Страница 19 из 21
26 Бой у стальной камеры В комнате было почти темно. Лишь тонкая колбочка с горящим синеватым газом освещала угловатую мебель. На постели, прикрытой простыней, спал человек. Простыня казалась синей от цветного освещения. Космы седых волос, крючковатый нос, вызывающе выброшенный вперед пук бороды и черный провал рта делали лицо спящего похожим на отвратительные и наивные изображения князя тьмы на картинах Дюрера29. Резкий, как вопль младенца, звонок и яркий сиреневый свет ворвались в комнату одновременно: косматый старик вскочил и взмахнул рукой, как фокусник. В его руке появился револьвер. В ярко освещенной двери стальной шлюзовой камеры, оказавшейся частью стены этой комнаты, стояли два металлических чудовища. Левые руки их были указующим жестом направлены на косматого старика. - Спокойно - сипловатым, чуть приглушенным голосом деда Андрейчика сказал по-немецки один из стальных великанов. - Положи револьвер! Он бесполезен. Не вздумай бежать. Косматый старик недоверчиво взглянул на левые руки водоходов, направленные на него: пулеметные дула смотрели из стальных рукавов недвусмысленно и грозно. Все было ясно... Косматый старик, не сведя глаз с неожиданных гостей, медленно отложил револьвер. - Кто вы такие? - тихо спросил он. - Это несущественно, - сказал дед Андрейчик. - Кто бы я ни был, я ликвидирую тебя на месте, если ты вздумаешь бежать, позвать на помощь и вообще... - Что вам нужно? - спросил старик. - Что нам нужно? Это другой разговор. Кому поручена охрана мальчика? строго спросил дед Андрейчик. - Ворсу. - Включи микрофон и прикажи Ворсу немедленно привести мальчика сюда. Старик пошарил ногами, надел туфли и сказал небрежно: - Разрешите надеть пенсне. - Нет! - резко сказал дед Андрейчик. - Но я ничего не вижу. - Найдешь ощупью. Косматый крестовик пожал плечами и пошел к микрофону, стоявшему на кабинетном столе. - Стоп! - приказал дед Андрейчик. - Запомни. Приказать нужно: немедленно привести мальчика. И больше ничего. Ворсу запрети входить сюда. Пусть доведет мальчика только до двери. Понятно? - Понятно. - Помни, - угрожающе сказал дед Андрейчик, - возьмут нас твои друзья или нет, но тебя в живых не будет, если хоть одно лишнее слово или какую-нибудь кнопку... Старик презрительно скривил губы. - Я не так глуп, как вы воображаете. - Я в этом уверен. Говори только по-русски, английски, немецки. Старик включил настольный радиофон, затем набрал на диске какую-то цифру. Спустя несколько секунд в репродукторе кто-то завыл, зевая, засопел и опять зевнул. - Ворс! Старый крестовик оглянулся на своих бронированных караульных и спросил по-немецки: - Ты меня слышишь? - Так точно, ваша святость, - прохрипел невидимый Ворс. - Что делает мальчик? - Я полагаю, он спит, ваша святость. - Приведи его ко мне, Ворс... мне нужно его кое о чем расспросить. - Слушаюсь, ваша святость. - Постой, Ворс... Крестовик еще раз оглянулся. - Ты, Ворс, это... когда приведешь мальчика... останься за дверью. - Слушаю, ваша святость... - Пусть мальчик войдет один. - Микрофон... - зашипел дед Андрейчик. Косматый старик выключил микрофон. Дед Андрейчик отбросил иллюминатор и внимательно вгляделся в мертвенно-серое лицо старого крестовика. Так вот оно какая, "красивая немка Лилиан", обольстительная архиепископесса апостольской разведки! Следователь Померанцев не ошибся. Каким нужно быть ловким авантюристом, чтобы морочить весь мир, создавая вокруг своей разведки ореол тайны и поддерживая легенду о "красивой немке"! В бородатой "Лилиан" дед Андрейчик по старым портретам признал самого вождя крестовиков, бывшего унтера и бывшего "апостола", Петера Шайно. "Красавица неважная, - думал дед Андрейчик, разглядывая заспанного лохматого старикашку. - Но мерзавец высшего сорта. Факт". Шайно не любил, видимо, когда его разглядывали в упор; он двинул плечом и сказал деланно-беспечным тоном: - Ну вот, как будто все в порядке... Ответа не последовало. Молчание тяготило старого авантюриста. Он подтянул кальсоны, переступил с ноги на ногу и осторожно спросил: - Вас интересует только мальчик? - Пока да... - не сводя с него глаз, ответил дед Андрейчик. Рума тоже отбросил свой иллюминатор и не отрывал сумасшедших от ненависти глаз от щуплой фигурки своего кровного врага. Шайно молчал; видимо, он над чем-то размышлял. Наконец заговорил, пощипывая бороденку: - Я не знаю, кто вы. Но это неважно Раз вы сюда проникли, я должен пойти на компромисс. Я предлагаю: давайте разойдемся по-деловому. Я даю вам третий скафандр для мальчика. Вы оставляете меня в покое и уходите так же, как и пришли. Через двадцать четыре часа вы можете этил же ходом привести своих людей, но не раньше. Я должен уйти отсюда. Даю слово, что я уйду один. Судьба остальных меня не интересует. Дед Андрейчик с интересом разглядывал старого предателя. - Узнаю архиепископа "епархии святого духа" и апостола Лиги военизированного христианства, - криво усмехаясь, сказал он. - Факт. Шайно с беспокойством упер в него подслеповатые глаза. - Вы меня знаете? Дед Андрейчик засопел и сказал сухим, потрескивающим голосом: - Да, я знаю тебя. Я помню тебя. Ты дурной сон человечества. Теперь я тебя вижу наяву. Крестовик нетерпеливо повел плечом. - Оставим это. Сейчас здесь будет мальчик. Я даю третий водоход, вы мне двадцать четыре часа на эвакуацию. - Нам хватит двух скафандров. А с тобой я поступлю так, как поступил бы на моем месте всякий коммунист и старый радист Мурманского порта, - резко сказал дед Андрейчик. - Например? - тревожно спросил крестовик. - Унтер Шайно! Оставить разговоры! Стоять смирно! - крикнул дед Андрейчик. За дверью послышались шаги. Дед Андрейчик кивнул Руме: - В сторону, Рума... стань к стене... - К-х стене, - угрюмо сказал Рума и отвел свой водород в сторону. Шаги затихли. Кто-то негромко стукнул в дверь. - Говори!.. - шепотом приказал крестовику д Андрейчик. - Это ты, Ворс? - неестественно громко спросил Шайно. Дед Андрейчик шевельнул рукой-пулеметом. - Так точно, ваша святость. Вы изволили приказать... - раздалось за дверью. - Пусть мальчик войдет! - крикнул Шайно. Дверь чуть вползла в стену, и в комнату вошел худой, бледный мальчик. В нем трудно было узнать краснощекого вихрастого неусидчивого пилота "Полярного жука". Усталым, недружелюбным взглядом он обвел комнату и остановил глаза на двух стальных гигантах. Оба стояли неподвижно и указывали толстыми круглыми ручищами, с короткими дулами на конце, на заспанного "апостола" крестовиков, стоявшего в одном белье у кабинетного стола. Юра широко открыл глаза... - Ворс! - сказал Шайно. Дед Андрейчик прищурился и навел дуло своего пулемета прямо в рот авантюристу. - Ты... можешь идти, Ворс, - внезапно осипшим голосом сказал Шайно. - Дверь... - зашипел дед Андрейчик. Шайно протянул руку к стене, и дверь поползла из стены. - Рума! - позвал дед Андрейчик. Юра вздрогнул и испуганно глянул на стального великана. Только теперь он заметил, что из иллюминатора выглядывает человек. - Смотри... - сказал дед Андрейчик. - Смо-три... - мрачно повторил Рума и, сделав неуклюжий шаг вперед, навел свой пулемет в грудь лохматому крестовику. - Дедушка! - крикнул Юра и бросился к водоходу. Из иллюминатора смотрели на него подернутые слезой знакомые голубые глаза. Дед Андрейчик шевелил усами и громко кряхтел, чтобы окончательно не расплакаться. - Ну, ну... ты это... тово... - бормотал он. - Сейчас надо уходить... - Дедушка! - Юра привстал на носки, заглядывая в иллюминатор. - Он жив? Дед Андрейчик настороженно глянул на внука. - Кто? - Амундсен. Я нашел его. Рука во льду... черная... Разве его не подобрали? - быстро заговорил Юра, хватаясь за иллюминатор. Старик улыбнулся. - Того, кого ты нашел, мы подобрали. Оживили. Все в порядке. - Где он теперь? - свистящим шепотом произнес Юра. - Вот он... Дед Андрейчик кивнул на своего стального спутника. Юра обернулся и сделал шаг к водоходу Румы. Маленький курунга не сводил глаз с крестовика. Уже несколько раз Руме казалось, что пора стрелять, что явно подозрительны движения этого ненавистного косматого старика, которым когда-то бил по лицу его и отца Маро и кричал на всех противным, визгливым голосом. Но вдруг перед иллюминатором Румы появилось бледное лицо. Чуть приоткрыв рот и широко раскрыв изумленные глаза, Юра разглядывал суровое лицо незнакомого смуглого мальчика. Дед Андрейчик, прикрыв смеющиеся лукавые глаза густыми бровями, с интересом наблюдал за обоими мальчиками. О косматом крестовике на минуту забыли все трое. Юра стоял спиной к нему, загораживая Шайно от Румы. Вдруг Юра почувствовал, как кто-то сильно схватил его за плечи и поволок назад. Шайно, пригнувшись и прикрываясь Юрой, волок мальчика к двери. - Ни с места! - заревел дед Андрейчик. Но крестовик уже был подле двери. Не успел дед Андрейчик навести на него свою левую руку, как Юра вдруг отлетел в сторону, дверь раздвинулась, и Шайно метнулся в коридор. - Стой! - крикнул дед Андрейчик и бросился к двери. Раздался глухой удар: дверь стукнула по бронированной руке скафандра и отпрыгнула назад. Стальной гигант вывалился в полутемный коридор, похожий на тоннель метро, и остановился. Где-то за поворотом справа замирал топот убегающего. Дед Андрейчик направил скафандр вдоль коридора вслед за беглецом, но, сделав несколько шагов, остановился: погоня была бесполезна, вряд ли он догнал бы Шайно, но заблудился бы в этом подводном лабиринте наверняка. - Назад! - крикнул он Руме, который тоже вывел свой водоход в тоннель. - В люк! Аранга! Юра, беги за ним!.. Через несколько секунд все трое уже были в стальной шлюзовой камере. - Рума! Голову! - скомандовал дед Андрейчик. - Голову! - Голову!.. - крикнул Рума, и шлем его со звоном откинулся назад, словно крышка огромной чернильницы. Теперь Рума выглядывал из скафандра, как водопроводчик из водомерного люка. - Юра, полезай внутрь! Становись позади него! - приказал старик. - Живо! Юра мгновенно вскарабкался на плечи стальному гиганту и влез в его объемистое нутро: для двух мальчиков места в просторном скафандре вполне хватило. - Закрывай! - крикнул дед Андрейчик и прислушался: за стеной, в тоннеле, неистово выла сирена, выла пронзительно, не умолкая, приглушая топот многих ног в далеких переходах тоннеля-коридора. Умолкла сирена внезапно, и тотчас же снаружи загрохотал удесятеренный усилителем голос: - Противник в четвертом повороте! В первом секторе, келья двадцать четвертая! Личный конвой его святости, наверх! Мортиршики, к третьему и пятому повороту!.. - кричал кто-то по-немецки. Дед Андрейчик шагнул к рычагам в стене и только тут обратил внимание, что рычаги все опущены вниз. Уходя, они с Румой оставили их поднятыми кверху. Теперь, для того чтобы закрыть шлюзовую камеру, повысить давление и открыть пол, нужно было опустить рычаги, но они, оказывается, уже опущены. Все еще не доверяя себе, старик захватил правой клешней крайний рычаг и поднял его: рычаг свободно пошел вверх, но тотчас же упал, как только дед Андрейчик его оставил. То же произошло и с другими рычагами. Рума испуганно наблюдал за порывистыми движениями водохода деда Андрейчика. Удивленное лицо Юры выглядывало из-за его плеча. - Гадина! Выключил ток... Дед Андрейчик растерянно смотрел на повисшие рычаги. Простой и четкий план набега на подводный штаб был нарушен. Уверенный в том, что даже после побега Румы и после его оживления профессором Британовым Шайно не открыл тайны своего стального шлюза остальным крестовикам, дед Андрейчик решил: после того как они с Румой проберутся в секретную комнату "апостола", отбить у крестовиков Юру и уйти тем же ходом, забросав своих врагов гранатами со снотворным газом чанзитом. Газ этот только недавно стал применяться при хирургических операциях, и дед Андрейчик был уверен, что противогазов от чанзита в штабе Шайно нет. Остальное должна была довершить экспедиция Ливена, которая уже проникла в заброшенные штольни острова Брусилова. Главное было вырвать Юру из рук крестовиков, не дать им выместить свою злобу на беззащитном мальчике в момент штурма подводного штаба сверху и отрядом Татьяны Свенсон через тайный ход Шайно. Первая часть набега на штаб удалась блестяще. Дед Андрейчик даже не ожидал, что он в соседней со шлюзом комнате столкнется с Шайно и что ему удастся так легко, без боя, освободить внука. Но теперь путь к секретному тоннелю был отрезан: надо пробиваться к главному ходу. Десяти тысяч микроскопических патронов с разрывными нитроманнитовыми пульками, которыми были набиты магазины обоих левых рук водоходов, и пяти гранат со снотворным газом, прикрепленных к внутренней стенке груди скафандра деда Андрейчика, хватило бы на три таких штаба крестовиков, но... кто знает, какие сюрпризы готовят крестовики врагу, ворвавшемуся в их крепость? Молниеносный полет мыслей старика прервал страшный грохот; столб пыли ворвался в шлюзовую камеру из "кельи" Шайно-Лилиан, и щебень брызнул по стальному полу. Дед Андрейчик сделал шаг к двери и выглянул: большой пролом зиял в наружной стене комнаты "апостола", и сквозь него, занавешенный кисеей пыли, виден был ярко освещенный коридор-тоннель. Крестовики, видимо, стреляли откуда-то справа, под небольшим углом, потому что снаряд разворотил не только наружную сторону, но и левую внутреннюю, обнажив смежную "келью". Стреляли легкими снарядиками (очевидно, тоннельные артиллеристы учитывали, что как полигон30 их подводное жилье мало пригодно). Стальная камера во всяком случае подобные орудийные щелчки должна была выдержать. Эти наблюдения успокоили деда Андрейчика. - Стойте на месте! - крикнул он, и голос его донесся до Юры будто издалека. Юра потрогал за плечо стоявшего впереди него смуглого мальчика и сказал ему на ухо: - Стой! На месте... В это время новый удар потряс комнату Шайно. Громили ее из коридора уже с двух сторон, - второй снаряд разворотил внутреннюю стену слева. Затем резко захлопали щелчки пуль из "пращей Давида". Дед Андрейчик захватил клешней массивную стальную дверь и попытался задвинуть ее, но дверь не поддавалась. Грохнул еще один удар снаряда, и все смолкло. "Та-ак. - дед Андрейчик прислушался. - Значит, артиллерийская подготовка кончилась. Теперь начнется атака Факт". На минуту старик подумал об отряде Татьяны Свенсон. Но он тотчас же вспомнил, что стальной пол плотно прикрыл вход в штаб. Отряд Татьяны мог бы только взорвать нитроманнитом пол, затопить водой весь штаб и лишь таким образом прийти на помощь ему, Руме и Юре. Но это была крайность, к которой дед Андрейчик пока еще не хотел прибегать. Он нащупал первую газовую гранату на груди водохода, снял ее, отправил в правый рукав и крикнул: - Юра! Там у вас над плечами есть две маски. Сними их, дай Руме одну! Надевать, когда скажу! В тоннеле послышался далекий шум. Он приближался, нарастал, и наконец все трое услышали тяжелые шаги и легкое дребезжанье, будто шел по коридору какой-то гигант с огромными чугунными ступнями и волок за собой жестяной детский возок. Дед Андрейчик направил левую руку водохода на пролом в наружной стене "кельи" Шайно, в правой он приготовил гранату. Каково же было его удивление, когда сквозь брешь в стене он увидел своего двойника: водоход точно такой же, в каком был заключен он сам, шагнул к бреши и, беспокойно вертя головой, стал разглядывать через свой иллюминатор разрушенную комнату. Стрелять в него было бесполезно: его броня, очевидно, также бы та непроницаема для пуль; бросать гранату - рано, можно усыпить одного и предупредить других: возможно, в тоннелях существует несколько отсеков с плотно изолирующими воротами-щитами. Захлопнут всех троих тут, в этой норе, а сами через главный ход удерут. Но то, что дед Андрейчик увидел в следующую минуту, превзошло все его ожидания: вражеский водоход попятился назад и стал устанавливать прямо против бреши в стене кургузую пушечку распылитель "святой воды", страшной жидкости кармонзит, испепеляющей все живое. Дед Андрейчик и сам не помнил, как включил он свой водоход на максимальную быстроту, как ворвался в коридор, опрокинул кармонзитовую пушечку и стал пулеметным ливнем хлестать в иллюминатор врага. Пули не брали стекло вражеского скафандра. Водоход с двумя мальчиками делал крутые внезапные повороты и держал под обстрелом весь тоннель-коридор, и, очевидно, небезуспешно, ибо крестовики удрали и слева и справа в глубь тоннеля, побросав свои мортиры. Дед Андрейчик совсем прижал к стене водоход крестовика. Но вдруг крестовик занес руку своего водохода, взмахнул, и старик увидел, как жирная желтая жидкость заструилась по стеклу его иллюминатора, затем стекло стало оранжевым - пламя бушевало на всем скафандре. Водоход деда Анрейчика, облитый жидким термитом и подожженный крестовиком, на минуту застыл на месте, потом он отступил два шага назад и вдруг ринулся на врага. Тот не выдержал бокового удара, опрокинулся, горящий термит со скафандра деда Андрейчика переполз на него. Задыхаясь и чувствуя, что раскаленная сталь жжет все ею тело, старик отбросил шлем, выпрыгнул из водохода и бросился в разрушенную комнату. Рума, назад! - заревел он. Но Рума не спешил, он подождал, когда полуобгоревший остроносый человечек выбрался из своего поверженного наземь, объятого пламенем водохода, и расстрелял его из пулемета в упор. Затем, пятясь и грозно поводя своей огнестрельной левой рукой, водоход с двумя мальчиками стал задом отступать к разрушенной комнате. - В камеру! - крикнул дед Андрейчик. Два мальчика в одном скафандре едва успели ввалиться в бронированною камеру, как раздался оглушительный взрыв: это в горящем водоходе деда Андрейчика взорвались сразу все пять газовых гранат. Сильный аромат не то шалфея, не то ромашки ворвался в ноздри деду Андрейчику. Его рука лихорадочно забегала по одежде: маски не было, она осталась там, в горящем водоходе. - Маски надеть! - крикнул он и в ту же минуту почувствовал, как внезапная слабость отяжелила его руки, ноги, все тело. Старик опустился на колени, потом стал на четвереньки, постоял так секунду и повалился на бок. Юра рванулся за спиной у Румы, чуть было не сорвал свою маску и по спине и плечам Румы выбрался из водохода, подбежал к деду, наклонился: старик спал, оглушительно храпя. "Теперь конец, теперь убьют", - мелькнуло в голове у Юры, и в этот момент вся шлюзовая камера чуть наклонилась вперед, как каюта корабля от легкой волны. Сильный подземный гул наполнил всю стальную комнату...