Страница 3 из 44
Снова Варенцов помог, обратился с ходатайством к Серову. Серов пошел навстречу. Правда, когда он затребовал характеристику и представление на Пеньковского, то испытал не очень приятные чувства. В служебной характеристике за период его работы в Турции было указано: „Мстительный, злобный человек, беспримерный карьерист, способен на любую подлость“.
„С такой характеристикой я не могу восстановить!“, — написал Серов на заключении. Кадровики поняли своего начальника. Они переписали представление, и генерал армии уже со спокойной совестью начертал на нем: „Утверждаю“.
Но в „поле“ Пеньковский не попал. Хотя предложение послать его военным атташе в Индию было. Однако чья-то осторожная рука его от этой поездки отвела. Место же ему нашли в Государственном комитете при Совете Министров СССР по координации научно-исследовательских работ (ГК по КНИР) и определили туда в качестве офицера „действующего резерва“. Одной из главных задач комитета было налаживание международных контактов в научно-технической и экономической сферах. Говоря другими словами, это учреждение организовывало визиты многочисленных советских делегаций на Запад, а также иностранных ученых, инженеров и бизнесменов в Советский Союз. На новом месте Пеньковский якобы должен был добывать информацию о последних достижениях в области западных ракетных вооружений.
Но мы уже знаем, что в то время действительным намерением „обиженного“ Пеньковского было не добывать секретную информацию, а „сливать“ ее. Попытка подхода к американцам не удалась. Пеньковский предпринял еще одну: письмо с предложением о сотрудничестве он передал канадскому дипломату, а тот, в свою очередь, сотрудникам английской разведки.
И тут на сцене появляется персонаж, на долю которого выпало сыграть одну из ведущих ролей в этой шпионской истории. Это — Гревил Винн, подданный Великобритании, коммерсант, а на самом деле человек СИС. Материалы следственного дела, в которых содержатся и „чистосердечные“ показания Винна, казалось бы, с исчерпывающей полнотой отражают участие этого „коммерсанта“ в деле Пеньковского. Однако, выйдя на свободу, Винн решил вспомнить кое-что еще, прояснить, так сказать, „истинную“ картину и написал книгу под названием „Человек из Москвы“. Говорят, что английские спецслужбы пытались воспрепятствовать появлению этой книги на свет из-за содержащихся якобы в ней излишних откровений. Если это и так, то беспокоились они зря. Без улыбки читать этот опус нельзя.
Те, кто смотрит фильмы о Джеймсе Бонде, наверняка обратили внимание на то, в каком гротескном виде представляются зрителю там русские, особенно солдаты и офицеры бывшей Советской Армии. Как правило, это бомжеватого вида увальни, в несуразных мундирах и шинелях, карикатурных шапках-ушанках, бестолково лопочущие что-то на тарабарском языке. То же и в описании Винна. Сам он, естественно, суперагент 007. Ну и в какой-то мере Пеньковский тоже „супер“, поскольку друг Винна и борец с тоталитаризмом. Что же касается тех, кого автор не жалует, а это, как вы догадываетесь, прежде всего, советские контрразведчики, то это — настоящие монстры.
Невольно задаешься вопросом: то ли голливудское клише оказало воздействие на сочинителя, то ли он мелко мстит советским спецслужбам за то, что они его „поимели“, причем, как прежде никого другого, по полной программе? Но субъективизм и эмоциональный окрас — только одна сторона повествования. Для нас гораздо важнее другая — содержательная. Так вот, Винн свидетельствует, что сигнал, посланный Пеньковским через канадского посланника, был услышан. Он пишет: „Я не знал, какую операцию разрабатывают в Лондоне, но твердо выполнял свою задачу: наладить легальные коммерческие связи с Востоком… Конец пятьдесят восьмого и весь пятьдесят девятый год я сновал между Москвой, столицами восточноевропейских стран и Лондоном, стараясь найти в СССР рынок для сбыта британских товаров…
В начале ноября 1960 года Джеймс впервые дал мне точное задание: "В Москве есть организация, которая называется Комитет по науке и технике. Она находится на улице Горького. Мы заинтересованы в том, чтобы вы установили с ней контакт". Когда контакт был установлен и состоялись первые знакомства с сотрудниками комитета, Винн прибыл в Лондон для доклада.
"Меня подробнейшим образом расспросили о моих визитах в комитет, — вспоминает он.
— Кто присутствовал на этих встречах? Их имена? Наружность? — Передо мной разложили множество фотографий. Кое-кого я опознал.
— А это кто? А вот этот? А этот?
— Это полковник Пеньковский.
— Кто, вы говорите?
— Олег Пеньковский.
В фотографию уперся палец:
— Вот ваш человек, Гревил!
Внутренний радар Пеньковского, постоянно находившийся в рабочем режиме, чутко уловил импульсы, исходящие от английского коммерсанта, зачастившего в Москву. Винн, правда, уверяет, что ему было дано указание не предпринимать никаких попыток сделать первый шаг, ни малейших намеков Пеньковскому на то, что Винн чего-то ждет от него.
Некоторое время оба проявляли осторожность, подобно карасям, которые, подплыв к наживке, не спешат ее заглатывать, а вначале трогают губами, подталкивают, сосут потихонечку.
Наконец Пеньковский решает, что пора переходить к делу.
— Гревил, я думаю, нам уже пора называть друг друга по имени, — предлагает он Винну.
— Конечно, так лучше, Олег.
— Да. А еще лучше: Алекс. Олег по-английски звучит не так хорошо.
— Да здравствует "Алекс"! — восклицает Винн.
Спустя некоторое время, придя в номер гостиницы, где проживал Винн, Пеньковский передал англичанину объемистый пакет:
— Открой его, Гревил, посмотри, что там!
В пакете было подробное досье на самого Пеньковского, а также фотопленки с заснятыми секретными документами.
20 апреля в Англию направляется советская делегация, — сообщил далее Пеньковский, — возглавлять ее буду я. Было бы хорошо, если бы с содержимым пакета к этому времени уже внимательно ознакомились те, с кем бы я хотел встретиться в Лондоне…
Домой Винн возвращался в буквальном и переносном смысле на крыльях: вербовке агента по кличке "Алекс" состоялась.
Сотрудник МИ-6, которого Винн на допросе в лубянской тюрьме поименовал Аккройдом, выслушал его рапорт с нескрываемым удовлетворением. Особенно его поразило содержимое пакета. Как выяснилось позже, англичане незамедлительно поделились информацией с американцами, и те, наконец, всерьез заинтересовались Пеньковским.
Узнав о скором прибытии Пеньковского в Лондон и установив, что советскую делегацию предполагается разместить в гостинице "Маунт Ройял", Аккройд дал указание Винну связаться с управляющим гостиницы и договориться, чтобы все члены делегации были размещены на одном этаже, причем в двухместных номерах, а Пеньковского как руководителя делегации поселили в одноместном.
Трудно сказать, сколько пар глаз наблюдали за Пеньковским, когда он 20 апреля спускался по трапу самолета в лондонском аэропорту, но что их было немало, можно не сомневаться.
Глава делегации вел себя подобающим образом: сохранял степенность, протокольно улыбался на приветствия представителей принимающей стороны, отвечал по-английски: "I am glad to meet you".
Но когда в гостинице его коллег развели по номерам и он ненадолго остался с Винном наедине, то не в силах больше сдерживать переполнявшие его эмоции, Пеньковский хлопнул англичанина по плечу:
— Я не могу в это поверить, Гревил, просто не могу! — И тут же обеспокоено спросил:
— Ты выполнил мою просьбу? Передал документы?
— Все в порядке, "Алекс". В 23 часа спускайся на четвертый этаж, там тебя будут ждать…
— Тогда возьми вот еще два пакета для "друзей".
Потом в соответствии с программой была пресс-конференция, которую вел Пеньковский, прием в ресторане гостиницы "Маунт Ройял", посещение членами делегации советского посольства.
Около 23 часов, после того как члены делегации, строго следуя "совьетико морале", легли спать, Пеньковский спустился на четвертый этаж и постучался в указанный Винном номер. Ему тут же открыли дверь. Войдя, он увидел четверых приветливо улыбавшихся мужчин. Представились они Пеньковскому как Александр, Ослаф, Грилье и Майк. Оказалось, что эти люди в равной пропорции представляют английскую и американскую разведки.