Страница 45 из 45
М-р Хаггард посмотрел на ноготь большого пальца правой руки, на котором были нанесены жидкокристаллические часы и, увидев, что стрелки подбежали к заветной черте (14:00), обратился к м-ру Пэтроффу:
- Вы никогда не видели в натуре экстренное развертывание штаба воздушно-десантной дивизии по штатному расписанию?
- Еще не приходилось!
- Сейчас увидите!
Контейнеры зашевелились и, заняв свои места, стали трансформироваться.
Бывшие люмпены (теперь уже точно бывшие, так как с поступлением на службу в ряды ХДК они стали обыденно-вульгарными служащими) по мере появления дверей в также уже бывших безликих контейнерах ныряли в них. А через некоторое время выкатывались оттуда облаченные и снаряженные согласно занимаемой должности и приступали к выполнению своих служебных обязанностей.
Одновременно с этой катавасией во всех (отведенных для этого случая) уголках города прогремел салют, и взвившиеся в поднебесье разноцветные огненные струи образовали гигантские надписи: "Добро пожаловать на ярмарку!"
(В это время все средства информатики выдали на свои аудиоотображающие элементы такую же надпись, подкрепленную рекламным текстом и аудиовидеокомментарием.)
Вокруг территории будущей ярмарки вознесся забор из полупрозрачных постоянно меняющих рисунок пластиковых щитов высотой в два человеческих роста (устроители рассчитали это, чтобы нельзя было увидеть происходящее, не зайдя на территорию ярмарки).
Не дожидаясь окончательной трансформации контейнеров в разнообразно-потешные павильоны, часть персонала, не занятая в оседлой торговле и успевшая переодеться, начинала праздничное представление и торговлю с переносных лотков в нескончаемом веселом карнавале, которому было суждено никогда не кончиться...
- Красивая работа! - сказал м-р Пэтрофф, отбиваясь от назойливо лезшей обниматься разбитной торговки пирожками и непризнанного поэта, громко и с пафосом читавшего явно не свои веселые стихи, - У нас такие ярмарки тоже иногда проводятся, и мы вполне можем наладить культурный обмен творческими коллективами!
"Ого! Мы и не предполагали такого успеха! - подумал со злорадством м-р Хаггард, - Надо будет содрать с Отдела по идеологическим диверсиям Вооруженных Сил приличную сумму за организацию беспорядков и провокаций на территории противника! Это у нас получится получше, чем в 57 году!"
Полностью отвечая на прогнозы теоретиков ХДК, толпа зевак несмело, но все уверенней потянулась на ярмарку, и уже были произведены первые покупки в новом бизнесе м-ра Хаггарда.
Держа в одной руке пирожок с капустой, а в другой легкомысленный детский флажок, м-р Пэтрофф увлек м-ра Хаггарда за столик летнего "Бистро". Здесь было не так шумно.
Тут же к ним подошла разнаряженная официантка и любезно опустила перед ними поднос с кофе и сандвичами.
М-р Хаггард, потянув глоток кофе из маленькой фарфоровой чашечки, обратился к м-ру Пэтроффу:
- Вот глядишь на них - веселятся без забот. А у самого постоянно камень на душе. Ведь в любой момент может разразиться. И как представишь, что все эти люди исчезнут, так становится не по себе! Ведь мне нет до них никакого дела, а все равно жалко, несмотря на их ничтожество. К чему мне все мое могущество, если не будет на свете простых, пусть даже зависящих от меня людей! Все-таки человек - стадное животное и при всем моем исключительном положении иногда хочется почувствовать себя простым смертным, вот так просто без затей посидеть в обыкновенном кафе среди обыкновенных людей!
- Вы так говорите, как будто будущая война вас не касается. Как будто вы бессмертный, и детей у вас нет. И о будущем вам нет причин задумываться, только лишь как из-за милосердия и мизантропии!
- Все может быть. Но я об этом стараюсь не думать, а иначе совсем можно рехнуться от ответственности!
- А ведь им тоже хочется жить и пусть они, как вы изволили выразиться, ничтожны и вульгарны, все равно любая человеческая жизнь дороже всех ценностей мира, как это ни банально!
- Но ведь все несчастья люди сами себе придумывают, и Господь Бог посылает все напасти за наши грехи!
- Люди не сами по себе становятся злыми. Злыми их делает жизнь, и наша задача создать такие условия, чтобы не возникало почвы для ненависти и злобы!
- Но что же делать с людьми, уже отравленными этой злобой? Как их убедить жить без зависти и невежества?
- А разве в нас самих нет этого? И разве мы не пытаемся из себя это выдавить? И, как правило, безуспешно?
- Так что же делать?
- Быть терпимыми! И еще добрыми! А за добро, как вы изволили упомянуть, Господь Бог всем воздаст должное!
- Дай-то Бог!
Пока они так мирно беседовали, к их столику незаметно подсел молодой человек с длинными волосами и задумчивым, устремленным поверх голов отрешенным взглядом, и ни к кому не обращаясь, как бы про себя, тихо запел под аккомпанемент своей старенькой, но довольно приятно звучащей гитары:
Не выдержав превратностей Судьбы,
Те испытания, что выпали Тебе,
Сломали и изгадили черты
Земной Любви прекрасной простоты!
Не вняв рассудку естества,
Построив сложный замок Лжи,
Любовь сложила в закрома,
Залив цементом Выгоды!
И облачившись в платья слов,
По моде сшитых и пустых,
Сумела скрыть свое звериное лицо.
И полное отсутствие Души!
И позаимствовав у Добродетели наряд,
Носясь с охапкою сомнительных идей,
Мещанства и убогости Злой Яд
Разбрызгала в сердца своих Детей!
И даже находясь у смертного одра,
Ты все равно себе сумеешь лгать,
Что только Ты всего одна
Не виновата...
твою мать!
Май 1987 - январь 1989 гг.
КОНЕЦ
ПЕРВОГО РОМАНА