Эпицентр

Я запустил руку в один из множества своих карманов, извлек оттуда тюбик польской, но все равно хорошей помады и, привстав, картинно протянул Нинке.

Ее глаза заблестели.

– Ох и трепло ты! – Но помаду взяла.

Я попросил стакан водки, большую чашку крепкого «тройного» кофе (из автомата в банкетном зале) и чего-нибудь мясного. Нинка, делано ворча, отправилась выполнять заказ.

Когда я, одним глотком отхлебнув полстакана, уплетал поджарку, в зал вошла девушка в белом медицинском халате. У меня екнуло под ложечкой. Девушка была когда-то одной из немногочисленных подруг, которыми на новом месте успела обзавестись моя жена. Несколько раз она бывала у нас в гостях. Ее звали Лариса. Я не лез в разговор, когда дамы ворковали и хихикали о своем, о женском. Так что мое знакомство с Ларисой носило весьма поверхностный характер. Помню, как позже впервые встретил ее в Крепости. Радость оттого, что она уцелела, тут же смыло волной жуткой тоски. Перед глазами проплыла наша квартира, накрытый стол, моя живая и невредимая супруга, резвящийся сынишка. Мне стоило большого труда непринужденно поздороваться с Ларисой и выразить радость по поводу того, что она жива и здорова. Впрочем, теперь все это было уже в прошлом.

Заметив меня, Лариса помахала рукой и вскоре от прилавка подошла к моему столику с подносом, на котором она несла свой завтрак – стакан чая и пару бутербродов.

– Здравствуй, – сказала Лариса, машинально поправляя свои рыжеватые, коротко остриженные волосы. С этой прической она могла бы походить на мальчишку-подростка, если бы не ее фигура. Фигурка у нее была что надо. – Давно тебя не видела. Даже беспокоиться начала.

Я пожал плечами.

– Что со мной сделается?!

– Много чего, – не согласилась она. – При твоей-то жизни. Почему ты не хочешь остаться?

– Это длинно, путано и неинтересно, – отмахнулся я. – Ты же знаешь. Чего опять начинать?

– Сережа, – сказала Лариса, – мне иногда снится, что тебя убили. Будто ты лежишь где-то на улице весь в крови. И еще живой. Но сейчас умрешь, потому что некому помочь. Я все это вижу, но меня рядом нет. Мне страшно до ужаса и жалко до крика. Я просыпаюсь вся в слезах. Мне это часто снится. А ты даже говорить не хочешь про то, чтобы остановиться.

Я помолчал, потом ответил:

– Я пока не могу. Извини.

Знала бы она на самом деле, по ком убивается во сне! Знала бы про трупы, которые я оставил за спиной, про все остальное… Может, и убиваться бы не стала. Но она помнила другое.

…Как-то отряд из Крепости отправился по заброшенным аптекам за лекарствами. Лекарств там почти не оставалось, а те, что еще оставались, давно пришли в негодность. Обычно поисковики привозили всякую дрянь, негодную к применению. И Лариса, работавшая врачом еще до Чумы, не выдержала. Она решила сама ехать в город. Только специалист способен найти среди хлама что-то полезное.

Накануне я ночевал в Крепости. И, выйдя утром к своему джипу, увидел приготовления отряда. Водитель копался под капотом пикапа, трое охранников курили поодаль. Лариса рассматривала какие-то бумажки, должно быть, список нужных снадобий. В общем-то ничего особенного в предстоящей поездке не было. Обычно поисковиков из Крепости никто не трогал, не желая связываться с Работягами. А они старались не лезть на территории, которые кто-то считал своими. Но сейчас меня кольнуло дурное предчувствие. Мое «шестое чувство» тогда еще только нарождалось или дремало до поры. Я о нем и не подозревал. Но дурным предчувствиям давно приучился верить. Если они и не сбывались, оставалось лишь порадоваться удаче.

Срочных дел у меня не было. Минут через десять после отъезда поисковой группы я тоже вырулил за ворота Крепости.

Я догнал их быстро: заметил на перекрестке мелькнувший пикап. Но не стал приближаться. Так и ехал по параллельной улице, не давая о себе знать, но и не отставая. Чем бы я объяснил свое сопровождение? Неврозом?

Они, углубившись в городские окраины, несколько раз останавливались и обшаривали разоренные аптеки. В кузове пикапа уже громоздилась горка коробок и свертков. Ларисино участие в походе явно шло на пользу делу.

Последняя остановка случилась у самой набережной. Я поставил джип под прикрытием разросшихся декоративных кустарников, от нечего делать прихлебывал из фляжки, курил и наблюдал за работой отряда. Я совсем уже разуверился в своем предчувствии, когда услышал тихий плеск. Это была не случайно набежавшая волна. Неоткуда было взяться такому плеску. Я насторожился. Из-за бетонного парапета набережной я не видел, что происходило у самой воды. Но там определенно что-то происходило. Я закинул за плечо автомат и осторожно направился к парапету. Но не успел сделать и десятка шагов.

Я тогда еще не встречал Ихтиандров. Они не водились в городской акватории. Но по рассказам я знал, как они выглядят: гибкие тела с жесткой зеленовато-розовой кожей, гладкие, безо всякой растительности, но с признаками чешуи на плечах и спине; конечности с перепонками между пальцев; удлиненные головы с выпуклыми глазами и кожистыми клапанами на месте ушей. По слухам, Ихтиандры были не агрессивны и опасности не представляли, если их не задевать.

Но о тварях, перебравшихся через парапет, я ни от кого не слышал. Их было пять или шесть. Они отдаленно походили на Ихтиандров, но кожа их была маслянисто-черной, короткие пальцы на куцых, будто недоразвитых конечностях оканчивались массивными когтями, а широкие пасти поблескивали острыми зубами. Обычные Ихтиандры были, несомненно, мутировавшими людьми, хоть такому чудовищному изменению не потомства, а уже существующих организмов не имелось объяснений. Но эти существа из воды мало походили на людей. Тела их были толстыми и непомерно длинными. У них не было плеч и шей, округлые головы составляли продолжение туловища.

Оказавшись на брусчатке набережной, черные Ихтиандры на четвереньках, мерзко извиваясь всем телом, двинулись к пикапу. Несмотря на неуклюжий способ передвижения, они оказались довольно проворными. Я понял, что они меня опередят, закричал и бросился бегом.

Поисковики, поглощенные работой, не услышали меня и не увидели приближавшихся тварей. Я стряхнул с плеча автомат и на бегу дал очередь по блестящим черным уродам. Пули срикошетили от брусчатки, не попав в цель. А потом стрелять стало нельзя. Твари мгновенно окружили пикап, мои пули могли задеть людей. Я припустил во весь опор.

Выстрелы привлекли внимание отряда, но слишком поздно. Одна из тварей прыгнула на человека и сбила с ног. Широкая пасть распахнулась до необъятных размеров, а потом челюсти сошлись с отвратительным хлюпаньем. Брызнула струя крови. Второй поисковик выстрелил из пистолета и попал в водителя пикапа. Водитель рухнул, как подкошенный, а черная тварь с удивительным проворством подмяла под себя стрелка. Воздух огласился Душераздирающим воплем. Двое оставшихся мужчин принялись палить из полуавтоматических карабинов. Пули, кажется, попадали в чудовищ, но без видимого вреда для них. По крайней мере, ни одно не прекратило атаки.

Завизжала Лариса. Я увидел, как она взлетела в кузов пикапа, вскарабкалась на груду коробок. За ней следовало извивающееся черное отродье.

Я уже догадался, что это не гуманоиды. И понял, кого они мне отдаленно напоминают. Сома Майорова. Эта гигантская рыбина, достигавшая порой почти двух метров, нередко встречалась в реке. Когда вода падала, такой сом-гигант мог оказаться отрезанным от родной стихии несколькими километрами заболоченной суши. Обычно он не погибал. Извиваясь, переваливаясь с боку на бок и упираясь мощными плавниками, он ползком преодолевал расстояние, отделяющее его от реки.

Я не знал, от кого произошли атакующие грузовичок монстры, но мысль о соме Майорова была единственной, что пришла мне в голову. Раздумывать, впрочем, было некогда. Я припал на одно колено. Если это рыбы, или теперь уже псевдорыбы, самое уязвимое место у них голова. Я тщательно прицелился и выпустил короткую очередь в тварь, подбирающуюся к Ларисе. Черное тело, будто выдернутое лесой из воды, свернулось кольцом, потом так же конвульсивно развернулось и покатилось на землю. Оно продолжало биться и извиваться, но опасности уже, похоже, не представляло.