А может, это любовь?

— Габриэль, ты меня пугаешь.

— Ш-ш. — Девушка сомневалась, что его могло что-то напугать, тем более она. Обмакнув пальцы в масло, она провела ладонями вверх-вниз по его спине, подготавливая и разогревая мышцы для более глубокого массажа. Ее руки приноравливались к контурам его тела, осязали и изучали. — Здесь болит? — спросила она, переместив ладони на правое плечо.

— Чуть пониже.

Она капнула себе в руку масло из черного перца ц принялась мять, жать и растирать его больные мышцы. Жар огня согревал ему кожу, яркое пламя подсвечивало его тело и поблескивало в темных волосах. Внутри у Габриэль приятно трепетало. Ее разум и дух боролись за то, чтобы эти прикосновения остались обезличенными. Хоть у нее и не было лицензии массажистки, но она все же четко знала разницу между лечебным и эротическим массажем.

— Габриэль?

— Да.

— Прости меня за то, что случилось в парке, на прошлой неделе.

— За то, что ты на меня напал?

— Нет. Об этом я не жалею. Это доставило мне огромное удовольствие.

— Тогда за что же ты просишь прощения?

— За то, что ты испугалась.

— И это все?

— Ну да. — Девушка осторожно нажала пальцами на плечо. Она подозревала, что он не часто просит прощения, а потому решила удовольствоваться и этим. — Надо признаться, меня еще никогда не принимали за маньяка.

— Может, и принимали, просто до меня никто не говорил тебе правду. — Она улыбнулась, продолжая поглаживать его плечи и руки. — Порой у тебя бывает очень зловещая аура. Тебе надо над ней работать.

— Обязательно поработаю.

Ее руки опять скользнули вверх, а большие пальцы надавили на кость у основания его затылка.

— Прости, что я ушибла твою ногу.

Джо оглянулся на нее через плечо, и она задела большим пальцем его подбородок. Его темные глаза были обращены вверх, на нее, а пламя камина подсвечивало золотом его лицо.

— Когда?

— В тот день, в парке, когда повалила тебя на землю. После этого ты хромал, когда шел к машине.

— Это старая травма. Ты здесь ни при чем.

— Да?

— Ты как будто разочарована?

— Да нет, — она стала массировать его спину, — не то чтобы разочарована. Просто ты так ужасно вел себя со мной, что мне тоже хотелось в тот день заставить тебя чуть-чуть пострадать.

Он улыбнулся и вновь отвернулся к огню.

— Не волнуйся, мы квиты. Каждый раз, когда я захожу в полицейский участок, на меня сыплется лавина дурацких шуточек насчет тебя и твоего лака для волос. Наверное, это будет длиться годами.

— Как только закончится это дело, все про меня забудут. — Она принялась разминать его ребра. — И ты тоже.

— Нет, — произнес он низким грудным голосом, — я тебя никогда не забуду, Габриэль Бридлав.

Его слова обрадовали ее больше, чем она хотела признать. Они улеглись у нее в груди, возле самого сердца, и согрели ее, точно свечка. Она медленно провела руками по его бокам вниз, к талии, потом вверх, к подмышкам, потом опять вниз.

— А теперь сосредоточься на своих плечах. Глубоко вдохни и задержи дыхание. — Она почувствовала, как он втянул в себя живот, напрягая мускулы. — Ты ведь не сделал глубокий вдох, верно?

— Нет, не сделал.

— Если ты хочешь полностью расслабиться, тебе надо использовать дыхание.

— Это невозможно.

— Почему?

— Просто невозможно, и все.

— А бокал вина тебе не поможет?

— Я не пью вино. — Он помолчал. — Есть только одно средство, которое может мне помочь.

— Что же это?

— Холодный душ.

— Звучит не слишком расслабляюще. — Он опять засмеялся, но как-то невесело.

— Вообще-то есть и другое средство, которое я обдумываю, сидя здесь.

— Какое? — спросила она, хотя и знала ответ.

— Не важно, — проговорил он тихим, внезапно осипшим голосом. — Чтобы его применить, мы оба должны раздеться донага, а этого не будет.

Конечно, не будет. Они совершенно разные люди. Он нарушает ее вселенскую гармонию. Ей нужен просветленный мужчина, а Джо Шанахан просветлен не больше пещерного человека. Он считает ее ненормальной, и, наверное, прав. Меньше недели назад она думала, что он маньяк, а сейчас этот маньяк сидит у нее в гостиной, а она растирает маслом его тело, точно он танцор стриптиз-балета. Что ж, вполне возможно, что она ненормальная.

И все же она спросила:

— Почему?

— Потому что ты моя осведомительница. — Не слишком-то веская причина. Соглашение о работе тайным осведомителем, которое она подписала, — всего лишь бумажка. Бумажка, не влияющая на физическое влечение. Однако тот факт, что они совершенно разные люди с совершенно разными убеждениями, — вот что самое главное. Это поможет им избежать роковой ошибки и не лечь вместе в постель.

Впрочем, пока Габриэль смотрела, как мерцают отблески огня на его гладкой спине, разница в характерах уже не казалась ей такой уж большой помехой. Движения ее рук стали плавными, успокаивающими и чувственными. Джо так сильно нарушил ее внутреннюю гармонию, что она забыла о необходимости обезличивать свои прикосновения, Габриэль обмакивала пальцы в подогретое масло и легко, как перышком, поглаживала его спину.

— Сосредоточься на своем солнечном сплетении и животе. Глубоко вдохни и выдохни.

Она закрыла глаза и провела руками по лепным контурам нижней части его спины, потом скользнула кончиками пальцев вверх. Он содрогнулся. Его мускулы вздулись под упругой горячей кожей. Она принялась водить большими пальцами по его гладкому телу, почувствовав вдруг непреодолимое желание застонать, охнуть или наклониться вперед и впиться в него зубами.

— Переведи внимание на свой пах.

— Поздно. — Он встал и повернулся к ней. — Мое внимание уже там.

Она посмотрела на его глаза с припухшими веками и на точеный изгиб рта. Капелька пота стекла по его скуле, щеке и сбоку по загорелой шее, остановившись на ключице. Габриэль подняла руки и положила их на его плоский живот, погладив большими пальцами полоску темных волос, окружавшую пупок.

Ее взгляд опустился к его талии и дальше — к бугорку, вздымавшемуся под полотенцем. Габриэль сомкнула пальцы на его животе. Во рту пересохло. Она облизнула губы и взглянула ниже — на ногу и шрам, который едва виднелся в просвете между краями пляжного полотенца.

— Сядь, Джо, — приказала она и посадила его на стул. На его правом бедре задралось полотенце, и выглянул нижний край черных свободных трусов. — Этот шрам остался у тебя после ранения? — спросила она, опускаясь на корточки между его колен.

— Да.

Она обмакнула большие пальцы в масло и провела ими по шраму.

— Все еще болит?

— Нет. Во всяком случае, не так, как раньше, — проговорил он хриплым голосом.

Мысль о подобной жестокости вызвала в ней искреннее сочувствие. Она подняла голову и взглянула ему в лицо.

— Кто же тебя так?

Он смотрел на нее сверху вниз сквозь полуопущенные веки и так долго молчал, что она уже не надеялась дождаться ответа.

— Осведомитель по имени Робби Мартин. Ты, наверное, слышала эту историю. Около года назад о ней писали все газеты.

Имя показалось ей знакомым. Спустя мгновение она все вспомнила, а потом в памяти промелькнула фотография светло-русого юноши. Это событие долгое время освещалось в новостях. Имя тайного детектива, который произвел роковой выстрел, ни разу не упоминалось, и она помнила лишь, что Робби был застрелен.

— Так это был ты?

И опять он помедлил с ответом.

— Да.

Габриэль осторожно провела большими пальцами вверх-вниз по толстому рубцу на его бедре и слегка усилила нажим. Эта история отложилась у нее в памяти, потому что, как и все остальные горожане, она обсуждала ее с друзьями, задаваясь вопросом, не слишком ли в их городе быстры на расправу копы, которые носятся по улицам и стреляют в молодых ребят только за то, что те покурили немножко травки.

— Мне очень жаль.

— Чего тебе жаль?

— Жаль, что тебе пришлось совершить такое.

— Я выполнял свою работу, — сказал Джо, и в его тоне послышались стальные нотки.