Пояс Богородицы

Одним словом, все прошло как по маслу, и захва­ченная женщина была передана Тахиром с рук на ру­ки самому Азов-Шаху, который поместил ее в заранее намеченное место.

Теперь Тахир должен был отчитаться перед самим ханом.

— Молодец, — похвалил его первым делом Ахмат и

ласково по-стариковски улыбнулся. — Расскажи все,

как было.

-Тахир рассказал во всех подробностях.

— Значит, говоришь, даже не вышла вас встретить?..

— Да, она не показывалась до самого отъезда, но

потом я понял, в чем причина.

— В чем же?

— Она нездорова. Когда мы ее вынимали из повоз­

ки, я увидел, что она вся горит. У нее сильный жар. На­

верное, поэтому она не вышла к нам, а потом в дороге

все куталась в черную шубу.

— Да, мне говорили, что она любит надевать чер­

ное.

Тахир помолчал и сказал:

— Я видел тот лук. Он стоял в чехле в комнате, где нас принимали.

— И какой он?

— Очень длинный. У нас таких нет. Даже странно,как такая хрупкая женщина его натягивает…

— Да, все удивлялись, но многие видели своими глазами… Она ничего не говорила?

— Ни слова.

— Где она сейчас?

— Я передал ее Азов-Шаху.

— Хорошо. Он знает, что нужно делать. Еще раз благодарю тебя. Ты оказал мне неоценимую услугу и будешь щедро вознагражден. Очень щедро. Ступай.

Тахир покинул рощу, а хан еще некоторое время задумчиво расхаживал туда и обратно по дорожке, ок­руженный охраной, которая, держась на почтитель­ном расстоянии, ни на секунду не спускала с него глаз.

Ахмат хотел увидеться с этой женщиной прямо сейчас, но его смутило сообщение Тахира о ее болез­ни.

Однако неудержимое желание влекло его, и он не мог ему сопротивляться.

Ну и что, что больна?

Он ведь хочет только одного — просто взглянуть ей в глаза…

Надо, пожалуй, взять с собой Сафата, он такой жен­щины, наверно, никогда в жизни не видел и вряд ли когда увидит… Да-да, надо оказать ему какую-нибудь милость, после того что случилось… Нехорошо вышло с этим его слугой… Хотя тот, конечно, сам во всем ви­новат…

…В отличие от хана Ахмата, Сафат был очень недово­лен собой. Он едва не провалил все дело, едва не выдал себя и все равно ничего не узнал…

Находясь уже несколько месяцев рядом с Ахматом, Сафат тем не менее не мог следить за ним непрестан­но. Да ему это, в сущности, и не нужно было. Несмот­ря на походные условия, Ахмат вел довольно размеренный образ жизни: как каждый правоверный му­сульманин, совершал пять раз в день намаз, в одно строго определенное время занимался военными де­лами, в другое — документами, рассматривал жалобы, судил подданных, отдыхал, чаще всего охотясь с соко­лом…

Сафат стал подозревать неладное, когда хан в тече­ние недели ежедневно начал уезжать на соколиную охоту и ни разу не пригласил его с собой.

За очередной шахматной партией Сафат выразил сожаление по поводу того, что давно не охотился с ханом. Ахмат пропустил намек мимо ушей и на сле­дующий день снова отправился на охоту один. Сафат. насторожился — Ахмат явно что-то затевал. Тогда Са­фат рискнул и послал одного из трех оставшихся при нем людей Ибака, чтобы тот проследил за тем, как проходит охота хана. Человек доложил Сафату, что никакой охоты нет, хан скрывается за холмом, охрана окружает плотным кольцом все вокруг, а там довольно пустое пространство — не пройдешь. Через час-пол-тора хан возвращается из-за холма и едет сразу до­мой, так ни разу и не сняв колпачка с головы сокола…

Сафат задумался. Быть может, Ахмат встречался и вел переговоры с какими-то людьми и хотел, чтобы об этом никто не знал? А что, если это люди короля Ка­зимира? А что, если готовится тайное соединение ли­товско-ордынских войск и внезапный мощный штурм московского войска с переходом Угры и броском пря­мо к Москве?

Обеспокоенный Сафат пошел на крайность: он по­слал своего человека (или, точнее, человека Ибака), чтобы тот еще ночью спрятался где-нибудь за холмом, выждал в укрытии столько, сколько это нужно будет, и проследил, что там делает хан Ахмат, когда пересекает холм.

На следующий день Ахмат, как обычно в последние две недели, поехал к холму. Хан вернулся спустя не­сколько часов, а человек Ибака не вернулся никогда.

Вечером Ахмат пригласил Сафата на очередную партию и начал с извинений. Он сказал, что вчера во время охоты сокольничий нечаянно насмерть под­стрелил его человека, который, судя по всему, заблу­дился и оказался в плохое время в плохом месте.

Сафату вернули тело его посланца. Его горло было проткнуто стрелой.

Сафат встревожился не на шутку.

Хорошо, если действительно его заметили и убили.

А если его пытали?

Сафат очень внимательно осмотрел тело убитого, но не обнаружил никаких следов. Очевидно, бедняга себя чем-то выдал, его заметили издали, подстрелили, а потом только распознали в нем человека Сафата…

А если все же…

Одним словом, Сафат был очень недоволен собой и приготовился к худшему — разоблачению и мучи­тельной смерти.

Он как раз молился, когда ему сказали, что хан не­медленно требует его к себе.

Сафат собрался с духом и отправился к Ахмату.

Тот встретил его ласково.

— Я виноват перед тобой из-за нерадивости моих слуг, — улыбнулся он, — и хочу искупить свою вину.Сейчас мы с тобой сядем на коней, проедем две вер­сты и там, где начинается лес, в маленькой избушке я покажу тебе нечто, чего ты никогда не видел и, воз­можно, не увидишь…

— Благодарю, о повелитель, — низко поклонился Сафат. — Что бы это могло быть такое?

— Женщина, — улыбнулся хан.

— О, — улыбнулся в ответ Сафат, — я хоть еще и не стар, но повидал много женщин на своем веку…

— Таких, как эта, — нет!

— Что же в ней необычного?

— Помнишь, я рассказывал тебе о дуэли моего глу­пого и потому уже мертвого сына с московитской лучницей?

Ни один мускул не дрогнул на лице Сафата.

— Да, мудрейший.

*- Отправляясь в этот поход, я лелеял тайную наде­жду посмотреть ей в глаза. Сегодня я сделаю это в тво­ем присутствии.

— Тебе удалось схватить ее? — с восхищением спросил Сафат.

— Да! Я провел блестящую операцию, и теперь Анница Медведева в моих руках!

— Это восхитительно! — с восторгом произнес Са­фат. — Я преклоняюсь перед твоей мудростью.

И, низко поклонившись, он вспомнил мрачное под­земелье замка Горваль и дал себе обет спасти Анницу любой ценой, даже ценой жизни и чести.

…Все было приготовлено заранее, и Азов-Шах точно знал, что ему надо делать. Пока шла операция по подго­товке к похищению Анницы, нашли небольшую поки­нутую охотничью избу в двух верстах от лагеря и при­вели ее в порядок. Азов-Шах не знал, да и не задумывал­ся особо о том, как его отец собирается поступить с пленницей после того, как посмотрит в ее глаза. Про­сто хан поручил ему подготовить достаточно комфор­табельный дом с надлежащей охраной, учитывая лов­кость, силу и характер будущей пленницы, и Азов-Шах выполнил все наилучшим образом.

Единственное окошко избы заколотили снаружи, внутри сделали перегородку из бревен, чтобы отде­лить помещение, где будет находиться пленница, от меньшего помещения, где будет сидеть охранник.

Чтобы гарантировать тайну всего этого мероприя­тия — а на тайне почему-то отец очень настаивал, — Азов-Шах решил, что непосредственно с узницей по­стоянно будет находиться только один, но хороший страж, а вот по периметру дома снаружи будут дежу­рить в засаде посменно по пять человек из той же группы, которая пленницу и захватит. Таким образом, о ней будут знать только те, кто уже знает. Кроме главного стража в доме, эту роль Азов-Шах решил пору­чить тому, кто сам сейчас находился под стражей.

— Азиз, — сказал он, — хан велел мне строго нака­

зать тебя за нарушение его приказа. Ты отсидел здесь

месяц. Я помню, как просил за тебя твой отец, которо­

го я любил и который был прекрасным воином. По­

этому я дам тебе последний шанс исправить свою