Серебряный леопард

И снова раздался грохот волны турок, орудовавших кривыми саблями и посылавших тучи стрел, которые наносили крестоносцам страшный урон. И снова турецкие силы вынуждены были ввязаться в рукопашный бой со светловолосыми великанами, чьи мечи без устали разили направо и налево, внося хаос в ряды низкорослых, легко вооруженных сторонников Красного Льва.

Темные, искаженные злобой лица теснились со всех сторон. Внезапно крюк неверного сбросил Эдмунда де Монтгомери с седла. Граф наверняка бы погиб, если бы алебарда Герта не обрушилась на голову турка, уже готовившегося перерезать горло его господину.

Со звоном в ушах Эдмунд все же поднялся на ноги, отыскивая глазами Громоносца. Огромное животное скакало неподалеку, нанося удары задними ногами и отчаянно кусаясь.

Через мгновение Эдмунд снова уже дрался. Удар, взмах и выпад… Минута за минутой он разил темнолицых воинов в белых одеяниях. Наконец рука Эдмунда с мечом отяжелела, а его мышцы горели, как раскаленное железо. Запекшиеся губы шептали: «Святой Михаил! Монтгомери!»

Отбросив щит, он схватил меч обеими руками и, расставив широко ноги, стал им размахивать с такой скоростью, что образовался настоящий вихрь блистающей стали. Изумленные неверные в испуге отпрянули.

На поле Дорилеума воинов ислама охватило чувство недоумения и неверия в возможность происходившего. На протяжении почти трех веков сельджукские конники с луками сметали всякое сопротивление. В Манзикерте они сокрушили славу считавшейся непобедимой византийской армии. Аллах всемогущий! Здесь перед ними стояло войско, которое не отступает и не сдается. Это, должно быть, джинны – злые духи, неутомимые железные люди, чьи мечи с такой жадностью пьют кровь мусульман. Прежде чем пасть на землю, один франкский паладин отправлял в рай десять или даже более истинно верующих.

Железная Рука тяжело пробивался к Эдмунду, за ним следовали сэр Этельм, сэр Арнульфо и наконец Герт Ордуэй. Не видно было только сэра Рейнара и сэра Гастона, не было среди них и гиганта викинга Рюрика. Скорее всего, они лежали бездыханными под грудами тел мусульман.

Снова и снова всадники султана Яги Сияна бросались на вымпел Серебряного Леопарда, который держал Герт.

По всей равнине небольшие группы спешившихся норманнов, окруженные со всех сторон турками, сражались плечом к плечу. Они упрямо защищали занятые позиции среди десятков убитых и умирающих с обеих сторон. Их мучила жажда, а глаза буквально вылезали из орбит от напряжения. Другие, более слабые и менее стойкие люди давно бы сдались, но они продолжали биться. В середине дня конники неверных внезапно дрогнули, но не прекратили боя, а сосредоточились под развевающимися зелеными штандартами. Обнажив кривые сабли и поднявшись на стременах, они готовились встретить основные силы франков, наконец выступивших на поле Дорилеума. С севера подтягивались многотысячные массы крестоносцев из Лотарингии, Фландрии, Гаскони, Каталонии и Франции. Их оружие грозно блестело. Многочисленные знамена развевались на ветру.

Орды Красного Льва, хотя и получившие свежие подкрепления, бежали прочь от бесстрашных норманнов. А те с опущенными смертоносными мечами, в своих белых мантиях, покрытых пятнами крови, могли лишь, разинув рты от неожиданности, наблюдать, как уходили враги.

Сельджукские кони прогарцевали по нагромождению испускающих стоны раненых, по кучам трупов в белых одеждах, не обращая внимания на облаченные в кольчуги руки, вытянутые в мольбе к небу.

Чтобы устоять на ногах, Эдмунду де Монтгомери пришлось вонзить свой меч в землю прямо перед носом убитой лошади. Он тяжело дышал, втягивая воздух в напряженные легкие, но был доволен. Его отряд стоял насмерть. Устоял не перед одним вражеским натиском. Оставшиеся сержанты и ратники опустились на землю. Они сидели, склонив головы, стараясь унять дрожь возбуждения и выровнять дыхание.

Саксонцы и викинги из отряда, лучше других приспособленные к климату благодаря службе в византийской армии, начали приходить в себя первыми. Едва отдышавшись, они отправились ловить турецких лошадей, которые бесцельно бродили, лишившись всадников.

Турки, сочтя своих первоначальных противников обессиленными, даже не оставили арьергард, чтобы бросить его на уставших крестоносцев Готфрида Бульонского, которые усиленным маршем наконец вышли на поле боя.

– Вставайте, друзья! – хрипло призывал Эдунд. – Ищите коней. Нам нужно выступать! И быстрее!

Голодные и изнуренные люди, собрав остатки сил после шести часов непрерывного боя, взбирались на пойманных лошадей. Какими маленькими выглядели эти тощие, коротконогие турецкие лошадки под тяжелыми седлами франков. Но они оказались значительно сильнее, чем можно было судить по их виду.

Норманнское воинство собиралось вокруг отряда, выстраиваясь в новую, укороченную линию.

Все больше и больше франков, оседлав лошадей, готовилось к наступлению, когда Пейн Певерел взмахнул красно-черным знаменем Нормандии, а Ричард из Принципата поднял штандарт герцога Боэмунда.

С ближайшей гряды холмов турки наблюдали это возрождение мощи франков. Простые смертные никогда не смогли бы так быстро оправиться! Для неверных это были дети шайтана, наделенные нечеловеческой силой.

Теперь вызов мусульманским ордам бросили объединенные силы Вермандуа, Фландрии и фламандцы герцога Готфрида.

Военачальники Кылыдж Арслана не представляли себе, что силы, против которых они сражались целый день, могли возродиться. Турки не были готовы к тому, что эти непостижимые норманны нападут на их тылы, зажав вражеские войска между двумя христианскими армиями. Поэтому сыны пророка потерпели поражение и десятки тысяч неверных погибли. Они отчаянно сражались, взывая к Аллаху, но все равно несли огромные потери.

Герт Ордуэй не представлял себе, что наступит день, когда он обессилеет. Однако сейчас он больше не мог поднять на свое плечо «Мстителя Пенды». Железная Рука, истекавший кровью от раны в боку, никогда раньше не думал, что его рука может дрогнуть, – ведь именно благодаря ее неустанности и мощи он и получил свое прозвище. И все же прежде чем всадники в белых одеждах в панике бросились бежать, он понял, что силы его иссякли.

Ближе к закату наступил час страшного возмездия. Плененных турок заставили пасть на колени, чтобы обезглавить их взмахом секиры или меча. Часто слишком усталые победители, не тратя силы на взмах меча, просто перерезали им горло. Горячая, затоптанная земля была залита кровью последователей Красного Льва.

Именно византиец Феофан отметил, что бойцы отряда действительно оказались крепким орешком. Когда среди закругленных холмов, возвышавшихся за равниной Дорилеума, уже не было видно никаких турок, не менее двенадцати выживших воинов откликнулись на звуки рога сэра Эдмунда, который держал возле своих губ Герт Ордуэй. Прихрамывая, забрызганные кровью, они потянулись к знакомому знамени, волоча за собой мешки, раздувшиеся от добычи.

Итало-норманнские сержанты сообщили, что в последний раз видели сэра Арнульфо, когда он вылезал в окружении врагов из-под убитого коня. Эдмунд приказал Герту Ордуэю, Тораугу и сэру Этельму, несмотря на сгустившиеся сумерки, отправляться на его поиски.

Тошнотворно-сладкий запах крови и разбросанные повсюду куски тел и внутренности привлекли большие стаи питающихся падалью птиц. Планируя с высоты вниз, эти отвратительные создания раздирали трупы, в большом количестве усеявшие равнину. К тому времени норманны уже повсеместно обобрали их.

Всегда практичные, они сначала снимали с мертвецов кольчуги, забирали оружие. То есть забирали то, что даже в течение всей своей жизни не могли надеяться приобрести во владениях своего законного государя. Затем они грабили мертвых офицеров-сельджуков.

Раненые и умирающие жалобно взывали о помощи и пощаде. Но никто не обращал на это внимания. Только отдельные монахи и священники, покачиваясь от усталости, терпеливо исповедовали одного упавшего крестоносца за другим.

От раненого противника, разумеется, избавлялись, как только удавалось его обнаружить. Вне зависимости от его мольбы или предложений выкупа. Для многих обедневших эсквайров или безземельных рыцарей было просто несчастьем, что они не знали языка неверных и не понимали их щедрых предложений. Многие из них могли бы несказанно обогатиться с помощью тех, чьи головы они рубили с таким энтузиазмом.