Страница 3 из 68
Тут уже настала моя очередь закипеть:
— А тебе какая разница? Тоже мне, чистоплюй нашелся! Не устраивает, сам бери пылесос в зубы и вперед, за уборку!
— Кого в зубы? — на физиономии липового принца такое недоумение появилось, что я даже поверила, что он впервые про пылесос слышит, но меня не так просто обмануть наивной мордой лица!
— Это что типа принц, да? Типа с пылесосом не знаком? Голубые крови, рожден с золотой ложкой во рту, так что ли?
— С какой ложкой? — блондин окончательно ошалел от моего монолога.
Ну что ж такое делается то, а? Я ни одного матерного слова не сказала, а ему уже взбледнулось. Тоска зеленая! Пауза томительно продолжалась, грозя перейти в мордобой.
— А у тебя за диваном кулончик золотой лежит, — вдруг задумчиво произнес блондин.
— Не ври! — разозлилась я. — Я его везде искала! И за диваном в том числе! Нет его там! И быть не может! Это Стасик, хрен моржовый, стырил, уходя!
— Так за диваном ты бы и не увидела, он в щель между половицами забился.
Поверьте, я многое могу вынести. Я не ожидал, что столь многое, пока меня в грызуна не превратили. Я почти смирился с тем фактом, что меня целовало костлявое, как смерть и странное, как привидение, подобие женщины с глазами разного цвета. Не просто разного, а кардинально друг от друга отличающегося — один голубой, другой — ядовито-желтый. Я уже не вздрагиваю, услышав очередное растудыть-твою-тудыть. Может быть, здесь это модно. Я лоялен к этой… девушке… до тошноты. В конце концов, она меня спасла, и я, в принципе, могу быть благодарен.
Но тут девица, которая, судя по частым упоминаниям всяких жориков-стасиков, вовсе и не девица уже давно, на что чародей в свое время мне намекал, делает то, что наши придворные дамы себе никогда бы не позволили! Она отодвигает диван от стены! Сама! Своими руками! Нет, я не спорю, возможно, мебель в этом мире сделана из легкого материала, но чтобы дама сама двигала эту самую мебель… Я то был уверен, что расколдовала меня благородная девушка… хоть и со странностями, но все же благородная! Аристократка! А тут такое дело, раз мебель двигает, значит не благородная. Вот удружил, маг проклятый!
— Показывай эти свои половицы! — приказывает она.
Мне? Приказывает?
Приходится послушно склониться над полом и постараться вспомнить. Когда я видел этот кулон, я маленьким был, ходил на четырех лапах, и все виделось по-другому. Попробуй теперь определи, между какими половицами я его заметил?
— Ну что таращишься? — несколько нервно буркает девица, — Ну да! Да, нет у меня денег, чтобы пол поменять! Давай уже говори или не морочь мне голову и выметайся! Я и так с тобой кучу времени убила!
— Здесь, — я не совсем уверенно показываю пальцем на одну из досок.
Девица молча удаляется, но лишь затем, чтобы вернуться с какой-то железякой в руках. Может, она уже созрела для убийства? Я так просто не дамся. Женщин, конечно, бить не в моих правилах, но порой они очень этого заслуживают, и я долго раздумывать не буду, если что…
Впрочем, она всего лишь поднимает половицу и… я просто гениален! Я не ошибся! Именно там и лежит злосчастный кулон! А дальше эта странная особа начинает ругаться. Нет, не ругаться, а извергать из себя такие шедевры словесности, что я чувствую себя стыдливым школьником, впервые услышавшим слово «пися». Ловлю себя на мысли о том, что некоторые перлы неплохо бы и записать.
Спасительница мне, конечно, досталась еще та. Не удивлюсь, если мой «дорогой», чтоб его, и «любимый» некромант полвселенной переворошил, чтобы найти такое "обворожительное создание" специально для меня. Обидчивый наш.
За время поисков я твердо уяснил для себя одно — то, к чему приговорил его отец — это такая мелочь! О, мне бы только вернуться! Я с ним такое сделаю, что мне уже самому страшно. А начиналось ведь все совершенно безобидно…
Глава 3
Наш новый маг мне не понравился сразу. Надменный хлыщ. Старше меня лет на пять-семь, а ведет себя так, будто это он, а не я тут наследный принц. Слова едва цедит, смотрит свысока. А когда я, очень вежливо, прошу заметить, попросил его изготовить для небольшого такого приема гостей пару фокусов, этот… хмырь… послал меня в неведомые дали, заявив, что это, дескать, не входит в его должностные обязанности. Да вся его обязанность — угождать членам королевской семьи! Да он, скотина, вообще, понимает, что, случись что с моим ненаглядным папенькой, я стану для этого волшебника непосредственным начальником, и тогда он не только фокусы показывать будет! Скажу — и сточные ямы чистить пойдет. Хоть с помощью магии, хоть без. В общем-то, так я ему тогда и сказал. А он глаза только сузил, побледнел и ушел. Тоже, между прочим, без разрешения. Некромант чертов.
Хотя, насчет ям, это было бы забавно. Так и вижу: "Восстаньте, мертвые! Хватайте лопаты и впереооод!". И этот перед строем, в черном балахоне и колпаке со звездами, идет и руками выразительно так размахивает. Хотя и тут он умудряется изобразить из себя невесть что — видите ли, форменная одежда придворного мага ему не к лицу. А потому он балахон надевать не собирается, колпак тоже. Ходит, наряженный в то, что ему вздумается, то есть почти как я.
Я пытался его немного жизни поучить. Чтобы этот выскочка понял, что лично его место там, у ям. Чтобы перестал изображать из себя высокородного господина и вспомнил о том, что он — простой наемник, даже не дворянин, и то, что папа держит его при себе и позволяет в приличном обществе появляться, так за это папе ручки надо целовать, а не дерзить его наследникам направо и налево.
Кто, как не я, должен был позаботиться о его воспитании? Тем более, что остальные его слегка опасались.
Я подкупил его помощника (два золотых, мелочи, а сколько удовольствия), чтобы тот поменял местами реактивы в лаборатории волшебника. Тот баловался временами алхимией, да, к тому же был редкостным чистюлей и аккуратистом. Ему и в голову не пришло, что какая-то скляночка может содержать совсем не то, что он туда налил. Небольшой взрывчик, и маг с воплями вылетает в коридор, где, конечно же, совершенно случайно нахожусь я, да еще и не один. Я не жадный — всю молодежь пригласил повеселиться. Ожоги с его физиономии быстро сошли, а вот ресницы с бровями отрастали месяца два. И все это время я ему регулярно напоминал об инциденте, причем с искренне обеспокоенным видом. И сам напоминал, и другим не давал забыть.
Я написал на него анонимный донос в службу тайного сыска. Про то, что чернокнижник затевает государственный переворот. Правда, чтобы было веселее, я приукрасил это сообщение таким количеством забавных подробностей, что ребята из сыска со смеху укатывались, читая. Я с ними потом пообщался. Но донос — есть донос, и потому побывать на допросе мажику нашему все же довелось. Как вспомню сейчас его бледную физиономию — аж пошатнулся, руки затряслись. Думал, небось, пытать будут. Ан нет — посмеялись и отпустили. А я уж постарался, чтобы чернокнижнику информацию об авторе анонимки передали. Чтобы знал, а иначе неинтересно.
Ну, слух я пустил о том, что маг к пажам пристает с интересными предложениями. И даже будто мне намекал на возможность нежной дружбы. Не скажу, чтобы эта новость кого-то шокировала. Во дворце, все же, свободные нравы, однако магу она отчего-то не понравилась. Спас, вернее, немного исправил, его репутацию только быстренько организованный роман с одной из благородных дам не самого тяжелого поведения, а также широкая огласка подробностей этого романа. А от всяких любопытных болезней, сопутствующих таким вот бурным проявлениям чувств, полагаю, он уже сам лечился. Волшебник, все-таки.
Я устраивал ему гадость за гадостью, двор заключал пари о том, сколько еще продержится чародей, а тот все не уходил и не уходил. После того, как король попытался нас примирить, маг даже начал огрызаться, хвост распушил, грудь выпятил — прямо герой. Понятия не имею, отчего это папа решил помешать мне развлекаться. Волшебник не был моей первой жертвой. Просто самой долгоиграющей. Может, король имел на него какие свои планы, может, просто симпатизировал бедному затерроризированному мною чародею.