Страница 3 из 126
Козопасы тем временем продолжали обедать, наблюдая, как колдуны собирались вместе и опять расходились в разные стороны.
— Смотри-ка, они разделились, — заметил пастух пониже ростом.
— Думаю, они нашли, что хотели, — сказал его бородатый спутник.
— Очень странно.
— Нам следует рассказать об этом императору.
— Эти пастухи только что бросили своих коз и ушли, — заметил дровосек.
— Шпионы, — сказал возчик.
— Очень странно.
— Я сообщу об этом в Консилиум, а ты скажешь правителю Логьяра.
— На этот двойной донос нам придется потратить целый день.
— Однако он принесет нам двойную выгоду.
Влюбленные по-прежнему не размыкали объятий, лежа на траве и наблюдая за дровосеком и возчиком, спешащими в разные стороны.
— Они бросили свою работу, — сказала девушка.
— Шпионы Консилиума, это точно, — ответил юноша.
— Очень странно. Мы должны рассказать кастеляну.
— Что-то влюбленные быстро утратили друг к другу интерес, — сказал птицелов своему другу, осматривая местность со склонов горы.
— Шпионы Альпенниена, как я и говорил, — с уверенностью проговорил его спутник, вглядываясь вдаль.
— У них есть лошади — спрятали, приготовив для того, чтобы быстро улизнуть.
— Очень странно. Надо бы и нам поторопиться.
Часом позже захода солнца припозднившийся жестянщик прилег под дерево, располагаясь на ночлег. Он закутался в дорожный плащ, а вместо подушки подложил под голову свою сумку. Вытащил пробку бурдюка и сделав несколько глотков.
— Ну это же только чтобы согреться, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Огромный зеленый диск Мираля светил с неба, озаряя округу. Вдруг на вершине горы неподалеку что-то пошевелилось. Жестянщик сощурился. Среди груд камней возникла голова на длинной змеиной шее. Вершина горы поднялась и раскачивалась, разбрасывая сухую грязь по склонам и поднимая тучи пыли. Странная штука слабо замерцала, расправив два крыла. Их размах оказался больше, чем длина любого корабля. Нечто бесшумно поднялось в воздух, затем устремилось вниз к древним камням и повернуло к морю. Жестянщик почесал голову, вновь вытащил пробку из бурдюка и вылил остатки в траву.
ГЛАВА 1
ЗАГОВОР ДРАКОНОВ
В ночь свадьбы принцессы Сентерри и виконта Косеррена только одна мысль ни за что бы не пришла в голову магистра музыки при дворе императора Саргола. Он слышал поговорку «Чем выше взлетишь, тем больнее падать», но никогда бы не подумал, что это может быть применимо и к нему.
Мильвариос из Турлоссена не обладал политическим влиянием. Все, что он делал — напускал на себя величественный вид да следил, чтобы с музыкой, исполняемой на важных мероприятиях, все было в порядке. Магистру следовало знать музыкальные пристрастия императора, быть прекрасным организатором различных торжеств, понимать, кто из бардов, менестрелей и певцов сейчас пользуется популярностью, а кто впал в немилость, разбираться в придворных интригах и сплетнях, со вкусом одеваться и уметь поддержать светскую беседу. Ему очень редко приходилось что-то исполнять или сочинять самому, но это Мильвариоса устраивало: он не отличался выдающимися способностями в этой области, и с этим лучше справлялись специально нанятые музыканты. Однако он был неплохим организатором.
С музыкой на свадьбе все было великолепно: никаких фальшивых нот, порванных струн и прочих неприятностей. Церемония проходила в дворцовом храме, и для нее требовались духовые инструменты — сопровождать церемониальные шествия и все в таком духе. Щедрый прием в тронном зале проводился под струнные, а на танцах играли флейтисты.
За этим не приходилось присматривать так внимательно, как за музыкой в храме, поэтому, хотя ночь еще не подошла к концу, Мильвариос решил отдохнуть. Он провел одиннадцать часов среди знати и членов императорской семьи, выслушав кучу торжественных речей, и следил, все ли идет согласно расписанию, и все ли музыканты и певцы находятся на своем месте, и у всех ли есть именно те ноты, что нужно.
Быть магистром музыки при дворе императора Мильвариосу из Турлоссена оставалось девять минут и пятьдесят семь секунд.
Но никто не знал, что возникла проблема похуже, чем порванные струны или фальшивые ноты. Покои новобрачных были устроены в башне с видом на гавань. Башню покинули все слуги, стражники и придворные, а вход тщательно охранялся. Это было сделано, чтобы обеспечить уединение Сентерри и Коссерену в течение ночи, которая принадлежала им и только им.
При виде виконта Коссерена многие молодые женщины падали в обморок. Родившись в богатой семье, он провел большую часть своей жизни, ездя верхом, охотясь и совершенствуясь в обращении со всеми видами оружия, приличествующими его благородному происхождению. Однако большинство придворных соглашались, что ему не хватает благоразумия. Будучи слишком бестолковым, чтобы поднять мятеж или притязать на власть, он не волновал императора. Однако принцессу Сентерри волновал, но совсем в другом смысле. Она сидела обнаженной на огромном супружеском ложе, обхватив руками колени и всхлипывая под облаком темных волос, скрывавших лицо.
— Меня еще никогда, никогда так не оскорбляли! — бормотал Коссерен, зашнуровывая рубашку. — Не девственница! Я знаю девственниц, я спал с дюжинами, ты не можешь мне рассказать о них ничего нового. Почему, почему ты отдалась обычному рабу?
— Мой господин, пожалуйста, выслушайте! — умоляла Сентерри. — Он был моим спасителем, а не рабом!
— Раб, спаситель, какая разница? Ты первый раз переспала с каким-то безродным выскочкой.
— Он был благородного происхождения!
— Благородного? И какую-то мелкую сошку можно назвать благородным. Где его фамильное имение?
— В Северном Скалтикаре…
— Еще и иностранец! Я ухожу, и уверен: твоему отцу будет очень интересно узнать, что ты солгала о, так сказать, состоянии своей чести.
Коссерен подошел к двери, распахнул ее и захлопнул за собой. Он успел сделать несколько шагов, прежде чем нечто отделилось от теней под сводом и внезапно сбило виконта с ног.
Очнувшись, Коссерен увидел перед собой очень бледное лицо. Глаза существа мерцали голубоватым сиянием, губы приоткрылись в слабой улыбке. Коссерен не был уверен, но предположил, что это, скорее всего, девушка. Он бы с радостью не видел ее улыбки, обнажавшей два острых и крепких верхних клыка. Они казались в три раза длиннее обычных и слегка поблескивали. Несмотря на свое хрупкое телосложение, девушка крепко держала Коссерена за горло одной рукой.
Молодой виконт глянул вниз. До внутреннего двора было не менее сотни футов. Внизу бродили стражники, но никто не смотрел наверх. В воздухе пахло плесенью и гниющим мясом.
— Сентерри расстроена, — вкрадчиво прошептала демоница. — Ты причина. Сентерри мой друг.
— Кто… ты? — выдавил из себя Коссерен.
— Я, я само зло. Сентерри добра ко мне, однажды. Благодарна. Сентерри ты причинил боль.
— Сзэурргринни, — только и мог прохрипеть Коссерен, пока хватка на его горле сжималась, и демон мотал виконта из стороны в сторону.
— Представляешь, насколько сильнее, чем ты — я?
— Гнннг.
— Не уроню тебя. Только страх, напугать. Но…
— Бннгег?
— Но если не вернуться к Сентерри, ползать, извиняться, заниматься любовью, то…
— Геннг?
— Перерезать горло. Сосать кровь. Ты долгое время умираешь. Тело никогда не найдут. Сентерри веселая вдова. Или радостная вдова? Счастливая вдова? Путаюсь в прилагательных.
Прямо за углом стояла Сентерри. На ней не было одежды — лишь волосы частично прикрывали ее тело. Слезы катились градом по лицу. Она хотела подойти к Коссерену и умолять не позорить ее перед отцом. Теперь стало очевидно, что ее странный друг добивался того же самого, действуя более эффективно. Он втащил Коссерена обратно в окно и отпустил. Глухие хрипы, вырывающиеся из горла виконта, долго не давали ему нормально дышать.