Эпицентр

Я не стал отказываться.

…К КПП части мы тогда подъехали не через лес, как с Харлеем (чтобы побыстрее), а по вполне приличной бетонке, которая вела от трассы к трем небольшим голым сопкам. На сопках ничего не росло, кроме травы. За этим придирчиво следили. Потому что сопки те были насыпаны людьми, а в их недрах с давних времен таились колоссальные склады оружия, боеприпасов и разного снаряжения. Истинные размеры этих хранилищ и объем запасов знал теперь, наверно, только Полковник.

До Чумы большие военные начальники заниматься этой проблемой не стремились: гниет себе и пусть гниет. Зато здесь порой появлялись разные мутные личности, посредники, желавшие «произвести оптовые закупки» и сделать Полковника богатым. Полковник их дальше ворот не пускал и особо назойливым обещал огонь на поражение. Посредники, в свою очередь, грозились образумить «тупого солдафона». Скорее всего в итоге так бы и случилось. Но тут грянула Чума.

О существовании этой базы в городе знали немногие.

(Я о ней прежде слышал – по долгу службы.) Но после Чумы про нее пронюхали Урки, сунулись было за оружием. Первый их отряд сгинул бесследно. А из второго вернулось с полдесятка раненых. У Полковника людей было не густо, зато в огневой мощи крохотный гарнизон не уступал целой армии. Эту мощь вояки и продемонстрировали бандюкам. После того братва дорогу сюда напрочь забыла.

Об этом Полковник рассказал мне в своем кабинете, сидя за старым канцелярским столом, на котором поблескивала бутыль мутного самогона (с хуторов) и консервы (со склада).

– Я им всем одно говорю! – Хозяин кабинета ударил кулаком по столу. – Я сюда поставлен государством. Я присягу принимал. Все, что в моем ведении, государственное имущество, к тому же весьма опасное. И никакая сволочь пусть сюда не лезет. Пусть они думают, что я чокнутый. Но я офицерской честью не торгую.

«Даже на кладбище»,- добавил я про себя, а вслух сказал с набитым ртом:

– Во-первых, устарело давно ваше имущество. А во-вторых, государству ни до имущества, ни до вас дела нет. Как и до всего в Зоне. Разве не заметили?

Полковник исподлобья бросил на меня слегка остекленевший взор.

– Врешь, майор. Государство – это не кучка проходимцев, которая сегодня у власти, а завтра черт знает где! Сегодня одна кучка, завтра другая. А государство – это страна, народ. Это наша история. Наши военные победы…

– …и трудовые свершения, – закончил я.- Короче, да здравствует Россия, вперед к светлому будущему! Только в чем оно состоит, я еще до Чумы запутался.

Полковник сощурился, помолчал, потом произнес сквозь зубы:

– Вы, господин спецагент, меня проверяете, что ли? Я непроизвольно расхохотался так, что часть закуски вылетела у меня изо рта.

– А если не проверяете… – продолжал Полковник, – тогда я не пойму, кто доверил такому субъекту важное задание? Или ты мне наврал, Ездок? А удостоверение подделал.

Я поспешил заверить, что ничего, кроме правды, ему не говорил. (Говорил, конечно, но насчет спецагента ведь действительно не солгал.)

Расстались мы почти друзьями. Захмелевший Полковник на прощание крепко пожал мне руку.

– Выполнишь свое задание, приезжай. Назначу своим заместителем. Ты нормальный мужик, я вижу. А что циничный, так все разведчики циничные.

Я вывел свой грузовик за ворота части и покатил по бетонке. Стоял погожий, очень тихий летний вечер. Тайга чуть вздыхала под ветром, от нее веяло мощью и покоем. Хотелось остановиться на обочине, заглушить движок и сидеть тихо-тихо, впитывая пряные лесные запахи и прислушиваясь к вековому завораживающему бормотанию леса. Который стоял тысячу лет назад и, хочется верить, будет стоять еще через тысячу, когда наш прах вместе со всеми мерзостями смахнет с лица земли ветер времени.

Чокнутого Полковника прозвали так по заслугам. Но тогда я вдруг остро позавидовал ему. Его странности, черт побери, если разобраться, были возвышенными и благородными. В своих причудах он оставался русским офицером с большой буквы. Меня же, здравомыслящего и расчетливого, нельзя было и близко поставить рядом с этим чудаком. Но циклиться на таких мыслях я не собирался. Других проблем хватало.

Позже, оказавшись в этих местах, я пару раз наведывался к Полковнику. Не по делу, а просто так, выпить самогону и почувствовать себя хоть на час нормальным военным человеком.

ГЛАВА 10

Хрипатый в караулке наконец узнал меня.

– Сейчас доложу, – сменил он гнев на милость. Вскоре одна створка ворот приоткрылась, и я шагнул на территорию части. Фонари здесь не горели, с дизельным топливом становилось туго, и его экономили. Но даже в темноте было заметно, что дорожки и плацы густо заросли осокой. Выпалывать ее оказалось некому. Я прошагал метров сто и толкнул дверь приземистого строения с парой светящихся окон. В командное помещение электричество еще подавали. В коридоре тускло тлела лампочка, высвечивая обшарпанные стены, некогда выкрашенные темно-зеленой «казарменной» краской.

Я толкнул дверь командирского кабинета. Полковник, похоже, еще не ложился. Сидел за тем же самым канцелярским столом, будто и не вставал со времен нашей последней встречи. Только традиционная бутыль с самогоном отсутствовала.

– Разрешите?

Он равнодушно кивнул, не выразив ничего по поводу моего неурочного визита. Это на него не походило.

– Проходи, садись.

Я уселся за приставной столик. Полковник рассматривал какие-то бумаги. На кой черт они ему нынче сдались?!

– Как живешь? Зачем явился? – спросил он, не прекращая чтения.- Чай будешь?

Он оставался бесстрастным, и в этом бесстрастии я уловил какой-то надлом. Сдавал наш Полковник, сдавал с каждым днем все больше и больше. При тусклом свете настольной лампы я заметил, как осунулось и посерело его лицо, как избороздили его морщины. В груди у меня вдруг возникло какое-то странное тошное чувство. Я не сразу понял, что это такое. И лишь потом догадался, что ощущаю Полковника. Он определенно был серьезно болен. Хоть спрашивать об этом его нельзя… А если с ним что-нибудь случится? Гарнизон, конечно, разбредется. В городе рано или поздно узнают, что склады больше никто не охраняет. Веселые могут наступить последствия. Ко всему прочему, не исключено, что где-нибудь в недрах рукотворных сопок, в укромной кладовой, хранится какая-нибудь устаревшая ядерная боеголовка. У людей в Зоне с мозгами полный швах. Боеголовка могла бы стать аргументом для тех, кто хочет вырваться за периметр и не попасть в санлагерь. Я даже думать не хотел, что случится, если с обеих сторон в ход пойдут подобные аргументы.

– Товарищ полковник, – сказал я проникновенно, – чаю не хочу, но мне очень нужна ваша помощь.

– Да? – Он поднял глаза от бумажного листа. – Для выполнения сверхсекретного и архиважного задания?

– Так точно. Я не лгу. Я коротко рассказал ему о том, что произошло в городе, о нашей экспедиции и Урках, по сути, уничтоживших ее. Рассказал, понятно, не все, а столько, сколько нужно.

Под конец моей речи в Полковнике проснулся интерес. Он перестал делать вид, что занят важными делами, и спросил:

– Что вы предполагаете обнаружить в Эпицентре?

– Не могу знать. Приедем – увидим.

– Глупость! – резко сказал Полковник, но, помедлив, добавил: – Но когда-то надо же начинать. Хочешь уничтожить бандитскую колонну?

Вертеть было незачем.

– Так точно. И мне нужно серьезное вооружение.

– С бандитами я сам воевал. Законченная сволочь, – сказал Полковник. – Вооружение я тебе дам. – Он постучал пальцами по столу. – Ты прав, устарели наши склады. «Ос» и «Шмелей» у меня нет. А с противотанковыми управляемыми реактивными снарядами ты обращаться умеешь?

– С ПТУРСами? Так точно.

– Вот и возьми. Хорошая вещь, хоть и старая. Сколько тебе?

Я прикинул, что на мотоцикле Харлея мы больше двух не увезем. И попросил пару.

Полковник снял телефонную трубку и велел доставить на КПП два комплекта.