Страница 3 из 73
Даже не заглядывая в мысли, я могу понять, что со мной собираются сделать. Сейчас через КПП два охранника и незнакомый офицер, вероятно новичок, протащат некую блондинку, еле передвигающую ноги, видимо, избитую во время допроса. Ее посадят в служебную машину и увезут, а через некоторое время, если повезет, то вообще утром, в здании будет обнаружено тело Андрея и одного из его подчиненных. А следователь Дровник исчезнет с горизонта. Объявят розыск, конечно, но…
Похитители стараются не встречаться со мною взглядом. Правильно. Кто-то хорошо их проинструктировал. Никогда не знаешь, что может вычудить Мастер, особенно если он по совместительству является сотрудником СИ. Меня поднимают с пола, подхватывают под руки и ведут к выходу. Представляю, как я выгляжу со стороны: несчастная дамочка, еле передвигающая ноги, светлые слипшиеся волосы падают аж до разбитых в кровь губ. Ланкович уверенно идет впереди. Я вижу, с каким трудом дается ему каждый шаг, и делаю попытку изобразить злорадную ухмылку. К моему глубочайшему сожалению попытка не удается. Мало, мало я ему всыпала. Ланкович оборачивается и смотрит на меня с подозрением. Чувствительный, гад. Я внутренне содрогаюсь — лишь очень одаренные люди способны чувствовать чужие мысли о них без актуализации. Он явно хочет сказать мне что-то «ласковое», но обрывает сам себя и идет дальше.
Все происходит, как я и полагала. Через КПП пробираемся без осложнений. В машине мне на запястья надевают наручники, на голову напяливают темный мешок из плотной ткани, чтоб не сглазила, наверное. Опасаются, гады. Ну, правильно опасаются. Решаю, что пошли все нахрен, не буду изображать из себя супермена и засыпаю, тем более что ни двигаться, ни ощущать что-либо физически я не могу. Сволочи!
Просыпаюсь оттого, что слышу над ухом чье-то бормотание. Моя голова лежит на коленях Андрея, и именно его голос звучит надо мной. Он оправдывается:
— Я не давал вам оснований для 100 % уверенности.
— Нет, — слышу я злобное шипение Ланковича, — ты сам мне обещал, что никаких пыток.
— А пыток и не было.
— Да?!!! — возмущенно кричит Ланкович и болезненно охает.
— Это всего лишь превентивная мера. Регламент допускает, — спокойно отвечает Андрей.
Умница, не зря я его своим замом сделала. Ланкович бормочет ругательства себе под нос. Слышу только "проклятые инки" и снова засыпаю. Опять просыпаюсь. Движение прекратилось, двигатель заглушен. Тихо. Дверь машины открывается, и меня вытаскиваю на свежий воздух, и прислоняют к чему-то. Сыро, зябко. Жалею, что на мне нет моего оливкового кителя с эмблемой СИ на груди — он гораздо теплее насквозь синтетического пиджака библиотекарши. Двое мужчин — я слышу это по шагам, подхватывают меня под локти и снова тащат куда-то. С облегчением понимаю, что уже могу, хотя и с большим трудом, шевелить ногами, но помогать я им не собираюсь. Взялись тащить — пусть тащат сами.
Меня долго ведут куда-то, шаги звучат гулко, открывают передо мною дверь, усаживают на стул. Чьи-то руки снимают наручники. Слышу, что шаги удаляются, и начинаю все еще непослушными пальцами массировать запястья. Медленно поднимаю руку и снимаю с головы мешок. Я одна в ярко освещенной комнате, одну из стен которой полностью занимает зеркало. Догадываюсь, что оно одностороннее. Под потолком видеокамера. Настраиваюсь на общее восприятие. Это трудно, зеркало экранирует мысль, но почувствовать эмоции находящихся за ним людей я все же могу. Сейчас там лишь Андрей. Он встревожен и немного испуган. Через некоторое время в поле восприятия появляются еще несколько персон. Один из них Ланкович — этого паразита я узнаю сразу. Поле Ланковича все еще излучает боль, раздражение и смутную надежду. Еще несколько минут ожидания. Вновь осматриваю комнату. Она прямоугольная, пустая и совершенно белая. Круглая табуретка, на которой я сижу, вертится, но накрепко прикручена к полу. Глаза мои слезятся немного от света, но это не страшно.
— Майя Дровник? — слышу я откуда-то слева. Голос у говорящего резкий, ломкий, неприятный голос нереализованного человека.
— Да, — отвечаю, — а кто ее спрашивает?
— Вам будут задавать вопросы, Вы должны отвечать на них кратко и емко. Вам все ясно?
— А могут быть разночтения?
— Отвечайте кратко и емко. Вам все ясно?
— О, да!
— Вы являетесь следователем второго ранга Святейшей Его императорского Величества Инквизиции.
— Пока да.
— Вы имеете разрешение на проведение допроса 4 степени.
— Безусловно, занялась бы Вами с превеликим удовольствием.
— Вы окончили Академию психологической коррекции личности. 22 мая прошлого года Вы стали Мастером. В настоящий момент Вы являетесь Мастером третьей степени.
— Андрюша рассказал? Ну, было дело.
Да, было. Горжусь этим. Не каждому Мастеру удается за год подняться до третьей ступени мастерства. Мне вот удалось. Допрашивающий подозрительно молчит. Мне снова как-то зябко. Признаюсь, неудобно ощущать себя по эту сторону процесса.
— Еще вопросы есть? — интересуюсь.
— Вы знаете, что происходит?
— А то! Группа неустановленных лиц выкрадывает следователя СИ, Мастера коррекции. Эта группа, скорее всего, входит в некую секту, именующую себя Партия освобождения прав человека, сокращенно ПОПЧ. Если бы вы освобождали аистов или ассоциации, звучало бы правдоподобнее — ПОПА. Главное, вам очень подходит. И что любопытно, заметьте, они выкрадывают именно Мастера третьего уровня. Забавно, правда?
— Мы хотим предложить Вам сотрудничество.
Ага, чувствую по голосу — вроде не врет. Хотя слова нынче так многозначны.
— Слушаю вас, что мне еще делать.
— Вы проводите один сеанс психокоррекции по программе актуализации, и мы Вас отпускаем на все четыре стороны.
— Сразу видно, тактику допроса вы не изучали, — издеваюсь я, — кто ж на человека так сразу все вываливает? А, кроме того, Вы, лично Вы, не руководитель ПОПы, и даже близко не стояли. Кто Вы, секретарь? Подай, принеси, иди нафиг, не мешай? Я улавливаю руководителя вашей шарашки где-то в правом заднем углу помещения. Пусть он сам говорит. Его я, быть может, и послушаю.
— Я могу лишь подтвердить уже сказанное, — слышу улыбающийся зрелый мужской голос. Он звучит издалека, — я восхищен Вашим мастерством.
— Спасибо, безумно рада. Пряником вы у меня перед носом уже помахали. А как же кнут?
— А Вы настройтесь на мои эмоции, я пошлю Вам мыслеобраз, — рекомендует голос руководителя. Надо же, осведомленный гад. Ловлю образ и содрогаюсь, видя в подробностях свою долгую и чрезвычайно мучительную кончину.
— Ну как? — интересуется голос.
— Впечатляет, — признаюсь я.
— Вы уже производили актуализацию?
— К чему задавать вопросы, ответы на которые Вы знаете? Да. Один раз. Это был мой пропуск на третий уровень.
— Вот и чудненько. Вы будете актуализировать Ланковича.
— Этого теолога-недоучку? Не могу. Он меня не любит, — веселюсь я, — Ди-има! Ничего не болит?
Где-то за зеркалом слышу эмоциональный отклик Ланковича, в нем столько злобы, аж приятно.
— Он Вас непременно полюбит, — отвечает Босс, — он понимает всю значимость происходящего и готов на некоторые жертвы. Наше дело превыше всего.
— О, да! Наличие жертв, я так понимаю, уже обеспечено. А дайте подумать.
— Думайте, — милостиво разрешает голос, — две минуты.
Делаю вид, что размышляю. Все уже мною решено.
— Хорошо, — говорю, — согласна.
Голос недоволен.
— Вы слишком быстро подумали.
— Я уложилась в отведенное время. Кроме того, Ваш мыслеобраз был очень выразителен.
— Вот и отлично. Завтра приступим к работе.
Свет гаснет, и я остаюсь в полной темноте. Чувствую, народ расходится. Сползаю с табурета. Клубочком сворачиваюсь на полу, в углу комнаты. Спокойной ночи, Майя Дровник.