Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 4 из 118



Камнем преткновения стала для нас тема панегирика Брежневу. Наверное, уже у всего населения была оскомина от этих кочующих с трибуны на трибуну характеристик «самого выдающегося политического и государственного деятеля современности», но подхалимаж и лесть подняты были на такую высоту, что простое умолчание о «великом ленинце» тянуло почти на нелояльность.

Все банальные упоминания о «ведущем нас единственно верным — ленинским курсом» Андропов вычеркивал: «Нет, не то!» Мы даже пытались уговорить его и по телефону, и через помощников, что доклад сразу привлечет внимание и будет заинтересованно воспринят общественностью, если удастся отойти от ритуального восхваления «второго Ильича». Андропов не согласился, оставил в тексте какую-то дежурную фразу, сказав, что подумает над этим сам. Мы не знали тогда, что у него была группа доверенных людей, своего рода неофициальный мозговой трест. В этом «тресте» и родилась сентенция о «руководителе-коммунисте», которая вроде бы и не адресовалась прямо Брежневу, но он вполне мог думать, что речь о нем. Доклад разослали по Политбюро — такие тексты рассылались обязательно, порядок нарушился только при Горбачеве, да и то не сразу, — и кто-то из членов Политбюро руками своих помощников, скорее всего, это были помощники самого Брежнева, добавил: «Именно таким коммунистом-руководителем, деятелем ленинского типа является…» — ясно кто. Текст был безнадежно испорчен, но не учесть такое замечание не мог даже Андропов.

Меньше всего хотелось бы создать у читателя впечатление, что описываемый здесь процесс сотворения политических выступлений «вождей» был забавой, небрежными упражнениями пера и манипулированием цитатами. Совсем наоборот. Это всегда был изнурительный и безрадостный труд. Заказы Андропова — исключение. Обычно же ни заказчики, ни исполнители, приступая к работе, не имели четкой задачи. Надо было нащупать какую-то стержневую идею, правильную, но не слишком банальную или не часто вспоминаемую, обойтись минимумом конкретики, иначе текст неизбежно рушился, но в то же время создать впечатление, что доклад «острый», «глубокий», «по делу». Совместить решение этих двух задач удавалось только ценой невероятных ухищрений и далеко не всегда.

Эта работа была опасной и в личном плане. Помощники многих партийных бонз отличались капризностью, были субъективны в оценках и не стеснялись высказывать претензии руководителям отделов: «Кого вы нам дали — он же ничего не может!» После такой характеристики руководство отдела начинало «грызть» работника, он надолго, а то и навсегда попадал в разряд «неперспективных» или «неспособных».

Чем больше ослабевали здоровье и интеллектуальные способности Л. И. Брежнева, тем параднее, выспреннее становилась политическая риторика. Конечно, понимание истинного значения этой демагогии нарастало и в обществе. Но лучше всего, острее ощущали это те, кто данную демагогию сочинял. А уж когда Брежнев, читая доклад «Великий Октябрь и прогресс человечества» на торжественном вечере по случаю 70-летия социалистической революции, разом перевернул три страницы текста, который мы тоже достаточно долго и тяжело сочиняли, и никто этого не заметил, работа консультантских групп ЦК КПСС превратилась в источник нашего отвращения к себе самим.

Важно, однако, вспомнить, что кое на что она нам открывала глаза. Выполняя поручения высшего руководства, мы сталкивались и с тем, что иногда заказчики решали высказаться по определенной теме. И хотя такое целевое раскрытие конкретной ситуации бывало ее «закрытием», то есть вбросом в общество оценок и трактовок, либо отвечающих на появление где-то соответствующей информации, либо упреждающих ее, в таких случаях нам представлялись самые полные данные даже из «особой папки».

Так, при подготовке уже упоминавшегося доклада к 70-летию Октября помощник Брежнева Г. Э. Цуканов решил порадовать страну цифрами реального экономического роста в год юбилея революции. По его запросу председатель Госплана СССР Н. К. Байбаков прислал нам в Серебряный бор на «объект» № 16, где мы тогда работали, справку.

Справку привезли под охраной. Более кратких справок я не читал ни раньше, ни позже. В правом верхнем углу значилось: «Экз. № 1; отпечатано в одном экз». А текст справки гласил, что в год 70-летия Великого Октября экономический рост в СССР составит от 3 до 3,2 процента! И это при том, что еще два года назад меньше, чем 5,5–6 процентов годового роста никто из руководителей страны даже в мыслях не допускал! Десятая пятилетка с треском проваливалась.



Безусловно, цифра в доклад не попала, не портить же настроение людям. Но для меня она стала еще одним свидетельством того, что в нашей советской жизни ухитряются существовать несколько правд. Одна гуляет в народе, другая — в коридорах ЦК КПСС, правительства, Госплана, Центрального статистического управления (будущего Госкомстата), даже по разным этажам этих учреждений дефилируют разные правды. Позже, бывая каждую неделю на заседаниях Секретариата ЦК КПСС, я не раз наблюдал, как кто-нибудь из отчаявшихся наших министров пытался хотя бы в узком кругу секретариата показать истинное состояние советской экономики. В результате он получал либо просто «по шапке», либо такой отлуп, что навсегда забывал о самой возможности неблагополучия дел в родном государстве.

Считаю, что именно в такой практике многих правд, а точнее — многих слоев лжи таилась одна из коренных причин неимоверной разбалансированности экономики СССР. Ведь если планируется экономический рост, скажем, в 6 процентов годовых, если эти 6 процентов показываются во всей отчетности при реальном росте в 3 процента, то жди цепной реакции во всем народном хозяйстве: на 6 процентов (в том числе на 3 «бумажных") будут отпущены (и израсходованы!) реальные материальные ресурсы, выплачены зарплаты, кто-нибудь даже «перевыполнит» и получит премию. Несуществующие проценты куда-то перевезут, где-то складируют, потом кому-то распределят как имеющиеся в наличии фонды и так далее. В свою очередь, это фиктивное фондирование и распределение вызовет новую волну дисбалансов и приписок. Из года в год это будет нарастающей снежной лавиной, и потребуются все новые и новые усилия, чтобы скрыть правду от общественного внимания, от печати.

Тем большее изумление и гнев вызовет эта картина, когда обнаружится для всех. Обнаружилась. И рухнула на плечи сначала Горбачева, а потом и Ельцина, Кравчука, Назарбаева, других лидеров СНГ — образования еще более искусственного и эфемерного, чем советская власть, никогда власти не имевшая. Воистину мертвые хватают живых. И теперь почившие и захороненные у кремлевской стены «вожди», наверное, с садистским удовольствием наблюдают с того света, в какие экономические джунгли они нас когда-то завели.

Пытались ли мы на этих «кухнях» проявить самостоятельность и хоть как-то повлиять на содержание диалога руководителей страны с народом и собственной партией? Конечно! Постоянно пытались, изобретая для этого порой чрезвычайно сложные «конструкции».

К 1977 году удушливая лесть совершенно обволокла высшие этажи партийной власти, а значит, власти в СССР вообще. Брежневу и его окружению уже мало поста только Генерального секретаря ЦК КПСС. Принимается решение о совмещении двух постов — генсека и Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Вся власть сосредоточивается в одних руках и по сути, и по форме. Это находит законное закрепление в Конституции СССР 1977 года, где роль КПСС как «руководящей и направляющей силы советского общества» была легитимизирована. Заметим: впервые! Даже при Сталине такую запись внести в Конституцию не решались, ограничивая упоминанием через запятую, что партия является передовым отрядом трудящихся, руководящим ядром их организаций, как общественных, так и государственных. Чтобы оправдать прямую узурпацию власти, именно в 1977 году стали активно муссировать тезис о «высших интересах партии и государства», забыв об интересах народа и общества. Этим тезисом обосновывали и 6-ю статью Основного Закона, и передачу Л. И. Брежневу двух решающих постов. Власть еще больше забронзовела, что сразу же окрестили «стабильностью»; в маленький круг престарелых, износившихся соратников Брежнева «новеньких» почти не пускали, да и задерживались они там недолго — примеры Я. П. Рябова и К. Ф. Катушева[2] тут очень показательны: чуть высунулись — и нет их. О чем, о чем, а уж о политическом самосохранении члены Политбюро заботиться умели.

2

Рябов Я. П. — предшественник Б. Н. Ельцина на посту первого секретаря Свердловского обкома КПСС. Был избран секретарем ЦК КПСС по оборонным отраслям. Катушев К. Ф. — бывший первый секретарь Горьковского обкома КПСС, затем — секретарь ЦК КПСС, курирующий развитие Совета Экономической Взаимопомощи.