Страница 49 из 78
Вот в такой обстановке, не чуя беды, Башир Жмайель поехал выступать с лекцией перед женщинами-активистками фалангистской партии в Бейруте. Было это в 4 часа дня 14 сентября. Он поднялся на трибуну и интригующе произнес:
— Позвольте рассказать вам такую историю…
Но едва начал рассказ, как страшный взрыв разнес здание на куски. Обезображенное до неузнаваемости тело ливанского президента обнаружили в обломках и опознали только на следующий день по кольцу на пальце и по письму сестры, найденному в кармане.
Газеты всего мира на первых страницах сообщали об этом покушении и задавались вопросом: кто его совершил? Этот же вопрос задавали в Москве в высоких кабинетах ЦК, КГБ и МИДа.
Первой поступила шифровка в которой сообщалось, что убийство Жмайеля — дело рук израильтян: уж больно чисто с профессиональной точки зрения сделан взрыв, арабам такое не под силу. Фалангисты в Бейруте провели расследование и пришли к выводу, что Израиль применял такую же бомбу, которой было взорвано здание из которого выехал Арафат.
Однако уже через несколько дней из Дамаска поступила совершенно противоположная информация. Генсек палестинской организации НФОП — ГК Джебриль, говорилось в ней, похвалялся в узком кругу, что он лично руководил операцией по ликвидации Башира Жмайеля. Совершил ее активист партии, который имел доступ в штаб-квартиру фалангистов и действовал через цепочку лиц. Ему удалось по частям пронести 75 килограммов взрывчатки и расположить ее вокруг колонн в помещении под залом заседаний. Взрыв был произведен при помощи дистанционного управления. Убито кроме Жмайеля, еще 20 руководителей партии, а всего примерно 100 человек. Убийца за свою операцию получил 1 миллион долларов и находится сейчас в Дамаске. Асад проинформирован об этом. Джебриль сказал, что операция совершена в качестве одного из шагов в цепи акций по наказанию предателей и капитулянтов.
Постепенно стала вырисовываться такая картина, хотя и сегодня в ней отсутствуют последние штрихи.
Башир Жмайель выступал с лекциями в том здании практически каждый вторник. Так что это расписание не было секретом для его многочисленных врагов. А племянника бывшего владельца этого здания, 26-летнего Хабиба Шартуни, строгая охрана пропускала без задержки. Он входил в штаб-квартиру фалангистов как к себе в дом. Сам он и его семья были известны своей лояльностью к фалангистам, а один из его кузенов служил даже в адьютантах у шейха Пьера Жмайеля — отца Башира. Так что никаких подозрений не возникало, тем более что в том же здании в квартире на третьем этаже жила его сестра.
Но бдительная охрана не знала, да и никто не знал, что молодой Шартуни был преданным членом глубоко законспирированной подпольной Сирийской национальной партии — небольшой крайне радикальной организации, которая разошлась с фалангистами и выступала за образование Великой Сирии. Он ненавидел Башира Жмайеля, считая его предателем, который продался Израилю.
Шартуни беспрепятственно пронес взрывчатку и установил ее на полу в комнате у своей сестры, как раз над тем местом в зале, где стояла трибуна, с которой делал свой последний доклад ливанский президент. А дальше было все до примитивности просто: заговорщик залез на крышу соседнего дома и дождался приезда президента. Вычислив момент, когда Жмайель начал доклад, он нажал кнопку дистанционного управления и произвел взрыв.
При этом Шартуни совершил только одну оплошность — предупредил сестру в самый последний момент, сказав ей, чтобы она немедленно уходила из дома, бросив все. Та с криками выбежала на улицу и тут произошел взрыв. Охрана задержала ее и стала спрашивать, почему она решила, что с домом должно что-то произойти. Она ответила, что ее предупредил брат.
Взрыв в Бейруте прозвучал как сигнал Израилю. На следующий день, 15 сентября рано утром, нарушая все достигнутые Хабибом соглашения, он начал новое наступление на Западный Бейрут. На этот раз для того, чтобы очистить его от палестинских бойцов, оставшихся в городе и укрывшихся в лагерях для беженцев.
Не занятая Израилем часть Западного Бейрута представляла собой четырехугольник 6 километров длиной и 2–3 километра шириной. Разрезая его, израильские войска двумя колоннами медленно продвигались навстречу друг другу, окружая лагеря палестинских беженцев. К концу дня они фактически без сопротивления заняли все ключевые позиции, а вместе с ними в город вошли вооруженные формирования фалангистов, обуреваемые дикой ненавистью к палестинцам. Однако, именно им, по замыслу министра обороны Шарона, предстояло провести «грязную работу» — чистку палестинских лагерей. Он так обрисовал задачу:
— Надо полностью разрушить инфраструктуру ООП в Западном Бейруте и уничтожить всех террористов до одного!
Но не смог ответить на вопрос, как отличить террориста от мирного жителя. Как оказалось, это знали сами фалангисты. Они собирались убивать всех палестинцев подряд без разбора — женщин, детей, стариков. Таким способом они хотели отомстить за смерть своего любимого вождя Башира Жмайеля.
Эти настроения и намерения фалангистов были хорошо известны военному и политическому руководству Израиля. Полгода спустя после трагедии, разыгравшейся в Бейруте, это подтвердила специальная Комиссия по расследованию событий в лагерях Сабра и Шатила, созданная по решению Верховного суда Израиля.
В опубликованном ею докладе Кахана указывалось, что ответственность за связь с фалангистами лежала на израильской разведке Моссад. А во время встреч руководителей Моссада с Баширом Жмайелем, он им без обиняков говорил о намерении «разделаться с палестинской проблемой в Ливане, если бы даже это означало применение самых крайних методов против палестинцев».
Знали об этом также министр обороны Ариэль Шарон и начальник Генерального штаба Рафаэль Эйтан. Тем не менее Эйтан по согласованию с Шароном направился в штаб фалангистов и отдал им приказ вступить в лагеря палестинских беженцев. 16 сентября канцелярия министерства обороны выпустила документ, в котором ясно указывалось: «Только израильские вооруженные силы будут командовать вооруженными силами в этом районе. На операцию в лагерях будут направлены фалангисты».
В результате около 6 вечера фалангисты стали входить в лагеря. Было уже темно и они попросили осветить небо. Израильское командование пошло навстречу и запустило осветительные ракеты, чтобы облегчить им работу ночью.
А через несколько часов на израильский командный пункт стали поступать первые сообщения об их действиях: фалангисты сгоняют палестинцев в группы, расстреливают их, а трупы сметают бульдозерами. Был перехвачен такой телефонный разговор:
— Мы захватили группу палестинцев. В основном женщины и дети — человек пятьдесят. Что делать с ними?
Ответ прозвучал зловеще:
— Больше не задавай мне глупых вопросов. Ты сам знаешь, что делать!
Раздались выстрелы и смех фалангистов, находившихся рядом.
Один из израильских офицеров, видимо ошарашенный зрелищем расправы над мирными жителями, спросил: почему они убивают женщин и детей?
— Потому что женщины рожают детей, а дети становятся террористами, — невозмутимо ответил фалангистский командир.[72]
А другой фалангистский начальник отдал строгий приказ своим бойцам не насиловать девочек моложе 12 лет. Вот так проходила чистка палестинских лагерей.
По данным этой израильской комиссии Кахана, в те дни погибло 700–800 мирных жителей палестинцев. Но палестинский «Красный Полумесяц» считает, что в три раза больше — более 2000 человек.
Сами израильские войска не участвовали в резне, но главные военачальники — министр обороны, начальник Генерального штаба и оба шефа разведки прекрасно знали, что произойдет, когда фалангистские формирования войдут в палестинские лагеря, и не препятствовали их действиям. Они просто наблюдали за тем, что там творится, с крыши шестиэтажного дома в Западном Бейруте.
72
Schif Zeev and Yaari Ehud. Israeli's Lebanon War. Simon and Shuster. N.-Y. 1984, p. 267.