Страница 89 из 91
ГЛАВА XXI
Дегравитаторы действовали по тому же принципу, что и анти-акселераторы. Реакция, происходящая в предмете, когда побеждалась сила инерции, была признана при исследованиях молекулярным процессом, который, однако, не являлся свойством структуры вещества. Анти-акселерация слегка изменяла орбиты электронов. Это, в свою очередь, создавало молекулярное напряжение, вызывая в результате небольшую, но всеобъемлющую перестройку. Измененная таким образом материя освобождалась от естественных процессов ускорения или торможения. Корабль, подвергнутый действию анти-акселерации, мог моментально остановиться во время полета, даже если скорость его достигала миллионов миль в секунду.
Группа, пытающаяся проникнуть в отдел Гросвенфа, подняла все оборудование на металлические балки. Нападающие сами забрались туда же и, настроив приборы, двинулись по направлению к открытой двери некзиального отдела, находящейся в двухстах футах.
Таким образом они приблизились на пятьдесят футов, затем их движение замедлилось и совсем прекратилось. Они попятились назад и вновь остановились.
Гросвенф отошел от своих приборов и сел возле озадаченного Мак-Кена.
— Что вы делаете? — поинтересовался геолог.
— Как видите, они используют передвижение с помощью направленных магнитов. Я создал отталкивающее поле, которое само по себе не новость в науке. Но этот его вариант является частью температурного процесса более родственного тому, с помощью которого вы и я поддерживаем постоянную температуру внутри наших тел, или тому, который действует при физическом нагревании. Теперь им придется использовать реактивное движение, обычный винт или даже, — он рассмеялся, — весла.
Мак-Кен, взгляд которого был прикован к экрану, мрачно проронил:
— Похоже, что они не беспокоятся. Они собираются усилить мощность нагревателя. Лучше закройте дверь.
— Подождите!
Мак-Кен не успокаивался:
— Но жар проникнет сюда, и мы сгорим.
Гросвенф покачал головой.
— Я не объяснил вам то, что я сделал. Все это является частью процесса поглощения температуры. Получив новую порцию энергии, все металлическое окружение будет стараться удержать свое равновесие на несколько более низком уровне. Вот, смотрите.
Передвижной нагреватель стал таким белым, что Мак-Кен хрипло прошептал:
— Иней… но теперь…
На их глазах стены и полы покрылись льдом. Отблески огня играли на их гладкой поверхности, в дверь пахнуло холодом.
— Температура… — пробормотал Мак-Кен, — более низкий уровень.
Гросвенф поднялся.
— Полагаю, что им пора возвращаться. В конце концов, я не желаю, чтобы с ними что-то случилось.
Он подошел к стоящему у одной из стен аудитории аппарату и сел на стул перед компактной шкалой управления. На ней были маленькие разноцветные кнопки. В каждом ряду их было двадцать пять, столько же было и рядов.
Мак-Кен подошел ближе и склонился над прибором.
— Что это? Не помню, чтобы мне приходилось видеть его раньше.
Быстрыми, почти незаметными движениями, Гросвенф нажал на семь кнопок, потом повернулся и коснулся главного рубильника. Послышались металлические звуки. Они дрожали в воздухе несколько часов, потом постепенно исчезли.
Гросвенф поднял голову и спросил:
— Какие ассоциации они у вас вызвали?
На лице Мак-Кена застыло странное выражение.
— Перед моими глазами возникла картина играющего в церкви органа. Потом она резко изменилась, и я очутился на политическом митинге, где кандидат использует быструю стимулирующую музыку с тем, чтобы сделать всех счастливее, — он умолк, затем тихо добавил: — Так вот как вы можете победить на выборах!
— Это лишь один из методов.
Лицо Мак-Кена выдавало его напряжение.
— Боже, какая же сила в ваших руках!
— На меня она не действует.
— Но вы контролируете ее. Вы же можете управлять всей человеческой расой.
— Младенец получает первые навыки контроля, когда учится ходить, двигать руками, разговаривать. Почему же не распространить контроль на гипнотизм, химические реакции, эффекты, даваемые пищеварением? Это было возможным сотни лет назад и предохранило бы от множества болезней, сердечной боли, катастроф, которые возникают из-за неумения использовать в полной мере собственные тело и разум.
Мак-Кен снова повернулся к прибору в форме веретена.
— Как он работает?
— Это набор электропроводящих кристаллов. Вы знаете как может искажать электричество некоторые кристаллы? При возникновении какого-либо изменения, образуется ультразвуковая вибрация, проникающая через органы слуха в мозг и стимулирующая его. Я могу играть на этом приборе, как музыкант играет на своем инструменте, создавая определенный эмоциональный настрой, слишком сильный для того, чтобы человек, не получивший специальной подготовки, мог ему сопротивляться.
Мак-Кен повернулся к креслу и сел. Он сильно побледнел.
— Вы меня напугали, — тихо сказал он. — Все это кажется мне не очень этичным, и я ничего не могу с этим поделать.
Гросвенф некоторое время смотрел на него, затем наклонился и нажал на какую-то кнопку. На этот раз звук был печальным и нежным. В нем была какая-то незавершенность, как будто бы воздух продолжал вибрировать, когда сам звук уже давно исчез.
— А что на этот раз? — спросил Эллиот.
— Я думал о своей матери. Мне вдруг страшно захотелось домой. Я захотел…
— Это опасно, — нахмурился Гросвенф. — Если я усилю это внушение, некоторые из людей могут вернуться к первоначальной позиции. — Он еще раз что-то перенастроил. — А если так?
Он вновь нажал на кнопку пуска. Раздался звук, похожий на колокольный звон, и эхо отозвалось ласковым перезвоном.
— Я был ребенком, — сказал Мак-Кен, — и укладывался спать. Да, но я не хочу спать. — Он не заметил, что перешел в разговоре на настоящее время. Затем он непроизвольно зевнул.
Гросвенф открыл ящик стола и достал два резиновых шлема, один из которых он протянул геологу.
— Наденьте, на всякий случай.
Один шлем он надел на свою голову, в то время как его компаньон с видимой неохотой натягивал другой.
— Думаю, из меня не получится Маккиавелли, — заметил Мак-Кен. — Я полагаю, что вы попытаетесь доказать мне, что бессмысленные звуки использовались и раньше, чтобы разбудить эмоции и повлиять на людей.
Гросвенф в это время занимался прибором и сразу не ответил. Откинувшись на спинку кресла после окончания настройки аппарата, он высказался более откровенно:
— Люди считают что-либо этичным или неэтичным в зависимости от ассоциаций, возникающих в данный момент в их сознании, или рассматривая проблему в перспективе. Это вовсе не означает, что ни одна из этических систем не имеет ценности. Сам я склоняюсь к тому мнению, что нашим этическим мерилом может быть то, что приносит пользу подавляющему большинству при условии, что это не сопряжено с унижением или с ограничением прав тех индивидов, которые не смогли к этому приспособиться. Общество должно учиться спасать больных и учить невежественных, — теперь в его голосе звучала настойчивость. — Заметьте, пожалуйста, что никогда ранее я не использовал это изобретение. Я никогда не использовал гипноз, не считая того случая, когда Кент захватил мой отдел, но сейчас я намерен его использовать. Со времени старта я мог бы заманивать сюда людей, стимулируя их дюжиной различных способов. Почему я этого не делал? Потому что деятельность «Некзиального общества» базируется на своде этических норм, обязательных и для его членов и для его учеников, и эти нормы тоже входят в мою систему. Я могу обойти их, но с огромными сложностями.
— Вы и сейчас их обходите?
— Нет.
— Тогда все это мне представляется слишком неопределенным.
— Совершенно верно. Сейчас, как никогда, я твердо убежден в том, что мои действия справедливы и никаких спорных или эмоциональных проблем не возникает. — Так как Мак-Кен молчал, то Гросвенф продолжил: — Думаю, вы создали в своем воображении образ диктатора, силой устанавливающего демократию, то есть мой образ. Но это неверно, потому что управление летящим кораблем можно осуществлять только псевдодемократическими методами. И самой большой трудностью является то, что к концу путешествия меня должны воспринимать всерьез.