Страница 75 из 97
Свалившись на землю, Вольф покатился. Он чувствовал, что задевает «волоски», но не в силах был избежать этого. Наконец он поднялся, отряхивая листья и ветки, осыпавшиеся из полуразрушенного гнезда, и едва успел уклониться от полуоглушенной птицы; та, однако, падая, инстинктивно расправила крылья.
К этому времени земля-шкура среагировала на прикосновение щупальцев, которые затронул не только Вольф, но и остальные Властелины, отскочившие, когда тот упал с дерева.
— Назад, на дерево! — крикнул он.
Вала предварила его совет и уже карабкалась по стволу. Он полез за ней и почувствовал, как острые когти, словно раскаленные добела крюки, впились ему в спину. Летающий хищник вновь напал на обидчика, придя в себя. Вольф опять рухнул наземь, подминая животное под себя.
Хищник надсадно дышал. Менее пострадавший Вольф скатился и, вскочив, ударил зверя по ребрам. Пасть животного под коричневым клювом раскрылась обнажая два саблезубых клинка, покрытых слюной и кровью. Вольф еще раз ударил его и вернулся к дереву.
Но Властелины, неистово стремящиеся добраться до безопасного места на ветвях, совсем обезумели. Тармас наступил Вольфу на голову и, воспользовавшись ею, как трамплином, устремился наверх. Ринтрах потащил его вниз, отпихнув, и полез по стволу. Слетев вниз, Тармас рухнул на стоящего на четвереньках Вольфа.
Сидя на ветке дерева, недалеко от вершины, Вала истерично хохотала, хлопая себя по бедрам. Но вдруг она пронзительно вскрикнула. Ветка обломилась и она свалилась на землю. Удар был сильным, и видимо она лишившись чувств, осталась лежать. Теоторион перепугался больше всех. Он сильно похудел за последние дни, но все еще весил немало, да и ласты здорово мешали, так что взбираться по дереву ему было трудно. Он все время скатывался вниз и то и дело оглядывался через плечо, что-то бормоча.
Вольфу наконец-то удалось встать на ноги. Вокруг него, а точнее, вокруг дерева, шкура сходила с ума. Поверхность вздыбилась огромными валами, охотящимися за Лувахом и Аристоном. Эти двое с невероятной скоростью мчались по кругу, ужас придавал новые силы их измученным и голодным телам. Земляная плоть гналась за ними по пятам. Впереди уже появилась новая волна. Под ногами разверзались новые волны и ямы.
Лувах и Аристон резко свернули и двинулись навстречу друг другу. Опухоли и впадины, упустив близкую добычу, столкнулись. Вольф в ошеломлении следил как протоплазма хаотично колыхалась, вспучиваясь и опадая, издавая чавкающие звуки. Больше всего эта сцена напоминала скопление водоворотов.
Прежде, чем шкура смогла получить новые сигналы о Лувахе и Аристоне и перестроиться, им удалось добраться до дерева, но они мешали друг другу подняться. Пока два обезумевших беглеца цеплялись друг за другу, Вольф схватил тело летающего зверя и изо всех сил швырнул его. Труп птицы упал на приближающуюся опухоль, замершую в тот самый миг, когда мертвое животное коснулось ее. В месте соприкосновения тут же образовалась впадинка, которая быстро углубилась, потом края колодца сомкнулись, оставив на поверхности только выпуклость и рубец, указывающий на то, что что-то было внутри.
Хотя Вольф и хотел употребить птицу в пищу, но ею пришлось пожертвовать. Поверхность вокруг дерева разгладилась и, совершив несколько пульсаций, вновь стала инертной, будто и в самом деле была обычной почвой. Вольф подошел в Вале. Та сидела, тяжело дыша, с искаженным от боли лицом. Поскольку поверхность-шкура была пружинящей, то удар оказался не таким сильным, как если бы она упала на твердую землю, но все же лицо и плечи были покрыты синяками и некоторое время она не могла пошевелить рукой.
Больше того, казалось, пострадало чувство ее собственного достоинства. Пылая негодованием, она обзывала их всех кучей трусливых глупцов, годных лишь на то, чтобы быть рабами. Властелины, смущенные оскорблениями, держались угрюмо. Они чувствовали ее правоту и им было стыдно. Но, разумеется, никто из них не собирался в этом признаваться.
Вольф к этому времени счел происходящее забавным. Он даже рассмеялся, но потом со стоном выпрямился — рана, нанесенная когтями летающего зверя, все еще болела. Лувах осмотрел его спину и сказал, что сочившаяся кровь, по его мнению, скоро остановится, но следует опасаться заражения, так как лекарств у них нет.
— Да, весело, — пробормотал Вольф. Он поискал глазами яйца. Одно, разбившееся, растеклось у корней дерева. Другого не было видно — вероятно, его поглотила шкура.
— О Лос! — простонал Аристон. — Что нам теперь делать? Мы умираем от голода и не можем шагу ступить от этого дерева, иначе чудовище проглотит нас живьем. Отец убил нас, а мы даже не приблизились к его крепости.
— Эх вы, Властелины и Созидатели миров! Да вы просто жалкие человечки без своих крепостей и оружия, — возмутился Вольф. — Напомню вам еще одну присказку землян: «Есть не один способ содрать шкуру с кота».
— Кота? — оживился Теоторион. — Я мог бы съесть дюжину котов.
Вольф только поднял глаза вверх, но ничего не сказал. Он велел всем забраться на дерево, и взяв у Теоториона нож и отошел на несколько футов в сторону. Присев на корточки, он изо всех сил всадил клинок в шкуру: если она достаточно податлива, чтобы образовывать псевдовпадины и дыры, то наверняка поддастся металлу.
Вольф вырвал нож из раны, поднялся и отступил на несколько шагов. Шкура раздвинулась, превратилась в дыру, затем вокруг раны образовался конус и начал сжиматься в кратер, заполняя сам себя. Вскоре он распрямился и рана затянулась. Вместо крови, которую Вольф ожидал увидеть, выступила красная бледная сукровица.
Вольф приблизился к шраму, стараясь не касаться «волосков». Затем быстро вырезал из шкуры кусок, вытащил трепещущую массу и стремглав побежал назад к дереву. Снова протоплазма вздыбилась бурей хаоса. Волны, кратеры, гребни и короткие водовороты, затем плоть осела.
— Шкура вокруг дерева кажется гораздо крепче и менее податлива, чем на некотором расстоянии, — заметил Вольф. — Думаю, что мы находимся в безопасности, пока стоим на ней, хотя шкура может быть способна… приливная волна может смыть нас. Так или иначе, нам надо поесть.
Властелины поделили между собой кусок плоти. Свежевырезанное мясо было упругим, скользким от сукровицы и неприятно пахло, но его можно было жевать и глотать. Набив желудки, путешественники почувствовали себя более сильными. Некоторые легли спать. Вольф отправился на берег протекавшей поблизости речки. Вала и Теоторион последовали за ним. И Лувах, глазея на них, тоже решил пройтись. Земляная поверхность резко обрывалась. Волосков над обрывом было мало, так что исследователи могли расслабиться.
Вольф стоял на самом краю и смотрел в воду. Солнца не было, но вода была прозрачной и позволяла видеть далеко в глубину.
У самого берега плавало множество рыб самых различных размеров, форм и расцветок. Наблюдая за ними, Вольф увидел, как тонкие длинные щупальца высунулись из-под обрыва и схватили большую рыбину. Та сопротивлялась, но ее быстро утащили под обрыв. Вольф опустился на колени и перегнулся через край, чтобы посмотреть, кому досталась добыча. Обрыв, на котором он стоял, выдавался довольно далеко. Но основания выступа Вольф так и не увидел: крутой склон усеивали тысячи копошащихся щупалец, многие из которых тянулись за рыбинами. Щупальца виднелись в воде насколько хватало глаз. Вскоре еще одно из них свернулось, вытянув из глубины гигантскую рыбину.
Вольф поспешил убрать голову, так как в этот момент одно из гигантских щупалец поползло в его направлении. Он сказал:
— Я недоумевал, как такое чудовище добывает себе пищу. Теперь понятно, что оно питается главным образом морской живностью. И я готов поспорить, что животное, на котором мы стоим — это огромное плавающее чудовище. Подобно островам водного мира оно ни к чему не прикреплено.
— Приятно знать это, но как это поможет? — заметил Лувах.
— Пожалуй, нам пора еще разок поесть, — заметил Вольф в ответ. — Теоторион, ты среди нас самый лучший пловец. Прыгни в воду и поплавай немного. Держись поближе к берегу и будь готов выскочить оттуда.