Страница 9 из 44
Проанализировав ситуацию, прикинув все "за" и "против", в КГБ решили: "Янга" пора вязать.
12 октября 1962 года. Ясный осенний день. Пеньковский, не спеша, идет к зданию Госкомитета. У входа совершенно случайно сталкивается с давним знакомым, сотрудником КГБ. Обмениваются приветствиями, некоторое время идут рядом, разговаривая о чем-то, затем останавливаются у проезжей части рядом с припаркованным автомобилем. Дверца машины открывается, кто-то из машины окликает Пеньковского, он наклоняется к дверце. Внезапно следует резкий толчок в спину, и Пеньковский с помощью своего знакомого мгновенно оказывается в салоне. Дверца захлопывается, и машина стремительно уносится по направлению площади Дзержинского.
Сослуживцам и родственникам Пеньковского сказали, что он лег на обследование в госпиталь.
После ареста Пеньковского наступил черед операции "экстренная связь". Читаем журнал оперативного учета:
"02. 11. 62 г. 5. 10. Поставлена метка на столбе у дома № 35 по Кутузовскому проспекту (метку ставил сотрудник КГБ, загримированный под Пеньковского. — Авт.).
5. 20. Заложен тайник в доме № 5/6 по Пушкинской ул.
8. 50. Дважды набран номер телефона, установленного в квартире помощника военно-воздушного атташе при американском посольстве Дэвисона, и дважды трубка клалась на рычаг. Таким же образом произведены звонки по номеру телефона, установленного в квартире офицера безопасности посольства США Монтгомери.
9. 20. Пост наружного наблюдения у дома № 35 отметил, что мимо столба с меткой медленно проехал на своей автомашине помощник военно-воздушного атташе Дэвисон. Поставив машину, он дважды прошел мимо столба, после чего уехал в посольство.
15. 15. Пост наружного наблюдения зафиксировал появление в проезде Художественного театра машины секретаря посольства США Джермена. Кроме самого Джермена, в машине находился секретарь-архивист посольства Джэкоб. Джермен вошел в магазин "Политическая книга", а Джекоб, повернув за угол, направился к подъезду дома № 5/6 по Пушкинской ул.".
Дальнейшее, как говорится, было делом техники.
Буквально через несколько минут сработала сигнализация, подавая тональный сигнал группе захвата о том, что контейнер изымается из тайника. Надо было видеть изумление и растерянность на лице Джекоба, когда его буквально за руку схватили у тайника внезапно появившиеся в подъезде опера КГБ.
Но и это еще не все. Почти одновременно с изобличением американских разведчиков в Москве в Будапеште венгерские власти по просьбе советской стороны на основании договора между двумя государствами об оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам задержали британского подданного Гревила Винна, который находился в Венгерской Народной Республике с передвижной выставкой. КГБ еще раз подтвердил, что у него длинные руки.
Потом были следствие и почти недельное открытое заседание военной коллегии Верховного суда Союза СССР. И вот звучит вопрос:
— Подсудимый Пеньковский, признаете ли вы себя виновным
— Да, признаю полностью.
— Вы осознаете тяжесть своих преступлений?
— Полностью осознаю.
— Что побудило вас совершить их? Какие ваши личные качества?
— Самые низкие качества: нравственная деградация, вызванная ежедневным злоупотреблениями спиртными напитками, недовольство моим положением в комитете, а также наследственные черты характера, которые, может быть, проявились не сразу, но со временем сделали свою разрушительную работу. В трудные минуты меня потянуло к алкоголю. Я заблудился, споткнулся на краю пропасти и упал. На преступный путь меня толкнуло хвастовство, тщеславие, неудовлетворенность моей работой и любовь к легкой жизни. Но все это не извиняет меня и никак не оправдывает мои преступления. Я осознаю свое нравственное падение. Я обманывал своих товарищей, говоря им, что у меня все в порядке. На самом же деле все в моей душе, в моих помыслах и делах было преступным.
Агент ЦРУ и МИ-6 полковник ГРУ Олег Владимирович Пеньковский был признан виновным в шпионаже и приговорен к смертной казни. 16 мая 1963 года его расстреляли.
В соответствии с частным определением суда и заявлением протеста МИДа СССР посольствам США и Великобритании были объявлены персонами нон грата сотрудники американского посольства: Р. Карлсон, Х. Монтгомери, А. Дэвисон, В. Джонс, Р. Джэкоб и их английские коллеги: Р. Чизхолм, Д. Чизхолм, П. Кауэлл, Д. Варлей, Ф. Стюарт, А. Рауселл.
Ну, а что же наш "Джеймс Бонд" — Гревил Винн?
Военная коллегия Верховного суда Союза ССР также признала его виновным в шпионаже и приговорила к 8 годам лишения свободы.
На следствии и в суде он прикинулся бедной овечкой, несчастным бизнесменом, которого английские спецслужбы путем шантажа и выкручивания рук понудили к сотрудничеству.
Овечка так овечка. Но, как гласит русская пословица: "С паршивой овцы хоть шерсти клок". Наши "стригали" из КГБ одним клоком не довольствовались. В обмен на "невинного" Винна вытащили из английской тюрьмы осужденного за шпионаж и приговоренного к 25 годам заключения жемчужину советской внешней разведки разведчика-нелегала Конона Трофимовича Молодого — "Лонсдейла".
Спрашивается: овчинка стоила выделки?
Ответ, полагаю, напрашивается сам.
Хлестаков из "Цеппелина"
(История несостоявшегося покушения)
1944 год. Военное счастье отвернулось от Германии. Удары, которые были нанесены ей один за другим в течение 1943–1944 годов — капитуляция армий под Сталинградом, неудача африканской компании в Тунисе, высадка союзных войск в Сицилии, падение Муссолини и его арест, капитуляция Италии и, наконец, вторжение во Францию, — повергли Гитлера и его ближайшее окружение в растерянность, близкую к шоку.
Летняя резиденция рейхсминистра иностранных дел Иоахима Риббентропа в замке Фушель (Австрия). Сюда срочно вызван шеф германской разведки Вальтер Шелленберг.
"Я был полон мрачных предчувствий, — вспоминал в своих мемуарах Шелленберг, — Я ничего не слышал о нем (Риббентропе) в течение нескольких месяцев и был почти уверен, что он вынашивает очередной план, который решит все проблемы и поможет выиграть войну одним ударом".
В отличие от прежних встреч Риббентроп принял Шеллеберга весьма приветливо, поинтересовался, как идет работа, и подчеркнул, насколько важным для него стало управление, которым руководил Шелленберг.
После этого разговор пошел о задачах секретных служб в США, где должны состояться президентские выборы, и интерес немцев в том, чтобы препятствовать избранию Рузвельта. Когда тема, казалось, была исчерпана и шеф разведки собирался покинуть кабинет, Риббентроп встал и, подойдя к собеседнику, с очень серьезным видом потянул его в угол.
— Одну минуточку, Шелленберг. Мне нужно поговорить с вами об очень важном деле. Необходима строжайшая секретность. Никто, кроме фюрера, Бормана и Гиммлера, об этом не знает. — Остановив на на Шелленберге пристальный взгляд, он сказал:
— Нужно убрать Сталина.
Риббентроп объяснил, что весь режим в России держится на способностях и искусстве одного человека и этим человеком является Сталин.
— В личной беседе с фюрером, — продолжал он, я сказал, — что готов пожертвовать собой ради Германии. Будет организована конференция, в работе которой примет участие Сталин. На этой конференции я должен убить его.
— Один? — спросил Шелленберг.
Из воспоминаний Шелленберга:
"Риббентроп резко повернулся ко мне.
— Фюрер сказал, что одному этого не сделать. Он просил назвать человека, который сможет помочь мне. — Риббентроп пристально посмотрел на меня и добавил: — Я назвал вас.
Риббентроп сказал также, что Гитлер приказал ему обсудить этот вопрос со мной с глазу на глаз и выразил уверенность, что я найду практический способ выполнения этого плана.
— Теперь вы понимаете, — закончил Риббентроп, зачем я вас вызвал…
Я считал, что план Риббентропа, мягко выражаясь, результат его нервного и умственного переутомления. Однако обстановка была неподходящей, чтобы возражать, и, кроме того, я понимал: каждое сказанное мною слово сейчас же будет передано Гитлеру. Наконец, мне показалось, что я нашел выход из тупика, в котором оказался… Я предложил, чтобы он прежде создал необходимые условия для осуществления плана и добился согласия Сталина участвовать в работе конференции. Если же ему это удастся, я буду готов поддержать его словом и делом.
— Я еще подумаю над планом, — сказал Риббентроп, — поговорю с Гитлером…
Больше о своем плане он мне не напоминал.
Мне как-то пришлось говорить с Гиммлером об этом. После обсуждений с Гитлером Гиммлер предложил свой план, очень напоминавший план Риббентропа. В соответствии с ним наши специалисты изготовили мину для убийства Сталина. Мина размером с кулак имела вид кома грязи. Она должна была быть прикреплена к машине Сталина. Мина имела завал, управляемый с помощью коротковолнового передатчика, и была настолько мощной, что когда при испытании мы взорвали ее, то от нашей машины почти ничего не осталось…
Двое бывших военнослужащих Красной Армии, находившиеся до войны в течение долгого времени в ссылке в Сибири, взялись выполнить это задание (один из них был знаком с механиком из гаража Сталина). Ночью на большом транспортном самолете они были доставлены к тому месту, где, по сообщению, переданному нашими агентами, находилась ставка Сталина. Они спрыгнули с парашютом и, насколько мы могли установить, точно приземлились в указанном месте. Однако это было последнее, что мы о них слышали…"