Страница 10 из 98
А что поморские жители? Испокон веков кормились они рыбкой. Царский указ для них не помеха. Светлыми сумерками пробирались вдоль бережка на дощаниках, выходили подальше к Мудьюгу, закидывали снасти. На берегу их улова ждали женки да малые детки…
В море в одиночку рыбаки не ходят. Раньше ходили ватагами, теперь шли крадучись по двое-трое, разбредались по знакомым прежде «клевым» местам, в азарте уходили далеко за Мудьюг. Среди них ходили на своих дощаниках — плоскодонных лодках, служка николаевского Корельского монастыря Иван Рябов да его приятель «толмач» Дмитрий Борисов, ходили без боязни, хотя уже весь Архангельский городок полнился слухами о скором приходе сюда «свейских» военных кораблей для насилия.
В середине июня один за другим пришли два купеческих судна, английское и голландское. Первый шкипер сообщил, «что на море есть корабли незнаемые», а второй уверенно подтвердил «ведомость, что военные корабли, из Шведской земли, неприятельские пришли на устье».
Архиерей Афанасий сам приехал к Прозоровскому:
— Чтой-то ты не тревожишься, воевода, взял бы гукор какой да сходил бы на взморье, к Линскому, проведал воинство.
«Без твоего ума обойдусь, — зло подумал Прозоровский, — неча мне высовываться зазря». И все же, однако, не подавая вида, на рыбацкой лодке — гуко-ре — отправился к острову. Там он не задержался, накричал на Сильвестра Иевлева, что работники ленивы, медленно крепость строят.
— Не гневись, воевода, — спокойно ответил стольник, — людишки без понуканий круглый день ладят крепость, смотри, стены почти в рост выложили.
— А ты мне не перечь, — вскипел воевода, — сам вижу. Отряди четыре сотни холопов, они на Мурманское устье пойдут с полковником Ружинским.
Он поманил полковника Желтовского:
— Будь здесь в опасении. Чаю, в скорых числах свей пожалуют. Гляди в оба…
Не задерживаясь, Прозоровский отправился на гу-коре на дальнее Мурманское устье, где на мелководье никогда не ходили суда. Давно скрылся из вида Лин-ский прилук, прошел час-другой, солнце, как обычно, в эту пору не заходило — катилось под горизонт. Вдруг издалека донеслись пушечные залпы.
Воевода испуганно пригнул голову, перекрестился:
— Ворочай немедля в обрат, — хрипло крикнул он кормщику, — правь к Архангельскому напрямую!
Бывалый краснолицый помор с короткой русой бородкой ухмыльнулся, перекладывая кормило: «Однако, ты, брат воевода, нехраброго десятка, никак струсил…»
За два дня до этого эскадра Шеблада, прижимаясь к скалистому Тарскому берегу, миновала горло Белого моря.
— На румб зюйд, — скомандовал в полночь Шеблад. В его голосе проскальзывали нервные нотки: что ждет их впереди?
— Слева, герр адмирал, парусное судно обгоняет нас, — доложил капитан шнявы.
Шеблад поднял подзорную трубу. «Так и есть, опять англичанин. Спешит небось в Архангельский. Ему-то нипочем, шкипер наверняка здесь не впервые».
Шеблад вскинул голову. На грот-мачте трепетал на ветру голландский флаг.
— Определите курс, которым следует англичанин, и склоняйтесь постепенно ему в кильватер, — кивнул Шеблад в сторону капитана.
Прошел час-другой, и парусник скрылся из глаз. После полудня впереди на горизонте обозначился полоской едва видимый приземистый, холмистый берег, сплошь покрытый лесами.
Один за другим вслед за флагманом ворочали шведские корабли, вытягиваясь цепочкой параллельно берегу. Оттуда потянуло ласковым ветерком с терпким привкусом молодого ельника, словно чем-то напоминая далекую Скандинавию.
Шеблад взглянул на карту. Где-то здесь по курсу скоро появится остров.
— Герр адмирал, впереди слева под берегом две лодки с людьми, — необычно громко проговорил капитан, не отрываясь от окуляра подзорной трубы.
Шеблад увидел их почти одновременно с капитаном.
— Капитан, нам наконец-то повезло, они-то Должны знать верную дорогу к Архангельскому. — Повеселев, Шеблад, оторвавшись от окуляра, скомандовал: — Приспустите паруса и держитесь ближе к этим лодкам.
На этот раз шведский адмирал угадал. Это были лодки архангельских поморов Рябова и Борисова…
Увлекшись, забрели они далеко, — Мудьюг едва виднелся.
— Глянь-ка, Вань, никак купцы жалуют.
Рябов оторвался от уды. Прямо на них под парусами шел морской караван.
— Один, другой, третий, четвертый… — сбился со счета Борисов. — Кажись, англичане, а вона и голландец.
Рябов присмотрелся: что-то много пушек для купцов.
Пока рассуждали, головной корабль подошел на десятка два саженей. На палубе что-то кричали в рупор, махали руками.
Борисов немного знал голландский, кое-что разобрал.
— Призывают, Ваня, к себе, токмо на голландский не похоже, да и не аглицкие…
— Зовут, стало быть, надобны мы им. — Рябов вынул весло, сделал несколько гребков.
С борта выкинули веревочный шторм-трап, просили подняться.
— Пойдем, што ли, — неуверенно сказал Борисов.
Иван закрепил лодку и первым полез по трапу…
Не успели оба рыбака спрыгнуть на палубу, как их плотным кольцом окружили солдаты с ружьями.
— Мать честна, — прошептал Борисов, — кажись, шведы.
Толстый офицер похлопал его по плечу:
— Ты есть русский, из Архангельского?
— Положим, так, — угрюмо кивнул Борисов.
— Становись к штурвал, веди корабль в город.
Офицер схватил Рябова за плечо, подтолкнул на корму. Переглянувшись с напарником, Иван крутанул плечом, оторвал руку офицера и в тот же миг получил удар прикладом в спину.
— Иди к штурвал, не противься, показывай рулевому верный путь.
На юте несколько офицеров о чем-то переговаривались. «А ведь у них, пожалуй, Господи, не менее четырех десятков пушек».
— Есть ли пушки в устье Двины? — спросил тотлее офицер.
Рыбаки не сговариваясь покрутили головами, — нет. Офицер крикнул что-то, паруса наполнились свежим ветром, и галиот двинулся вперед. Рядом справа и слева от штурвала стояли настороже по два солдата с мушкетами и палашами.
— Вань, а Вань, — шепнул Борисов, — в Березовском бы надо посадить их, там меляки, в отлив скоро Двина пойдет.
Рябов скосил взгляд на солдата, прищурился:
— Так несподручно, уйдут они. Пойдем к Линскому, там пушечное зелье, сам видел.
На фалах корабля затрепетали сигналы. Весь караван стал на якоря.
Шеблад собрал капитанов:
— Всей эскадре незачем идти вместе, раскрывать карты. Вперед пойдут шнява и два галиота. Разведайте все и нам подадите сигнал тремя пушками.
Березовское устье встретило настороженной тишиной. Вдали показался Линский прилук… Ветер зашел за корму и стих. На галиоте разобрали весла, двинулись вперед, набирая ход.
— Держи, Вань, вправо, там меляки, — прошептал Борисов.
Офицеры на палубе о чем-то быстро заговорили, указывая на остров.
Там возвышались невысокие каменные стены.
Вдруг на баке испуганно закричали. Все бросились к борту. Идущая позади шнява уткнулась в мель и накренилась. Еще несколько мгновений — и под днищем зашуршал песок, галиот вздрогнул и замер. Спешно отдал якорь. Порыв ветра кинул его на мель. Подскочивший офицер схватил за штурвал и рванул его влево. Солдаты ругались, сбили с ног Рябова и Борисова, колотили прикладами, вязали руки.
Поволокли к мачте, мушкетеры дали залп, оба свалились на палубу. Борисов замертво, а Рябов чудом остался жив, затаился, будто мертвый. Когда шведы сбежали в спешке, он с трудом подполз к борту, перевалился, плюхнулся в воду, поплыл к Лин-скому…
От пристани Линского к севшим на мель кораблям отвалил карбас.
«За три часа до ночи, — рассказывал потом стольник Иевлев, — пришли два фрегата да яхта с воинскими людьми и, не доходя той крепости сажен за пятьсот, увидели они те фрегаты и яхту; а те воинские люди на тех фрегатах и яхте паруси опустили и пошли к той новой крепости: фрегат, да яхта на веслах, а третий фрегат поостался позади и шел за ними без гребли. И остановились за двести сажен».