Страница 7 из 97
Он видел трех мертвых животных — двух погибших в результате несчастного случая, а третье во время боя с другим из-за самки. И даже это было несчастным случаем, так как потерпевший поражение самец, антилопа лимонного цвета с четырьмя изогнутыми в виде восьмерки рогами, бросился бежать и сломал шею, перепрыгивая через бревно.
Тело мертвого животного не имело шанса разложиться и издавать вонь: несколько вездесущих существ, выглядевших похожими на маленьких двуногих лисиц с белыми носами, отвисшими, как у такс, ушами и обезьяньими лапами съели труп за какой-то час. Лисы рыскали по джунглям и убирали все — плоды, орехи, ягоды, трупы. У них было пристрастие к гнилому, они бы проигнорировали свежие плоды ради побитых. Но они не диссонансом в симфонии красоты и жизни. Даже в Саду Эдема необходимы сборщики мусора.
Временами Вольф смотрел через голубой с белыми барашками волн океан на горный кряж, называвшийся Тайя Файявоэд. Наверно, Господь жил там. Может быть, стоило пересечь море и подняться на грозную кручу, надеясь, что будет раскрыта какая-то тайна этой вселенной. Но чем больше он пытался прикинуть высоту гор, тем меньше ему эта мысль нравилась.
Черные скалы воспаряли все выше и выше, пока не уставал глаз и не спотыкался ум. Никакой человек не мог жить на его вершине, потому что там не было воздуха для дыхания.
Глава III
В один прекрасный день Вольф вынул серебряный рог из потайного места в дупле дерева. Пробираясь через лес, он пошел к валуну, с которого бросил рог человек, назвавшийся Кикахой. Кикаха и бугристые твари пропали из виду, словно никогда не существовали, и никто из тех, с кем он разговаривал, никогда не видел и не слышал о них.
Он вновь вступит в свой родной мир и даст ему еще один шанс. Если он сочтет, что мир Земли ближе ему, чем мир планеты-Сада, то останется там. Или, наверно, он сможет путешествовать туда-сюда и таким образом получит самое наилучшее из обоих. А когда устанет от одного, то устроит себе каникулы в другом.
По дороге он на минутку остановился по приглашению Эликопиды выпить и поболтать. Эликопида, чье имя означало «Яркоглазая», была прекрасной, великолепно сложенной дриадой. Она была ближе к «нормальному» существу, чем все, кого он пока что встречал. Если бы не темно-пурпурные волосы, то она, надлежащим образом одетая, привлекла бы к себе на Земле не больше внимания, чем то, какого обычно удостаивается очень красивая женщина.
Вдобавок, она была одной из немногих, кто мог поддерживать стоящий разговор. Она не считала, что разговор состоит из безудержной болтовни или громкого, беспричинного смеха и игнорирования тех, кто с ней общался. Вольф испытывал отвращение и депрессию, обнаружив, что большинство пляжников или лесовиков предпочитали всем видам беседы монолог, как бы горячо они, казалось, ни говорили и как бы общительны они ни были.
Эликопида была иной, наверное потому, что не принадлежала ни к какой «группе», хотя было более вероятным, что причиной являлось обратное, В этом мире вдоль моря туземцы, не имея даже технологии австралийских аборигенов и не нуждаясь в ней, развили крайне сложные общественные отношения. Каждая группа имела определенные участки пляжа и леса с внутренними уровнями престижа. Каждый был способен подробно разъяснять — и любил это делать-свое горизонтально-вертикальное положение по сравнению со всеми личностями в группе, численность которой обычно приближалась к тридцати. Они могли зачитать по памяти и зачитывали, споры, примирения, достоинства и недостатки характера, атлетическую мощь или отсутствие таковой, ловкость во множестве их детских игр, и оценить сексуальные способности каждого и каждой.
Эликопида обладала чувством юмора столь же ярким, как ее глаза, но она также обладала добавочной привлекательностью: зеркалом из стекла, установленным в золотом обруче, инкрустированном бриллиантами. Оно было одним из немногих виденных им здесь предметов материальной культуры.
— Где ты его достала? — спросил он.
— О, мне его подарил Господь, — ответила Эликопида. — Некогда, давным-давно, я была одной из его фавориток. Когда бы он ни спускался сюда в гости с вершины мира, он проводил много времени со мной. Мы с Хрисендой были единственными, кого он любил больше всех. Поверишь ли, другие все еще ненавидят нас за это. Вот почему я такая одинокая.
— И как же выглядел Господь?
Она засмеялась и сказала:
— Ниже шеи он выглядел во многом так же, как любой высокий, хорошо сложенный мужчина, вроде тебя.
Она обняла его одной рукой за шею и принялась целовать в щеку. Ее губы медленно перебирались к его уху.
— А его лицо? — с усилием проговорил Вольф.
— Не знаю. Я могла его коснуться, но не могла видеть. Меня ослепляло исходившее от него сияние. Когда он приближался, мне приходилось закрывать глаза, таким оно было ярким.
Она закрыла ему рот своими поцелуями, и вскоре он позабыл свои вопросы. Но когда она лежала рядом с ним в полусне на мягкой траве, он поднял зеркало и посмотрелся в него. Сердце его распахнулось от восторга. Он выглядел таким же, как тогда, когда ему было двадцать пять. Он это знал, но до настоящей минуты был не в состоянии осознать.
«А если я вернусь на Землю, то состарюсь ли я столь же быстро, как вновь обрел свою юность?»
Он поднялся и некоторое время простоял в задумчивости.
Затем он произнес:
— Да кого я, собственно, обманываю? Я не собираюсь возвращаться.
— Если ты сейчас покинешь меня, — сонно проговорила Эликопида, — то поищи Хрисенду. С ней что-то случилось. Она убегает всякий раз, когда к ней кто-то приближается. Даже я, ее единственная подруга, не могу к ней подступиться. Она тебе понравится. Она не похожа на других. Она похожа на меня.
— Ладно, — рассеянно ответил Вольф, — поищу.
Он шел, пока не оказался совсем один. Даже если он не намеревался воспользоваться вратами, через которые прошел, он хотел поэкспериментировать с рогом. Наверно, тут имелись и другие врата. Возможно, что врата открывались в любом месте, где трубили в рог.
Дерево, под которым он остановился, было одним из многочисленных «рогов изобилия». Оно было высотой в двести футов, тридцать футов толщиной, имело гладкую, почти маслянистую, лазурную кору и ветви толщиной в его бедро и длиной, примерно, в шестьдесят футов. Ветви были лишены прутьев и листьев.
На конце каждой из них имелся цветок с твердой скорлупой, восьми футов в длину и формой точь в точь как рог изобилия.
Из рогов изобилия на землю лились непрерывные струйки шоколадного содержимого. На вкус продукт этот походил на мед с очень легким привкусом табака — курьезная смесь, и все же она ему нравилась. Все лесные создания ели это.
Под деревом он протрубил в рог. Никаких «врат» не появилось. Он попробовал вновь, отойдя на сто ярдов, но без успеха. Он решил, что рог действовал только в определенных районах, наверное, только в том месте, у поганковидного валуна.
Затем он увидел уголком глаза голову девушки, которая высовывалась из-за дерева в тот первый раз, когда открылись врата. У нее было то же самое овальное лицо, огромные глаза, полные алые губы и длинные, в тигровую полосу, черно-коричневые волосы.
Он приветствовал ее, но она стремглав убежала. Тело у нее было прекрасным, а ноги — самыми длинными по отношению к остальному телу, какие он когда-либо видел у женщин. Более того, она была стройнее, чем другие, слишком фигуристые и большегрудые женщины этого мира.
Вольф погнался за ней. Девушка бросила один взгляд через плечо, издала крик отчаяния и продолжала бежать. Тут он чуть не остановился, так как не получал такой реакции ни от кого из туземцев. Первоначальное отступление — да, но не чистая паника и предельный страх.
Девушка бежала, пока не смогла больше удирать. С рыданием хватая воздух открытым ртом, она прислонилась к мшистому валуну поблизости от маленького водопада. Ее окружали желтые цветы в форме вопросительных знаков по голень высотой. На вершине валуна стояла и, моргая, смотрела на них птица с совиными глазами, перьями-штопорами и длинными, согнутыми вперед ногами. Она издавала тихие крики: