Страница 6 из 10
— Да, — сказал он, — я принц Эрик Гавар-и-Пенья. Наследник престола.
Я оглянулась. Никто уже не смеялся.
— И я приехал за своим имуществом.
Кивок в мою сторону.
— Вот за ней.
Ах, это я имущество?! Да не пошел бы он в… С другой стороны, человек упал с лошади, ударился головой. Опять-таки, судя по его словам, вызволять меня сюда приехал. Ну, это если из его высказывания лишнее удалить. Принц, к тому же. И связан. Я решила так сразу ему по физиономии не давать. Посмотрела на Горко и подумала, что на сей раз желания наши с ним сходятся. Атаман задумался, и по лицу его было видно, что принцу он верит, но отпустить того прямо так, за бесплатно, зная при этом, что непременно придется менять место расположения, терять добычу и т. п., он не мог.
— Хорошо-о-о… — протянул атаман, — допустим, я тебя отпущу. Ты мне дашь слово, что не будешь нас преследовать?
— Нет.
Горко не расстроился.
— Ладно, — сказал он, — вечером будешь свободен. Но учти, взять с собой можешь только три вещи. Выбирай.
Эрик задумался.
— Меч, коня и ее.
— А свободу? — хитро спросил атаман.
— Тогда свободу, коня и ее, — твердо ответил Его высочество.
Если бы мне не было так обидно, что меня упорно приравнивают к вещи, можно было бы и найти повод для гордости. Меч принца стоил больше меня и Огонька вместе взятых. И дело даже не во вделанном в рукоятку огромном сапфире темно-синего цвета, а в исторической ценности этого оружия. С эти мечом еще прадед Эрика ходил на врага. Все у нас знали — Эрик, получив оружие в возрасте 14 лет, чрезвычайно редко с ним расставался. И вот он отдает его как выкуп. Оставалось лишь надеяться, что меч привык принадлежать династии Гаваров и вернется со временем сам. Так, кстати, позднее и случилось.
Атаман радостно заулыбался.
— Ты отдаешь мне меч? Сам?
— Владей, — ответил принц, умудряющийся даже сейчас выглядеть хозяином положения.
Горко подскочил вверх и понесся раздавать ценные указания. К вечеру палатки были свернуты, припасы собраны, кони оседланы.
Я сидела на бревне, наблюдая за суматохой, изредка поглядывая в сторону пленника и поджаривая на затухающем костерке черствую горбушку, когда ко мне подошел Славик, ведя за повод невысокую гнедую кобылку. Прощаться.
— Ну что, — сказал он, — мы поехали.
— Давай, — глубокомысленно произнесла я.
— Может, с нами?
— Да нет уж. Раз за мной приехали. Опять же Горко ваш. Не угожу чем-нибудь, так сразу в бордель
— Не! — запротестовал кузен, — ты ему нравишься!
— Сейчас, может, и нравлюсь. Потом перестану. Да и работа меня ждет.
Славик угрюмо шмыгнул носом. Я отломила кусочек хлеба, протянула его лошади. Кобыла фыркнула и недовольно попятилась.
Ну вот, подумалось, никто меня не любит, не жалеет.
Подошел Горко. Тяжело, уверенно. Странно, но только теперь я заметила, что он припадает на правую ногу. Вот ведь невнимательная какая.
— Ну что, красавица, — весело проговорил он, — давай прощаться!
— Давай, — вяло согласилась я.
— Что невеселая такая? Может, с нами?
— Нет, не могу. Домой пора.
— А то смотри. Мы сейчас уедем, а ты принца своего…
— Он не мой.
— Не важно, не отвязывай. Как нас видеть и слышать перестанешь, подожди еще… Подольше. А потом отпускай. И намекни ему еще разок, чтоб прямо домой ехал, никуда не заворачивая. И за меч еще раз спасибо передай. Я им пока попользуюсь.
Я скосила взгляд, чтобы убедиться, что на поясе атамана и в самом деле висят богатые ножны, из которых выглядывает украшенная синим камнем рукоятка.
Вскоре поляна опустела. Дымились еще присыпанные песком кострища, и небо угрюмо багровело, когда совсем стихли шумы вдали. Долго ожидать я не смогла. Жаль было проведшего сутки без движения Эрика и боязно от внезапно наступившей тишины. Я подбежала к принцу и боязливо остановилась метрах в двух от него. Эрик все также сидел у дерева. Глаза его, вроде, были закрыты.
— Ваше высочество! — позвала я.
Не шевелится.
— Эрик! Эрик!!!
— А? Что? — вздрогнул он.
Я не верила глазам. Ну и нервы!
— Вы уснули?
— Развяжи меня.
Я попыталась было растянуть тугие узлы, но тонкий кожаный ремень не поддавался.
— Режь!
— А если пораню?
— Режь, я и так уже рук не чувствую!
Я немедленно полезла под подол и вытащила оттуда маленький ножичек, который всегда хранила в ножнах на подвязке. На всякий случай. Перепилила ремни на запястьях и лодыжках, умудрившись даже никого не порезать. Эрик, до этого с интересом наблюдавший за моими действиями, устало поднес к лицу онемевшие руки.
— Позвольте мне, — с некоторой робостью, которая, в общем-то, мне не свойственна, попросила я, и взяла его ладони в свои, — я знаю, что делать.
А потом я сидела возле принца и осторожно растирала его холодные запястья, стараясь не касаться оставленных на них синих полос.
— Легче?
Эрик пошевелил пальцами.
— Да.
Он попытался встать, пошатнулся, так что пришлось его придерживать. Сухо поинтересовался:
— Где моя лошадь?
— Здесь, неподалеку.
Я подвела его к застоявшемуся, нервно перебирающему ногами Огоньку. Эрик самостоятельно взобрался в седло.
— А тебе что, — надменно спросил он, — особое приглашение нужно?
Он протянул руку и помог мне вскарабкаться на лошадь позади него. Я крепко обхватила Его высочество за талию, и Огонек шагом, а потом и рысью, двинулся на выход из леса. Кстати, в сторону, противоположную той, в которую ушли разбойники.
Принц ссадил меня возле псарни.
— Иди, Зоркого проведай.
— Как тебя зовут, кстати?! — крикнул он вслед.
Я пожала плечами.
— Не помню.
И побрела смотреть, как там пес. О нем, кстати, кто-то все же позаботился. Зоркий увидел меня, обрадовался, подковылял ближе. Я устало села на лавочку. Умная борзая пристроилась у ног, положив узкую морду мне на колено. Я рассеянно погладила его выпуклый лоб и мягкие уши. Стояла ночь. Никто меня еще не видел. Только сонный Гаврик подошел ближе и сел рядом на лавочку.
Можно было идти к себе. Лишь завтрашний день пугал своей неопределенностью.
Часть 3. Приготовления к свадьбе
Я встала засветло, оделась, прибрала волосы под чепец и отправилась на кухню. Не могу сказать, что мое появление на рабочем месте произвело прямо-таки фурор, но и незамеченной я не осталась. Люди косились на меня, перешептывались, но с расспросами не приставали. Лишь управляющий заглянул на кухню, отыскал меня в углу у мойки среди гор грязной посуды и прокричал:
— Не думай, что тебе оплатят время отсутствия!
От сердца отлегло. Как приятно, что есть на свете неизменные вещи.
К вечеру мне предложили приступить к обязанностям помощницы экономки. Я, прекрасно осознавая, что вряд ли подобное повышение вызвано моими исключительными деловыми качествами, радостно согласилась и тут же перенесла вещи в новую, полагающуюся мне по статусу комнату. С окном. Вообще-то, у нас было принято, что экономка с помогающими ей девушками спит в одной комнате. Каждой прислуге по помещению, так никакого замка не хватит! Но на этот раз, из опасения, видимо, что ко мне может ненароком заглянуть наследник престола, комната мне выделена была своя. Практически всю ее занимала кровать, на которой без труда могло бы поместиться человек шесть. А если потесниться, то и восемь. Полагаю, ее собирали прямо тут, потому что протиснуть такое чудо сквозь дверь, а мой взгляд, было совершенно невозможно. Одной мне на ней было неуютно.
Тем временем принц…
Люция приехала даже раньше, чем ожидалась. Должно быть, ей особенно не терпелось приступить к выполнению супружеских обязанностей, почувствовать, так сказать, себя невестой, женой и матерью поочередно. Она чинно сидела в глубине кареты, хотя ее так и подмывало выглянуть, осмотреть встречающих, хоть одним глазком взглянуть на будущего супруга. Ей говорили, он привлекателен. Впрочем, так говорят всем принцессам, за какого бы урода их не выдавали. Портрету, нарисованному придворным художником исключительно в рекламных целях, также не следовало доверять. Так каков он? Действительно ли так молод, высок, широкоплеч и благороден на вид, как она себе напридумывала?