Страница 21 из 73
Станция. Утро. Настраиваю себя на борьбу. Такси подвозит меня к желтому, недавно отштукатуренному, зданию СИ. Неровный асфальт, стоянка под транспорт и худосочные тополя, оттопыривающие кривые ветки — вот то, что я буду помнить.
Стремительно влетаю в приемную шефа. Антонина Григорьевна, его секретарь и доверенное лицо, глядит на меня с интересом на обильно припудренном лице. Интересно, откуда у нее столько косметики? Учитывая то, что нам выдают ее в количестве: тушь — 1 шт., помада — 1 шт., пудра — 1 шт. раз в полгода.
Ее оранжевые губы складываются в умильное сердечко.
— Маечка? Из отпуска уже?
— Шеф у себя?
— Да, но…
— Мне он нужен.
Открываю дверь пинком, вхожу в кабинет. В нем, как всегда, пахнет кожей. Но за коричневым полированным столом под портретом василевса сидит неизвестный мне мужчина. Первое, что я вижу — высвеченный солнцем широкоплечий силуэт, который никак не может принадлежать шефу — человеку отчетливо выпуклому в разных местах, но не в районе плеч. При приближении силуэт начинает приобретать человеческие черты. Черты эти привлекательны, даже слишком, что отвлекает от мыслей о работе, и даже как-то угрозу мою затушевывает.
Хоть не Мастер, и на том спасибо.
— Где Тимофеев?
— Садитесь, пожалуйста, — отвечают мне вежливо, показывая на кресло напротив.
— Вы хотели сказать: присаживайтесь? — хамлю я, подчиняясь.
— Я Вас слушаю, — произносит неясная личность.
— Я — советник 1 класса Майя Дровник. Отдел аналитических исследований. Я могу поинтересоваться, кто Вы?
— Юлиан Витальевич Четвертаков. И.О. начальника управления.
Удивил. Новый начальник. Еще и Юлиан Витальевич. И за что родители наградили ребенка таким карамельным именем?
Впрочем, убираю с лица начинающее было проклевываться на нем ехидство. Задумываюсь: как бы перейти к делу. Юлиан, похоже, обращает внимание на мое замешательство. И оно ему приятно.
— Я рассмотрел ваше заявление, — сообщает он, — полагаю, оно преждевременно. Не имею представления, чем вызвано Ваше желание покинуть СИ, но предлагаю Вам подумать. Подождать. С полгода. Не хочу начинать работу с утери такого ценного специалиста, как Вы.
Смущенно улыбаюсь и заглядываю в его синие, будто обведенные черным косметическим карандашом, глаза. Плещется в них что-то, будто, неприязнь, но не отчетливо.
Мне лестно. Как же, ценным специалистом обозвали. Можно и подумать… Право слово, отчего же не подумать? Особенно, если учесть, что я понятия не имею, на что я еще годна.
— Хорошо, — отвечаю, — надеюсь, за шесть месяцев действительно ничего ужасного не произойдет.
Он загибает кверху углы губ, вроде как пытается улыбнуться. Отчего это дрожь по коже? Хотя, мне по уровню предчувствия не положены. Всего-то четвертый.
— Вот и замечательно.
И подсовывает мне под нос лист бумаги.
— Ознакомьтесь, это приказ о Вашем новом назначении.
Брови мои непроизвольно лезут на лоб, однако беру, читаю: "Дровник… должность начальника отдела внутренних расследований". Да, есть у нас такой отдел. Теоретически. Не знаю, плакать или радоваться. Отдел прямо скажем, э… специфичен…, но это повышение. Раньше у меня один Андрюха был в подчинении, а теперь целая куча, хм, специалистов.
— Все, — объявляет Юлиан, — можете идти. И приступайте к работе.
— Спасибо, — шепчу.
Деревянной походкой, сжимая в руках бумагу, покидаю помещение.
— Поздравляю Вас с назначением, Майя Алексеевна, — журчит секретарша, когда я растерянно волоку ноги через приемную.
— Ага, — отвечаю, машинально отметив прибавление отчества к моему имени, — конечно.
Двигаюсь к выходу. Но потом, кое о чем вспомнив, разворачиваюсь и подхожу к ее столу. Антонина Григорьевна сидит паинькой, сложив на столешнице наманикюренные ручки, и кокетливо похлопывает ресничками. Мне она не нравится. Лет пятьдесят, а ведет себя, как нимфетка. То есть одевает мини-юбки и порой присюсюкивает. Но информацией владеет. Самой разной, в том числе и нужной. Потому делаю над собой усилие и изображаю на лице милейшую улыбку.
— Скажите мне, Антонина Григорьевна, а куда наш Тимофеев подевался?
Мадам опускает ярко-голубые веки, вздыхает тяжко и медленно проговаривает:
— Инсульт, Майя Алексеевна. Уборщица наша, Анечка, нашла его утром в кабинете, уже холодного. Врачи говорят — кровоизлияние в мозг. Мы его похоронили на прошлой неделе. Жаль, Вас не было. Все так рыдали.
Да, улилась бы я крокодильими слезами. И повод есть: не я этого гада прихлопнула, сам помер. Сплошной обман.
— Ну да, — говорю, — конечно, жаль, хороший был человек.
И быстро ухожу, пока она не заметила легкую перекошенность моей физиономии. Врать не люблю.
Глава 2
Наблюдаю с интересом за тем, как рабочий в голубом комбинезоне прикручивает к дверям табличку с моей фамилией. Надо же, а Юлечка предусмотрителен, заранее все подготовил. Как знал, что не откажусь. Теперь этот большой, светлый и теплый кабинет, вместе с бесплатно прилагающейся к нему дурочкой-секретаршей — мой. И я буду здесь обитать, по крайней мере, следующие шесть месяцев, если что не случится. Сажусь в глубокое кожаное кресло, о, оно новое, еще не расшатанное предыдущими инквизиторскими задами, внимательно разглядываю портрет василевса на стене. Портрет повешен чуть криво, взгляд у василевса хитровато-прищуренный. Мол, знаю я вас, Мастеров!
Жизнь, кажется, меняется к лучшему. Кабинет — замечательный, замена шефа — прекрасно. Беспокоит характер предстоящей работы, но и здесь я справлюсь. Особенно, если мне кто-нибудь объяснит мои функции.
Знаю, что в теперь уже мой отдел стекается вся информация по правонарушениям со стороны сотрудников СИ, совершенным на территории округа. Мы блюдем чистоту своих рядов. В особо сложных, а также грозящих широким общественным резонансом случаях ОВР берет расследование на себя.
Жаль лишь, что особая любовь к моей новой работе — явление редкое и попахивающее извращением. А теперь, когда руководителем ОВР сделали Мастера, нас будут еще и бояться. Ну да ладно, не привыкать. Может быть, это даже приятно.
Иду знакомиться с коллегами, вернее, подчиненными. От двери заворачиваю обратно, усаживаюсь в кресло и по телефону приглашаю сотрудников зайти ко мне. Пора бросать эти демократические замашки. Не ПОПЧ же, в самом деле.
Они появляются на пороге. Втроем, настороженны, озадачены. Общий настрой выражает легкую недоброжелательность к моей скромной персоне. Чувствую дрожание воздуха. И кабинет сразу кажется маленьким и темным.
С биографиями я уже ознакомилась, просмотрев в базе личные дела.
Номер один — Галиуллина Роза Сабировна. Среднего роста дама, сорока четырех лет. Полная, среднего роста, волосы коричневые, стрижка короткая, глаза голубые, под низкими наплывающими веками. На лице косметики — ноль. Следователь. В разводе, имеет двадцатилетнего сына-студента. Я ей явно не нравлюсь.
Номер два — Парушева Инна Аркадьевна. Высокая, стройная, привлекательная, молодая. Светлые волосы убраны в хвостик. Улыбается. Аналитик. Не замужем. Пытается быть по отношению ко мне лояльной, но где-то под улыбкой также таится недоверие.
Номер три — Семен Гунько. Парень двадцати четырех лет. Вид совершенно бестолковый, кто-то сказал бы даже: позорящий звание. Волосы всклокочены, на расстегнутом кителе там и сям разбросаны живописные разноцветные пятна. Глаза неопределенного сероватого оттенка распахнуты широко и ничего не выражают. Программист. Женат. Отец двоих детей. Формирует и ведет информационную базу по Управлению.
Там, за дверью, на компьютере раскладывает пасьянс моя секретарша — бесполезное, неопределенного возраста существо, чье имя меня не интересует. Мышиного цвета волосы, собранные пучком на затылке, голубенькие бегающие глазки и кокетливый розовый шарфик поверх форменной рубашки. Делаю себе заметку в памяти: избавиться.
Это весь мой коллектив.