Эпицентр

– А я и не кривляюсь. Просто, если ты человек, то и оставайся человеком. Америкосы говорят, дерьмо случается. Но нельзя же в дерьмо выше макушки, как ты в ту фиолетовую дрянь! А уж если и угодил, хоть выныривай иногда. Зона, она людей многому могла бы научить. Не в смысле технологий и всяких научных хитростей. Здесь притворяться и лицедействовать очень трудно. Жизнь тебя наизнанку вывернет: кто ты есть на самом деле, то из тебя и вылезет. Дерьма, конечно, повылезало немерено. Но и нормальные люди есть. И не просто есть, они – сила. И я, не исключено, пусть и не лучшая, но все-таки часть этой силы. Вполне реальной, а не потусторонней. Я не стремился, как-то само собой так получилось.

– Ты меня не бросишь? – спросила Ольга.

– О чем вы, душа моя?

– Я боюсь,- вдруг призналась она. (Я это и сам давно чувствовал.) – Люди, которые прилетят… Я не про бойцов, про других. Мы же для них просто расходный материал. Да еще все пошло наперекосяк.

Я и сам понимал, что прилетят не волонтеры из Армии спасения. Большая сволочь прилетит, которая ни перед чем не остановится на пути к своей цели. А цель их я обломал. Нету больше их цели. Не существует, чего бы они с ее помощью ни желали достичь. И им это не понравится. И Ольга им больше не нужна. Она видела, какими средствами они не побрезговали. Такие свидетели долго не живут… Они, конечно, не знают, рассказала она мне что-нибудь или нет. Но наверняка допускают, что рассказала. Значит, я тоже потенциальный свидетель, пусть и косвенный. И вообще, мавр сделал свое дело, хоть и не так, как полагалось. А потому и мне расслабляться не стоит. Да, еще Профессор. Попал он с моей подачи, как кур в ощип. Черт!…

Я крепче обнял Ольгу.

– Никого я не брошу,- сказал я.

– Может, не станем на крыше дожидаться? Тут есть где спрятаться.

– Ну уж нет! Тогда они точно объявят на нас охоту. Как собаки: если убегаешь – они догоняют, инстинкт такой.

ГЛАВА 9

Звук вертолета возник как едва слышный стрекот, окреп, превратился в вибрирующий рев, и наконец из-за стены леса выскочила гигантская железная стрекоза. Она сделала круг над заводом, с нее высматривали нас. Это была боевая машина, несущая мощное вооружение. Ольга и Профессор стояли рядом, задрав головы.

Вертолет сделал еще один круг и пошел на посадку. Пилот не стал сажать машину на крышу цеха. Видно, знал, что крыши здесь непрочные – для того самого «пушечного» эффекта при случайном взрыве. Вертушка приземлилась рядом, на бетонном пятаке недалеко от заводоуправления. Ротор, вращаясь, вздымал клубы пыли и мусора. Из кабины выбрались четыре фигуры в спецназовском снаряжении. Они видели нас на краю крыши и призывно замахали руками. Мы отправились на зов.

У спезназовцев не было никаких знаков различия. Неизвестно, из каких они войск и в каких званиях состоят.

Я подошел к высокому бойцу с пулеметом Калашникова на плече. Он командовал прибывшими. Руки он мне не подал, только скупо осведомился:

– Ранения есть?

Я отрицательно мотнул головой. На этом наше общение исчерпалось.

Пилот заглушил двигатель. Ожидание предстояло долгое. Потоптавшись, мы с Профессором отошли к уцелевiей скамейке и уселись на нее.

– Что вы о них думаете? – спросил Профессор.

– Ничего. Пушечное мясо.

– Недружелюбно они настроены.

– Нормально. Им так положено.

Ольга осталась с прибывшими. С ней они оказались более разговорчивыми, но о чем шла речь, я не слышал. Чувствовал только, что ничего важного там не происходило. Неудивительно. Разговаривать станет тот, кто прилетит следом, через сутки.

Время тянулось ужасно медленно. Я не знал, чем себя занять. Профессор что-то чертил прутиком на земле. Подошла Ольга.

– Что нового? – спросил я. Она только пожала плечами.

Под вечер мы развели костер, а бойцы так и толклись возле своего вертолета. Они порой косились в сторону поселка, когда оттуда, из-за заводской изгороди, доносились странные пронзительные звуки. Возможно, это были голоса Жмуров, а может, и еще что.

Я «прощупал» спецназовцев и обнаружил стандартный набор: инструкции и уставы, недовольство службой, желание выпить и образы голых девок. И еще от них тянуло кровью, большой кровью. Слишком большой даже для спецназа.

Они ничего не знали, да и знать не хотели. Им не нравилось, что их загнали сюда, в это жуткое и гиблое место. Они побаивались, одни меньше, другие больше. Но, в сущности, никакого интереса они не представляли, и я перестал обращать на них внимание.

Мы натаскали веток и соорудили из них постели. Ольга куда-то подевалась. Я ее не видел, но чувствовал, что она поблизости. Потом я ощутил ее злость и легкий испуг. Одновременно загомонили несколько голосов. Я огляделся. И увидел недалеко от вертолета Ольгу с двумя бойцами. Бойцы явно пытались ухаживать за ней – по-своему, по-солдатски. Ольга сердито оттолкнула протянутую к ней руку.

Этого нам еще только недоставало: перегрызться из-за женщины. Им женщин что, на Большой земле не хватает? Но нет, это просто от скуки. Я чувствовал, что Ольге ничего особенно не угрожает. Да и сама она не из института благородных девиц, в случае чего способна дать отпор. Мне лучше бы не ввязываться.

Бойцы продолжали подступать к Ольге. Она хотела уйти, но один из ухажеров преградил ей дорогу. Другой обнял ее сзади. Ольга оттолкнула одного и попыталась ударить ногой второго, но тот увернулся – дело свое знал.

Я вздохнул и поднялся. Ну не дадут покоя, черт бы их подрал!… И тут же меня посетило странное ощущение. Я сперва не понял, что это такое, и насторожился. Ощущение возникло в тот самый момент, когда я окончательно решил вмешаться и обдумывал, как это сделать без большого скандала. Бойцы парни задиристые. Я для них просто ханыга из Зоны, церемониться со мной они не станут. Эти гоблины непременно затеют драку – от скуки и из самоуверенности.

Вот тут-то у меня внутри и шевельнулось… Я наконец сообразил, что это за незнакомое (и отчасти знакомое) чувство… Может, Профессор не прав и Кошки не такие уж неблагодарные существа? Может, они все же отблагодарили меня, и весьма щедро? Или это получилось случайно? Например, когда я с их помощью приводил к порядку обитателей Форта. Могли сохраниться устойчивые остаточные явления. Гадать бесполезно. Но я привык, что разные необычные ощущения у меня попусту не возникают.

Для начала я заставил одного из ухажеров бросить автомат. Боец застыл на месте, постоял в нелепой и как будто удивленной позе, а потом стряхнул с плеча ремень и швырнул оружие на землю.

Второй недоуменно уставился на него. И тут же сделал оборот кругом. Он выполнил команду четко, даже с некоторым щегольством.

Ольга, не дожидаясь продолжения, направилась к костру. Я «отпустил» ухажеров. Первый, обалдело повертев головой, подхватил автомат. Второй снова развернулся вокруг своей оси. Между ними возникла перебранка: каждый обвинял другого в своем нелепом поступке. Ничего, скоро помирятся. А вот проявившуюся у меня кошачью способность ВОДИТЬ показывать больше не стоило. Могла она очень пригодиться, так что пусть сохраняется лишний козырь в рукаве.

И все же я не утерпел. Профессор, приволокший очередную охапку веток, вместо того чтобы умостить ею импровизированную постель, вдруг швырнул ношу в костер. От занявшейся листвы повалил едкий белесый дым. Профессор, которого я тут же «отпустил», захлопал глазами, машинально сунулся в огонь, потом обозвал себя ослом и отправился в новую ходку.

Сомнений не оставалось. Но мне вдруг захотелось – единственно для пущей убедительности – заставить Ольгу поцеловать меня. Однако безобразничать я не стал. (Целоваться она и так бы не отказалась.) Что-то подсказывало мне, что обретенные возможности не исчезнут наутро. Прежде чем улечься, когда Профессор отвернулся, я подошел и просто поцеловал Ольгу, безо всяких паранормальных ухищрений. Она крепко прижалась ко мне, и поцелуй получился жаркий. Жаль, что сейчас не продолжишь…