Суть жизни

- Но это именно та тема, о которой я слышал из независимых друг от друга источников на протяжении небольшого отрезка времени уже два раза. А вместе с тем, что слышу из ваших уст, уже три.

- Меня не касается то, что кто-то вам говорил; я не могу разглольствовать по заказу, как некоторые бездельники. Если в моей речи проскользнула какая-то случайная мысль, то нет причины за нее цепляться.

В этот момент я сильно вздрогнул. В зеркале напротив себя я увидел очень бледное и тревожное лицо Станлея, в то время как передо мной сидел раскрасневшийся, с лицом, покрытым румянцем, Станлей. Я подумал о том, что в "музее" не может современных, так называемых "фальшивых", зеркал, наконец, я понял, что Станлей никак не может быть видим для меня отраженным в зеркале. Я резко обернулся - но никого не увидел. Когда я снова взглянул в зеркало, в нем уже не было лица.

Со Станлеем я расстался, когда крыши уже золотила полоска рвссвета и уличные фонари в этом районе бледнели перед наступающим утром.

С этого же дня мне стало сказочно везти. Моя работа "О социальной функции образования" заняла первое место на конкурсе работ членов профсоюза служащих, и я получил значительную денежную премию. Тут же меня повысили в должности, и сам шеф вызвал меня к себе, чтобы поздравить; мы распили бутылку марочного вина, и он сказал, что это повышение - не последнее. На банкете, где должны были присутствовать представители крупнейших монополий, известнейшие инженеры и финансовые воротилы, шеф желал моего присутствия. Одновременно с этим событием брат мой прислал мне в подарок лотерейный билет, по которому я выиграл почти баснословную для меня сумму - сорок семь тысяч долларов.

Почести, невиданные для меня прежде, деньги сыпались, как из рога изобилия. Но ни одна из моих просьб послать меня со следующим заданием в Гранд Хоспитал не была удовлетворена. Мне отвечали, что пока необходимости контактов с администрацией клиники нет.

Однажды я случайно выглянул из коридора в шахту гаража, откуда отправлялись машины с едущими по делам сотрудниками оффиса. Я увидел сверху МакДональда, которому мой непосредственный начальник давал синий талон пропуск в Гранд Хоспитал, - то есть, документ, уполномачивающий его вести переговоры с администрацией клиники. Я поспешил вниз и дожидался машины с МакДональдом у ворот. Значит, так! Меня не посылают туда, несмотря на мои просьбы, а какого-то МакДональда, который не может как следует выговорить и двух фраз, а к тому же панически боится врачей, отправляют туда "по делам фирмы". Я остановил машину, из которой вылез удивленный МакДональд. Я спросил у него, куда он едет. "Я? Да в эту чертову клинику. У моей жены день рождения, но шеф даже не хотел и слушать о том, чтобы меня отпустить." "Послушай, Гарри ты хочешь провести как следует день? Вместе со своей женой... Дай мне свой талон - и я поеду вместо тебя". - Гарри долго упирался но, возможно, соображения, что я на короткой ноге с шефом и слишком большое нежелание ехать в Гранд Хоспитал, сделали свое дело. Он согласился. Я сел на его место и поехал в клинику.

Я был в очередной раз удивлен и поражен грандиозностью и шиком, с которыми все тут сделано. У противоположной стены целые фонтаны крови падали вниз отвесно почти как настоящие водопады. В двух концах огромного зала находились фонтаны с бьющей вверх кровью. Контур человеческого тела, представляющий собой вход в соседнее помещение, также гиганский, как все тут, был черным на фоне светлых стен того, другого, зала. Там, на цоколе, стояла абсолютно нагая женщина с немного вытянутыми чертами и острыми грудями, представляющая собой поражающе верную копию живого человеческого существа. На потолке, прямо над ее головой, находился, тоже обнаженный, атлетичный мужчина с разрезанным животом, из которого выпадали внутренности. При виде его меня пронзил ужас, но именно это и должно было, по мнению строителей всего этого, создавать рекламу этой солидной и знаменитой клинике.

Я осмотрелся вокруг - и внезапно увидел ее. Не знал еще, что это о н а , но неожиданно почувствовал ускоренное биение сердца. Это была Лаура. Лечилась в клинике, а все же ухитрялась выскальзывать за территорию Гранд Хоспитал и приходить на встречи со мной. Иногда я привозил ее из околицы Гранд Хоспитал, иногда она приезжала автобусом сама. Лаура была очередной степенью моего везения, еще одной вехой все новых и новых моих успехов и выигрышей. Она приезжала в город на два-три часа, а потом должна была незамедлительно уезжать назад. Но каждый раз ее отъезд был слишком тягостен для меня, чтобы я не делал попыток уговорить ее остаться еще на полчасика. Однако, я видел такой ужас на ее лице в ответ на мои уговоры, что тотчас же прекращал попытки склонить ее остаться. За все это время я так и не узнал, каким заболеванием она страдает. Я знал только, что она находится в терапевтическом отделении клиники. Три раза мы посещали с ней ресторан "Под грибом", в который именно она каждый раз уговаривала меня пойти. Я бывал там и раньше, и этот ресторан - одно из самых нелюбимых мной заведений такого рода. Каждый раз после посещения этого ресторана у меня в душе оставался какой-то неприятный осадок . Все тело наутро болело, я был весь разбитый; в голове у меня плавали обрывки каких-то странных фраз, а в памяти всплывал звук непонятного и неопределимого голоса.

Как-то раз я уехал из города на несколько дней, предупредив об этом Лауру только по телефону из предместья: я должен был проделать несколько финансовых операций, которых требовал рост моего денежного капитала. Все эти дни я чувствовал себя каким-то новым, свежим и отдохнувшим. Я почувствовал именно в эти дни, насколько болезненно-усталым и душевно надломленным я был до этого. Сновидения мои были спокойными и безоблачными, как в детстве. Я ехал назад бодрым и обновленным, насвистывая одну из последних популярных мелодий, но, подъезжая к городу, услышал голос, принадлежащий как бы сидящему в моем автомобиле человеку.

"Не стоит в напряжении создавать себе трудности, - говорил Г о л о с, не в этом состоит суть жизни. Суть жизни в том, что Жизнь остается собой даже в смерти, и это предстоит еще доказать. Нет ничего такого, что нами считается как бы пределом или гранью, - или чем-то еще, ограничивающим наше движение. Достаточно взять самый простой предмет и углубиться в него, как он окажется бесконечным. Самая обыкновенная книга, страница этой книги, такая тонкая на вид, окажется самой глубокой бездной, в которой будут свои бесконечные и немые безздны. В малом есть мелкое, в мелком есть мельчайшее, в мельчайшем есть то, что мельче его. Представь себя маленьким человечком, таким же маленьким, как муравей, который еще иногда встречается в ваших последних сохранившихся "девственных" уголках Иллинойского Национального парка. Тебе этот лист представится целой площадью, а толщина его будет для тебя равна толщине мощного перекрытия. Если же ты превратишься в существо такого размера, как амеба, ты увидишь, что бумага состоит из волокон, а лист не будет уже для тебя столь однородным. Став размером с микроба ты сможешь двигаться по листу целую вечность; перед тобой будут холмы и низины, ты будешь преодолевать рвы и насыпи, перед тобой будут лежать и освещенные участки, и глубокие тени".

- Но я-то знаю это с первого класса, - ответил я и спокойно и повернул направо.

А не задумывался ли ты над значением того, что меньше определенных размеров живых организмов нет? Микробы, самые маленькие из которых больше открытого людьми в одном из прошлых столетий электрона, являются пределом, дальше которого существует только неживое. Как бы далеко в микромир не простиралось племя живого, для него существует некий предел. Точно так же и с макромиром. А, может быть, этот предел - только грань, отделяющая видимую для вас 1)форму жизни 2) часть живых существ от тex, которые в а м не дано увидеть? А не можешь ли ты предположить, что существуют гигантские живые существа размером с целую галактику, которых ты просто не в состоянии увидеть, а также живые существа меньше самой мельчайшей элементарной частицы? Мир многообразен. Его многообразие вы можете охватить только тем, что характеризуете как чувства, но не можете охватить умом. Вы только предчувствуете его высшую многообразность, испывая от этого то, что вы называете наслаждением, вдохновением, но ни осознать, ни ухватить сущность ее вам не дано..."