Страница 72 из 78
Что изменилось с тех пор? В дополнение к унаследованной еще от Картера концепции «ограниченной» войны появилась президентская директива Рейгана № 32, которая исходит из возможности ведения «затяжной» ядерной войны с Советским Союзом. Причем в этой войне США «должны одержать верх».
На этой основе — ядерная война возможна, и в ней США должны победить — строится теперь конкретная американская политика в военной области.
Некоторые эксперты пробовали робко спорить, что нового в этой американской политике, по сути, нет. США при всех президентах, начиная с Трумэна, исходили из возможности ведения ядерной войны и нанесения первыми ядерного удара. И такую войну они собирались вести не для того, чтобы проиграть.
Но их не слушали. То, что говорилось раньше, была лишь «теория». А теперь администрация Рейгана приступила к практическим делам. Огромные военные ассигнования и создание новых современных систем оружия — это конкретное выражение новой американской политики.
Прошло всего две недели после прихода Рейгана в Белый дом, и президент потребовал увеличить военный бюджет на 32,6 миллиарда долларов. Конгресс тут же утвердил, и новая администрация запустила программу создания межконтинентальных ракет МХ с 10 боеголовками каждая и баллистических ракет «Трайдент» на подводных лодках, также с разделяющимися головными частями (РГЧ). Кроме того, ускоренными темпами создается новый тяжелый бомбардировщик Б-1, а также крылатые ракеты большой дальности воздушного и морского базирования.
Д.Ф. Устинов так прокомментировал планы Пентагона:
— Это крайне опасный виток гонки вооружений. Ведь 100 МБР МХ — это тысяча высокоточных ядерных боеголовок индивидуального наведения мощностью по 600 килотонн. Это значит, что мощность каждой боеголовки в 30 раз больше мощности атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму. Ракеты МХ являются оружием, дестабилизирующим общую стратегическую обстановку.
Но еще большую тревогу вызывали планы размещения в Европе американских ракет среднего радиуса действия «Першинг».
— Эти американские ракеты, — говорил Устинов, — имея дальность 2500 км., являются оружием первого удара… Как сказано в документе Пентагона «Директивные указания по строительству вооруженных сил США», они будут нацелены прежде всего на органы государственного и военного управления СССР, а также на наши межконтинентальные баллистические ракеты и другие стратегические объекты. Ведь подлетное время ракет «Першинг-2» составит около 6 минут, а следовательно, по расчету агрессора, за это время трудно принять ответные меры. Стало быть, речь идет не о простом арифметическом прибавлении 600 ракет к стратегическому потенциалу США, а о качественном изменении стратегической ситуации в пользу Соединенных Штатов.
В общем, Вашингтон поставил перед собой цель сломать паритет и добиться военного превосходства. Устинов даже называл примерный срок для этого — 1990 год. США смогут иметь тогда 20 000 ядерных боезарядов.
Интересно в этом контексте сравнить, а что беспокоило американских политиков в Вашингтоне? Как ни странно, то же самое, — только в зеркальном отображении. Президент Рейган прямо заявил об этом:
— Правда заключается в том, что в соотношении сил Советский Союз обладает определенным запасом превосходства
Детали этого опасного заблуждения довольно красочно раскрывает доклад ЦРУ от 15 февраля 1983 года «Советские возможности в стратегическом ядерном конфликте 1982–1992», рассекреченный в середине 90-х годов.
В нем указывалось, что военно-стратегические программы Советского Союза направлены на «продолжение изменения военной компоненты в соотношении сил в пользу СССР и его союзников». Он стремится к «превосходству» в ядерной войне и «работает над повышением своих шансов победить в таком конфликте».
А дальше примерно в тех же выражениях, как и у советских коллег, говорилось, что Советский Союз продолжает модернизацию и развертывание высокоточных МБР СС-18 и СС-19 с РГЧ, баллистических ракет для подводных лодок, тоже с РГЧ, бомбардировщика дальнего действия «Бэкфайер», а также средних ракет СС-20 в Европе.
Кроме того, в Москве активно работают над созданием и уже приступили к испытаниям нового поколения ракет СС-24 и СС-25, подводных лодок класса «Тайфун», бомбардировщиков «Блэкджек» и «Беар».
В конце 1982 года, по оценкам американской разведки, у Советского Союза было 2300 МБР и БРПЛ, которые несли 7300 боеголовок. А к 1990 году число ракет увеличится на 10–15 %, но количество боеголовок на них может достичь 21 000.[91]
В общем, удивительно в унисон думали разведслужбы СССР и США и даже оценки друг другу давали схожие. Жаль только, что руководители обеих стран не смогли заглянуть в секретные досье друг друга. А то, может, успокоились бы: зачем зря стараться разрушать паритет и нарушать баланс сил, когда он так и так сохранится. Ведь что получается: через 10 лет, в 1990 году, СССР и США все равно будут иметь по 20 000 боеголовок. Так чего зря огород городить?
Пожалуй, у Москвы и Вашингтона была только одна разница в оценках стратегической ситуации.
Судя по опубликованным на сегодняшний день документам, в разведслужбах США не было единства взглядов на то, как в Советском Союзе оценивают перспективы ведения ядерной войны. Большинство — и это отражено в вышеупомянутом документе ЦРУ — считало, что СССР «стремится к превосходству в возможности ведения и победы в ядерной войне». Однако в Бюро разведки и исследований госдепартамента полагали, что в Москве осознают, что «ядерная война настолько разрушительна, а ее ход настолько непредсказуем, что она не может ожидать «благоприятного» исхода в любом значимом смысле этих слов»
Но в Москве сомнений не было. Там пришли к выводу, что Вашингтон стремится изменить баланс сил в свою пользу как раз для того, чтобы совершить внезапное ядерное нападение первым, ослабив тем самым ответный удар Советского Союза. И советское руководство серьезно готовилось к этой неминуемой войне.
И тут, как бы для того, чтобы раздуть страхи, гулявшие за кремлевскими стенами, грянули одна за другой две речи президента Рейгана. Сначала — это было 8 марта 1983 года — он объявил Советский Союз «империей зла». А две недели спустя провозгласил создание противоракетного щита над Америкой, чтобы оградить ее от этой злокозненной империи.
В Москве ломали голову, почему политика Вашингтона совершает такие головокружительные кульбиты. Ведь незадолго до этого, 15 февраля, президент пригласил советского посла А.Ф. Добрынина и почти два часа, необычайно много для Рейгана, беседовал с ним, предлагая установить хорошие рабочие отношения с Москвой. Как можно серьезно относиться к этому предложению американского президента, когда одновременно он публично объявляет Советский Союз «империей зла»? Как совместить его предложение начать переговоры по сокращению ядерных арсеналов с заявлением о необходимости создания новых технологий, которые подрывали бы основу военного могущества СССР?
Давая указание подготовить ответ, Андропов так определил суть этой речи:
— Она подтверждает наши худшие опасения: американские правящие круги взяли курс на нанесение внезапного ядерного удара по Советскому Союзу и теперь пытаются оградить США от нашего ответного удара или хотя бы свести его к минимуму. Независимо от того, осуществима или нет система ПРО на практике, она стала реальным фактором в нынешней политике США.[92]
Вопреки устоявшемуся мнению, у советского руководства по отношению к ядерной войне единства взглядов не было. Или, точнее, существовало два уровня подхода к ней.
Политическое руководство, большая часть членов Политбюро говорили, что такая война, где бы она ни возникла, погубит весь земной шар и прекратит жизнь человека на Земле. Поэтому в ней победить нельзя и она бессмысленна. Об этом много писала в те годы советская печать, вещало и показывало телевидение. Упор делался на ужасные последствия ядерной войны для всего человечества и наступление в конечном итоге «ядерной зимы».
91
Witnesses of the Cold War. Edited by William C. Wohlforth. The Johns Hopkins University Press, Baltimore and London, p. 27, 304–307.
92
Гриневский О. Спектакль под названием «Звездные войны» // Дипкурьер НГ. — 2000. — 18 мая.