Страница 17 из 26
3 июля. Окончив предстоявшее мне дело в С.-Петербурге, я возвратился на шлюп и нашёл, к величайшему моему удовольствию, что все мои приказания исполнены с точностью и шлюпы совершенно готовы. Вскоре прибыл морской министр; он желал проводить нас некоторое расстояние на своей яхте.
4 июля. 4 июля назначено нам сняться с якоря. В б часов пополудни при свежем ветре от ОNО, проходя бастионы Средней и Купеческой гавани; где находились: главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор вице-адмирал Моллер, флотский начальник контр-адмирал Коробка и многочисленное собрание народа, мы видели изъявления всеобщего нам желания счастливого плавания, зрители махали шляпами и кричали: «ура!». Мы отвечали, прокричав пять раз «ура»! С сердечным чувством благодарности и, отсалютовав крепости, прибавили парусов. Шлюп «Мирный» также снялся с якоря и следовал за шлюпом «Востоком». Скорый ход и темнота ночи скрыли от нас то место, которое сегодня казалось нам местом очаровательным. Второй отряд, шлюпы «Открытие» и «Благонамеренный», снялись с якоря и последовали за нами.
5 июля. 5 июля ветр был благополучный, небо ясное; мы занимались прибиранием всего к своему месту и приведением в походный порядок. Мы шли так скоро, что в 8 часов утра миновали створ Гогландских маяков в расстоянии одной мили от берега, а в 7 часов вечера прошли Кокшхарский маяк.[105] В 9 часов встретили эскадру под начальством вице-адмирала Крона;[106] она была в море для практики, состояла из шести кораблей линейных, двух фрегатов и одного брига. Упоминая о маяке, я должен сказать, что исправность нынешних маяков в Финском заливе и бдительное наблюдение за освещением оных старанием директора маяков генерал-майора Спафарьева столько облегчает плавание по Финскому заливу, что в ясную погоду нет нужды заботиться о точном счислении пути корабля, ибо днем маяки служат приметными местами, ночью верными указателями.
6 июля. В полдень по наблюдению мы находились в широте 59° 8 северной. Имея Дагерортский маяк на S, мы шли при благополучном ветре по шести с половиною и по семи миль. В половине 5-го часа маяк закрылся в расстоянии около двадцати четырех миль.
К вечеру ветр стих и сделалось безветрие. Мы тогда были в виду Естр Гарнгольма;[107] следующие трое суток шли курсами, какими позволяло переменное маловетрие. Шлюпы «Открытие» и «Благонамеренный» были ещё видны на горизонте. Шлюп «Мирный» отставал от нас; вместо того, чтобы убавить парусов, я приказал вахтенному учить матрозов брать и отдавать у марселей рифы.
10 июля. Поутру погода была прекрасная; мы проходили очень близко датской крепости Христианс-Орт.[108] Я салютовал семью выстрелами; с крепости ответствовано тем же числом. Около полудня прошли северную оконечность острова Борнгольма в расстоянии полуторы мили. Сколько мы ни старались рассматривать предметы на острову, но за мрачностью ничего не возможно было отличить, а как шлюпы имели весьма быстрый ход, то и самый остров скоро исчез из глаз наших.
При свежем холодном ветре мы шли по семи узлов, и в 8 часов прошли Фальстербоу. С сего времени держали более к северу, чтоб войти в Зунд. В 11 часов ветр стих. Я приказал сделать сигнал «стать на якорь по способности». Глубина была девять сажен,[109] грунт — ил с песком. Шлюп «Мирный» стал на якорь по близости шлюпа «Востока».
11 июля. В 6 часов утра следующего дня снялись с якоря, вылавировали до первого бакана; тогда ветр настал благополучный и тихий. Хотя часа за два пред сим поднят был на фор-брам-стеньге гюйс при пушечном выстреле, что означает требование лоцманов, однако ж они не приехали, и я решился итти прямо без лоцмана. Прошел первый бакан, который поставлен был на мели, от лоцманской деревни Драко[110] к югу, шлюп «Восток» приткнулся к мели.
Бакан может быть волнением сдвинут с места, но вероятнее, что боцманы для своей выгоды не поставили оного надлежащим образом, чтобы иметь случай снять с мели судно, или подать оному помощь и получить плату. Я отверг их пособия, потому что уже успел спустить барказ, и сказал им, что буду жаловаться начальству. Между тем на маленькой лодке приехали другие лоцмана, которых мы приняли на шлюпы. Завезли с кормы верп с кабельтовом, весьма легко оттянулись и отошли на фарватер, где за противным ветром стали на якорь.
12 и 13 июля. 12-го и 13-го числа, за мрачною погодою и противным ветром, стояли на якоре.
14 июля. Утром снялись с якоря, лавировали при попутном течении и тихом ветре. В 5 часов пополудни, пройдя бакан на северной оконечности Мидель-грунта, спустились на малый рейд, салютовали крепости семью выстрелами, нам ответствовали равным числом: шлюпы «Открытие» и «Благонамеренный» уже стояли на якоре, их лоцмана были лучше наших. Мы положили якорь в близости от крепости.
15 июля. Поутру, узнав, что полномочный министр и чрезвычайный посланник нашего двора, барон Николаи,[111] возвратился из загородного дома, я поехал к нему с лейтенантом Лазаревым, чтобы явиться, узнать от него о натуралистах Мертенсе и Кунце и спросить, каким образом скорее и дешевле можно получить некоторое количество рому, вина и уксусу. Благоприязненным приёмом барона Николаи мы были весьма довольны.
Он объявил нам, что от натуралистов Мертенса и Кунца получил письма, которыми отказываются от сопутствия с нами, ибо им было дано очень мало времени для заготовления всего нужного к сему путешествию и чтобы потом поспеть в Копенгаген. Таковые известия были для нас весьма неприятны, и я тотчас просил барона Николаи постараться отыскать в Копенгагене охотника занять место натуралиста. Он обещал исполнить мою просьбу, однако ж впоследствии объявил, что хотя и нашёл одного молодого натуралиста, который согласился на сделанное ему предложение, но родственники не решились его отпустить и увезли на время за город.
Таким образом мы лишились надежды делать обретения по естественной истории, нам осталось утешение набирать по сей части всё встречающееся и, по возвращении нашем, предоставить людям знающим отличить известное от неизвестного; в продолжение всего путешествия мы всегда сожалели и теперь сожалеем, что не было позволено итти с нами двум студентам по части естественной истории из русских, которые сего желали, а предпочтены им неизвестные иностранцы.
В продолжение семидневного пребывания нашего в Копенгагене мы имели удовольствие познакомиться с контр-адмиралом Левенёрном, который управляет королевским архивом морских карт и, можно сказать, трудится с величайшею ревностью; он снабдил нас некоторыми необходимыми картами, показывал нам описания разных путешествий и изъяснял лучший способ употребления секстанов, советовал в Копенгагене приделать к оным коротенькую трубочку вместо длинной. Я исполнил сие единственно из учтивости, ибо трубочка не принесла никакой пользы. Контр-адмирал Левенёрн советовал также купить машину для очищения воды и принял на себя труд показать, где оную получить можно. Машина сия была нам полезна в употреблении.
Контр-адмирал Левенёрн не любит англичан; он с великим жаром изъявлял неудовольствие на них за неисправность издаваемых ими карт и календарей. Вероятно карты, доставшиеся Левенёрну, были не из самых лучших; но морские календари, изданные на 1816, 1817, 1818, 1819 и 1820 годы подлинно не приносят чести английской Комиссии долгот, и может быть, что они причиною крушения некоторых судов. Погрешности усмотрены ею весьма поздно в календаре на 1819 год, не прежде ноября 1818 года, и числом не менее ста восьми погрешностей. Кажется, что со смертью астронома Маскелина,[112] который, можно сказать, был основателем полезного издания астрономических календарей, прекратилась и точность, коею они отличались при начале. Многие, желая оправдать Дж. Понда,[113] главного астронома Гринвичской обсерватории, доказывают, будто бы он в ошибках сих нисколько не участвует и что всё происходит от самой Комиссии долгот, однако ж трудно поверить, чтобы сей астроном, старший на Гринвичской обсерватории, от коего, кажется должно зависеть и избрание членов для поверки сих изданий, мог не участвовать в неверности их.
105
Кокшхарский маяк — на острове Кокшер (по-эстонски Кери) к северу от Таллина.
106
Крон — правильнее Кроун, Роман Васильевич (1754–1841), боевой адмирал русского флота, будучи командиром кораблей взял в боях с шведским флотом последовательно фрегат «Венус» и линейный корабль «Ретвизан».
107
Естр-Гарнгольм, правильнее — Эстергарнехольм, — небольшой островок с маяком, отделенный от острова Готланда узким проливом.
108
Христианс-Орт — крепость на острове Христиансэ, близ Борнхольма.
109
Глубины везде даны в морских саженях по 6 футов. — Ред.
110
Драко — лоцманское селение Драгер.
111
Николаи, Павел Андреевич (1777–1866), русский дипломат, пробывший в должности посланника в Копенгагене с 1816 по 1847 гг.
112
Маскелин, Невиль (1732–1811) в течение 46 лет был главным астрономом Гринвической обсерватории.
113
Понд, Джон (1767–1836), преемник Маскелина в должности.