один?
- Ну извини, Валюшка, - оправдывался премьер. - Ну закрутился, забыл.
- Ну бестолковый ты... как такого премьером назначили? Дома и нет ничего, гостя угостить нечем.
Что касается "нет ничего", то это было явное преувеличение - стол ломился. Соболев за спиной у жены подмигивал Обнорскому. Премьер снял пиджак, распустил узел галстука и выглядел сейчас не администратором большого калибра, а обычным человеком, вернувшимся домой после тяжелого рабочего дня, - чуточку усталым, не сбросившим еще груз проблем... но уже неофициальным, домашним.
Валентина Павловна хлопотала, ей помогала дочь-школьница. За ужином выпили немного вина. Соболев подтрунивал над женой... Валентина отвечала тем же. Обнорский чувствовал, что в этой семье царит лад. И даже завидовал немножко. Соболев, будто угадывая его мысли, сказал:
- Жениться тебе надо, Андрей... Ты ведь тоже приходишь домой поздно? Обнорский кивнул. - Ну вот. Приходишь усталый, злой иногда. А дома - пустой холодильник и телевизор... так? - Обнорский снова кивнул. - И никто тебя не ждет. А женатый человек приходит - его ждут. И сразу начинают пилить!
- Это я тебя пилю? - спросила Валентина Павловна. - Совести у тебя нет.
Соболев рассмеялся. После ужина мужчины перешли в кабинет премьера. Валентина Павловна принесла им горячий чай с лимоном.
- Валентина, - попросил Сергей Васильевич, - будут звонить - меня нет, нам тут с Андреем поболтать надо.
Когда жена вышла, Соболев сразу переменился в лице. И стало видно, что он устал сильнее, чем хотел показать за ужином. Он посмотрел на Обнорского и спросил:
- Ну что, Андрей Викторович? Что ты мне привез?
- Как положено, две новости. Одна плохая, вторая...
- Еще хуже, - усмехнулся премьер.
- Нет, Сергей Васильевич, вторая - хорошая.
- Начинай с хорошей.
- Расследование мы фактически закончили.
- Поздравляю. А плохая?
- Все значительно сложнее, чем можно было предположить, - сказал Обнорский.