Страница 60 из 62
говорил он, и старый хан слушал его, улыбаясь и ки
вая головой.
— Ты был лучшим послом, которого я когда-либо
принимал, — сказал Ахмат, — но все же в шахматы я
выиграл у тебя больше раз.
— Это не удивительно, всемогущий, — улыбнулся
Сафат. — Я думаю, в мире найдется мало игроков, ко
торые смогут равняться с тобой.
— Ты льстец, Сафат, но я тебя прощаю. Так ты от
правляешься завтра утром?
— Да, о великий хан, на рассвете.
— Тогда прощай и помни — я искренне полюбил
тебя.
— Благодарю, о светлейший, — низко поклонился
Сафат, окидывая взглядом юрту хана.
Три телохранителя дремали на матрасах в шатре хана, но они были отделены от него легкой занавеской из китайского шелка.
— Сегодня холодная ночь, позволь, о великий, я ук
рою тебя этим мехом, — Сафат снял со своих плеч ту
луп, который он купил некогда у купца Манина за
один золотой.
Он бережно и ласково укрыл хана расшитым заячьим тулупом и сказал:
— В этом походе у тебя, о светлейший, было много
прекрасных свершений. Но лучшим и самым гениаль
ным из них была операция по захвату московитской
лучницы. Неважно, что она кончилась не так, как ты хо
тел. Важно, что никто на свете не придумал бы такого
великолепного решения — выкрасть хорошо охраняе
мую женщину из-под носа целого московского войска!
Подумай об этой женщине перед сном… Прощай…
Сафат погладил старого хана по заячьему тулупу, накрывшему его маленькое старческое тело, и вышел.
Лагерь спокойно спал, часовые лениво ходили по
периметру. ,Сафат подошел к часовому, стоящему на краю кустарника, спускавшемуся к берегу Дона.
— Все тихо? — спросил он.
— Тихо, — ответил часовой.
Сафат ударил его ножом под лопатку, точно в серд
це и, хоть тот упал без звука, на всякий случай закрыл
ему рот. i
Потом сложил руки раковиной и пропел ночной птицей.
Через минуту из зарослей вышел хан Ибак.
— Он там, — указал на шатер Ахмата Сафат.
— Там еще кто-то есть?
— Да, трое охранников. Но они крепко спят. Я уго
стил их чем нужно.
— Где Ахмат?
— Ты легко узнаешь его, — улыбнулся Сафат, — он
укрыт расшитым заячьим тулупом.
— Хорошо, — просто сказал Ибак и спокойно на
правился к шатру Ахмата.
Сафат вошел в соседний шатер и разбудил Чулпан.
— Пойдем со мной, девушка, — сказал он и, пота
щив ее к зарослям, отпустил. — Немедленно уходи от
сюда. Через пять минут здесь не останется ни одного
живого из тех, кого ты знаешь. Как, ты говорила, фа
милия того великана, который спас тебе жизнь?
— Бартенев, ->- белыми, дрожащими губами про
шептала Чулпан.
— Хорошо, что ты помнишь, — сказал Сафат и
толкнул девушку вниз.
Она покатилась с обрыва, а Сафат вернулся к шатру хана.
Навстречу ему из шатра вышел Ибак.
Он широко улыбался и держал в руке голову хана Ахмата.
Голова хана была лысой, и потому Ибак держал ее за длинные волосы, свисающие с затылка, вытянув вперед руку, чтобы не запачкаться кровью, которая обильно текла из шеи.
— Это он? — спросил Ибак, протягивая голову пря
мо к лицу Сафата.
Сафат посмотрел в полузакрытые мертвые глаза хана Ахмата, подумал о Настеньке и испытал чувство спокойствия и удовлетворения.
— Да, — подтвердил он.
— Возьмешь для московского Ивана? — спросил
Ибак. ,
— Не надо, он мне и так поверит, — ответил Сафат.
— Ну и отлично! — сказал Ибак и, отшвырнув голо
ву великого хана в кусты, громко и пронзительно сви
стнул.
На поляну ворвалась бешеная стая ногайских волков, и через четверть часа никого из воинов покойного хана Ахмата в живых не осталось.
Сафат отправился в Мрскву с донесением о том, что Великому Московскому княжеству больше никогда не будет угрожать опасность со стороны Великой Золотой Орды, в чем заверяет Московское княжество со словами дружбытсан тюменский Ибак, собственноручно отрезавший голову хану Ахмату, каковому событию он, Сафат,, был прямым свидетелем и очевидцем…
Эпилог
1482 ГОД
12 января
…В этот день в кремле праздновали большое торжество — свадьбу наследника московского престола, двадцатичетырехлетнего великого князя Ивана Ивановича Молодого с восемнадцатилетней волошской принцессой Еленой Стефановной, дочерью короля молдавского володаря Стефана, которая навсегда вошла в российскую историю как Елена Волошанка.
Празднество было торжественное, гостей множество, как именитых, так и лростых, молодую княгиню окружала ее свита, прибывшая из Валахии, — с ней постоянно были рядом ее первая фрейлина красавица Марья Любич, которая прекрасно говорила по-русски, и молодой толмач Неждан Кураев. Толмач, впрочем, волошской принцессе был нужен только для перевода многочисленных поздравлений иноземных послов — готовясь к свадьбе, Елена хорошо выучила язык жениха.
Великая княгиня Софья смотрела на свою юную и стройную невестку, не снимая с лица доброй материнской улыбки, но о чем она думала, не знал никто, даже ее придворный горбатый лицедей Савва, который, любуясь издали расцветшей красотой Марьи Любич, вспоминал, как часто видел ее еще совсем юной дале-
ко отсюда в другом княжестве, в поселке горвальских боброловов…
На улицах по случаю свадьбы, как Обычно, выставлялись огромные бочки пива, и народ, попивая из кружек, выкрикивал здравицы в честь молодых.
Два человека, одетых как простые мастеровые, проследив взглядом медленно проезжающий мимо свадебный кортегк, повернулись друг к другу и чокнулись пивными кружками.
— Ну вот, ты снова — в который уже раз! — побы
вал в том месте и в то время, где происходит истори
ческое событие, которое, будем надеяться, изменит
ход истории! — сказал Елизар Бык — Ты удовлетво
рен?
— Вполне, — улыбнулся Симон Черный, заправляя
под шапку седые космы волос. — За двадцать лет суще
ствования Братства нам еще никогда не удавалось по
добраться столь близко к престолу. Я смотрю и не ве
рю своим глазам — та ли это Елена, которой еще два
года назад я при дворе Стефана проповедовал основы
нашего учения…
— Да, Симон, да, и теперь Елена — сестра Второй
заповеди — будет делить ложе с наследником москов
ского престола. Это твой замысел и твое исполне
ние — я преклоняюсь!
— Подожди, еще рано… Мне очень не нравится добрая улыбка свекрови. Как бы она свою невестку со свету не сжила.. Ты же знаешь, как хорошо и бесследно действуют венецейские яды…
— Ну-ну. Не так скоро. И потом у нее под боком на
ходится Савва.
— Долгая лета молодым! — закричал вокруг про
стой народ вслед удаляющемуся шествию.
— Долгие лета молодым! — хором подхватили Ели
зар и бимон.
И пожалуй, впервые в жизни они оба были совершенно искренни…,
5 марта
Ваше величество, — сказал канцлер и положил перед королем на стол бумагу. — Судебный процесс закончен, князья Ольшанский и Олелькович, как виновные в заговоре против короны и в покушении на жизнь короля, приговорены к смертной казни через огрубление головы, каковая казнь должна произойти публично в центре города Вильно. Это прошение князя Олельковича о помиловании. Вы — последняя инстанция, ваше величество.
Король пробежал глазами бумагу.
— А где прошение Ольшанского?
— Ольшанский не просит о помиловании, ваше величество.
— Вот как?
Король задумчиво прошелся по кабинету. -