Фальшивый грош

— Да.

— А как ваша семья?

— Простите? — Уиллис смотрел недоуменно.

— Им вы рассказали о ее смерти?

— Н-ну, позвонил отсюда.

— И посоветовали покрепче запереть дом?

Уиллис не сразу сообразил, что скрывается за вопросом.

— Нет, зачем, — тупо ответил он.

— Так, да? И однако, мистер Уиллис, существует очень сильная вероятность, что убийца и до сих пор шастает тут, на холмах.

— И не подумал даже, — занервничал Уиллис, — что им грозит опасность.

— Стало быть, не считаете, что мотив — ограбление и не считаете, что Элинор Шредер — случайная жертва маньяка? Другими словами, мистер Уиллис, по-вашему, убийца целил именно в Элинор и только в нее. У вас есть основания думать так? Вам известно, кто убил Элинор?

— Конечно, нет!

Поднялся Карл Шредер.

— Если есть хоть малейший шанс, что убийца еще на ферме, — мрачно произнес он, — мы должны отправиться на розыски. Если он заперт тут из-за аварии моста, должен указать вам, что вы и мы, вместе, предоставили в его распоряжение две лодки.

Сержант испытующе взглянул на него.

— И то верно, — он быстро повернулся к дежурному констеблю, стоявшему в дверях. — Спуститесь, проверьте лодки и приставьте к ним охрану, — и, пройдя в гостиную, быстро вполголоса переговорил о чем-то с двумя полисменами. И вернулся на веранду. — Мы вызываем еще двоих для прочесывания местности. А пока пойдемте, поищем сами.

— И я с вами, — вызвался Барнард.

— И я тоже, — присоединился Уиллис.

Карл уже стоял у дверей.

— Как желаете, джентльмены. Будем рады вашей помощи. Констебль Найленд останется посторожить, чтобы тут ничего не трогали. Начнем со строений, мистер Шредер, если не возражаете?

— Конечно, нет. Хотя, боюсь, шансы, что он тут на холме, самые хлипкие.

— А я не так уж уверен, — возразил сержант. Он оглянулся на Пимброка. — Вам с доктором Фримен лучше подождать тут, сэр.

Доктор кивнул, усаживаясь в кресло.

— Вполне согласен. Не имею ни малейших намерений галопом скакать в потемках, в моем-то возрасте!

Один из детективов быстро осмотрел дом, и все стихло: все ушли на розыски. Я подошла к окну, отодвинула штору: в темноте изредка мелькал фонарь.

— Как думаешь, найдут они кого?

Обернувшись, я поймала внимательный взгляд Пимброка, в уголках губ у него тень иронической усмешки.

— Не знаю, — ответила я. — Но убийца, скорее всего, пришел по мосту, а когда мост обрушился, оказался заперт в ловушку. Чтобы переплыть через такую реку, он должен быть очень хорошим пловцом, лодки-то у него наверняка нет. Хотя в его отчаянном положении убраться ему отсюда позарез нужно.

— Это точно, — улыбка доктора стала шире. — Как ты быстро бросилась на защиту Карла Шредера, а? Ах, вот что значит быть молодым и красивым!

— Не пойму, про что ты?

— Помнишь, этот коп, совсем, кстати, не такой уж тупица, предположил, что — поскольку нет доказательства обратного — Шредер мог прибить жену еще до ланча. Тут ты очень скоренько напомнила, что я только что установил предположительное время смерти — не свыше двух часов назад. Или, может, это ты просто защищала мою профессиональную честь?

Я молчала, почему-то не найдясь, что ответить на его поддразнивание; я знала, конечно, что, несмотря на беззаботные подшучивания, дядя Артур вовсе не смахнул безразлично со счетов, что человеческое существо лишило жизни беззащитную жертву.

Чуть спустя, я медленно произнесла:

— Детектив не надеется, что они разыщут тут запертого в ловушке убийцу, но старается быть дотошным и скрупулезным, вот и организовал поиски. Ты ведь тоже не думаешь, что кого-то найдут?

— Знаешь, девочка моя, не зная фактов, я не строю прогнозов.

— Ну, дядя Артур! Ты просто как деревянный! — взвилась я.

Моя горячность удивила меня не меньше, чем его.

Он задумчиво взглянул на меня, а когда улыбнулся, то без обычного своего тонкого сарказма.

— А знаешь, ты со школы не называла меня дядей Артуром.

Я вспыхнула.

— Прости, что накинулась на тебя. Я… ни разу не сталкивалась с убийством, вот и вышибло меня из колеи, — я жалобно улыбнулась. — Но ты же можешь ответить на вопрос. Ты знаком с ними со всеми, а я — нет.

Он вынул трубку, не торопясь раскурил ее и лишь потом заговорил.

— Не думаю, чтоб убийцу они обнаружили за стогом сена или в амбаре. Это отвечает на твой вопрос?

Я медленно кивнула.

— Ты думаешь, как и сержант Фостер: убийца все-таки тут. Но почему ты считаешь, убил Карл Шредер? Мне он не кажется похожим на убийцу.

— Такое, к несчастью, водится за убийцами, — доктор Пимброк раздраженно выпустил большое облако пахучего дыма, — очень часто на убийц они ну совсем непохожи! Думай же головой, Джеки! Хватит дамских рассуждений! Откуда, черт побери, мне знать, почему Карл убил жену? Лично мне причина неведома. Но думаю — убил он. Ведь совершенно очевидно, так же считает и Тед Уиллис. И полагаю, у Теда есть на то веские основания.

Я присела на кресло, мы помолчали. Я думала о молодой женщине, которая лежит мертвая в комнате рядом, о высоком мужчине с волнистыми светлыми волосами и странном выражении его лица, не поддающемся определению, когда Том Барнард сообщил ему о смерти его жены.

Скоро доктор Пимброк поинтересовался:

— Тебя ничего не поразило в характере ран Элинор?

Лицо у меня стало такое же тупое, как мозг.

— Опиши, что ты увидела, — попросил он.

— Четыре глубокие проникающие раны, а может и пять. По крайней мере, две причинили трещины черепа. И почти все могли оказаться смертельными.

— Угу. И из всего — что выводишь?

— Что напал на нее человек сильный, скорее всего, мужчина.

— А еще?

Я покачала головой, и он ухмыльнулся.

— Думай же, девочка! Сама только что сказала: четыре удара тяжелым предметом, любой из них, возможно, смертельный. Это же признак ярости! Что исключает мотив грабежа, может, даже очевиднее, чем наличие двух бокалов. По десятку причин женщина может чудачить с двумя бокалами, но есть лишь одно объяснение, почему кто-то бьет ее снова и снова железной кочергой — гнев, ослепляющий, безумный. Вызванный страхом, ненавистью или ревностью.

Он абсолютно прав, решила я, в том как убита Элинор, присутствует элемент дикой жестокости. Мне пришла в голову неожиданная мысль.

— Но послушай! Мы ведь знаем — миссис Шредер была жива после крушения моста. И Шредер не мог быть в это время дома, иначе его машина стояла бы тут, отрезанная рекой. Так как же он осуществил убийство? — и, гордая своими логическими построениями, я откинулась на спинку кресла.

— Верно, да. Но возьми-ка да взгляни на все под другим углом: Карл приехал домой через час или около того после гибели жены — вот и все его алиби. По крайней мере, известное нам. Если же, уезжая из дома в обед, он уже замыслил убийство, так вряд ли явился бы домой в открытую убивать. Те же Уиллисы заметили бы машину. Вот и припарковался где-то на том берегу, а через реку перебрался вплавь, либо рискнул и перешел мостом — в такой дождь и не заметит никто. А позднее, обеспечивая себе побольше свидетелей, возвращается домой и разыгрывает потрясение от смерти Элинор.

— А не то предположим, он едет домой и видит — мост рухнул — обнаружил, может, аварию еще раньше Роджерсона: так если он планирует убийство, вот он шанс — свалился ему в руки. Только бы хватило храбрости и умения переплыть реку в оба конца. Раз машина стоит на приколе, полное впечатление, что и он там — на другом берегу.

— О-о! — обескураженно протянула я, — вот вам и мой ясный аналитический ум!

— И еще фактик, который можно истолковать по-разному. Тед Уиллис заявил, что Элинор мертва, а Тед не дурак. И все-таки Карл настаивает, чтобы я как можно скорее ехал сюда. Почему? Из-за того, что хотел проверить — вдруг все-таки надежда — слабенькая — осталась? Искорка жизни? Естественная, несомненно, реакция для потрясенного, раздавленного горем мужа. А может, ему хотелось, чтобы труп побыстрее осмотрел врач и дал неоспоримое медицинское свидетельство, что она была жива, когда он уезжал в обед?