Пояс Богородицы

Лив Генрих впервые исполнил эту балладу в самом начале октября в относительно еще теплый вечер, пе­ред внезапно начавшимися на следующий день моро­зами, и волей судьбы этот вечер оказался последним перед последовавшим затем целым рядом трагических событий, навсегда изменивших уклад жизни трех по­роднившихся семей, живущих на берегах Угры.

Смерти не бойтесь, дети,

Она приходит лишь раз —

И никому на всем белом свете

Неведом той встречи час.

Войны не бойтесь тем боле,

Раз уже смерть нипочем.

Сражайтесь за волю во чистом поле,

Не расставаясь с мечом.

А зверя не бойтесь подавно —

Охота нам в радость дана.

Пируйте разгульно, лихо и славно

И кубки пейте до дна!

Назад не глядите с тоскою,

Гордо смотрите вперед

И дело свое исполняйте мужское,

Как вам Господь пошлет!

Баллада всем понравилась, и Генрих был вне себя от счастья, только грусть Настеньки портила ему удо­вольствие.

— Скажи, милая госпожа, что я могу сделать, чтобы твое лицо озарилось улыбкой?

— Не знаю, — сказала Настенька и добавила:

—Я почему-то так скверно себя чувствую… Мне чего-то хочется, не знаю чего… Вот я бы, пожалуй, съела клюк­вы с медом…

— Мед есть у бортника Якова, а клюквы я тебе сам лично на рассвете свежей насобираю! Завтрак из меда с клюквой будет ждать тебя после пробуждения! — по­целовал ей руку Генрих.

— Спасибо, Генрих, ты очень мил. А я не знаю, что со мной… Что-то мне давит постоянно… Где-то вот тут, — она обхватила руками голову. — Как обруч ка­кой-то… Больно…

— Бедняжка, как мне тебя жалко, — погладил ее по голове Генрих. — Слушай, по-моему, у тебя жар… Ну-ка давай сейчас же позовем Надежду Неверову, пусть она тебя посмотрит…

…Лив Генрих хорошо знал, где растет клюква, и хотя вполне можно было поручить это простое дело любой девчонке из медведевских или бартеневских, у него, кроме непосредственного желания доставить Настень­ке удовольствие, была еще одна причина. Генрих очень любил по утрам ловить рыбу собственноручно изготов­ленной удочкой из орешника с леской из плетеного конского волоса и главной ценностью — железным крючком, выкованным еще в детстве дедом в родной ливской деревне, задолго до того, как они с отцом от­правились трудиться на конюшню в замок генерала Шлимана. Генрих никогда не расставался с этим крюч­ком и, когда поселился на Угре, был в восторге от воз­можности каждый рассвет проводить на берегу с удоч­кой. Правда, с тех пор, как там начались военные действия, ни о какой рыбалке на Угре не могло быть и речи, но и тут Генриху повезло.

После переезда в Медведевку он вскоре обнаружил неподалеку в лесу тайное озеро — то, на котором ко­гда-то прятал Медведев своего коня Малыша, когда ис­кал лагерь Антипа.

Никаких войск вокруг не было, пушечная пальба с берегов Угры еле доносилась, а рыбой заброшенное озеро просто кишело. Именно там на его заболочен­ных берегах и росло много клюквы.

Таким образом, на рассвете следующего дня, забро­сив удочку на живца (пойманного у самого берега шляпой) и привязав ее покрепче к дереву, Генрих от­правился за клюквой. Вскоре его широкополая шляпа послужила ему вторично, на этот раз в качестве лу­кошка, и, вернувшись обратно с полной шляпой клюк­вы, он увидел свою удочку, которая дергалась так, что с деревца, к которому он ее привязал, едва не слетели все пожелтевшие листья.

Огромная щука попалась на крючок, и через полча­са Генрих гордо шагал по лесной дороге, держа в од­ной руке шляпу, полную клюквы, а в другой — щуку на ветке, продетой сквозь жабры, причем рыба была та­кого размера, что ее хвост тащился по земле.

Услышав позади себя топот копыт, Генрих обернул­ся и сошел на обочину.

Двое московских воинов догнали его, и один спро­сил:

— Где тут Медведевка, не знаешь?

— Да вот рядом, а вам кого? — полюбопытствовал Генрих.

Один из всадников показал ему грамоту, с которой свисала печать наместника Образца.

— Мы из Боровска от воеводы Образца. Он послал нас с известием к хозяйке имения Анне Медведевой.

— Я как раз туда иду, — сказал Генрих.

—Ну, садись сзади — покажешь дорогу, — весело пригласил всадник и помог Генриху взгромоздиться позади него на круп лошади, которая присела под тя­жестью.

— А ты не худой, брат, — пошутил всадник. — Вид­но, татары не очень вас тут гоняют!

— Они нас боятся! Сидят на том берегу и носа не показывают! — похвастался Генрих.

— И правильно делают! Вот сейчас воевода Обра­зец возьмется за дело, вообще полный конец им на­станет!

Генрих сам доложил Аннице о прибытии гонцов наместника.

Анница слегка насторожилась — воевода недавно сам посещал ее дом и не говорил ни о каких планах, на дальнейшие встречи.

Она хотела принять гонцов в присутствии воору­женного Клима Неверова и Гаврилки, но Клим, памя­туя предупреждение Сафата, переданное через Мани-на, категорически воспротивился тому, чтоб она вы­ходила к незнакомым людям, кем бы они ни были.

Анница возразила, но Клим был непреклонен, и со­шлись на том, что она будет наблюдать за ними со стороны через щель в занавеси, а Клим проведет бе­седу.

Гонцы вошли, оставив оружие в прихожей.

— Хозяйка сейчас занята, она просила меня при­нять вас от ее имени, — встретил он гостей, внима­тельно наблюдая за их реакцией.

Похоже, отсутствие Анницы совершенно не смути­ло гонцов.

Один из них низко поклонился и, протягивая гра­моту, сообщил следующее:

— Великокняжеский наместник боровский Василий Федорович Образец просит Анну Медведеву пожало­вать к нему сегодня на военный совет. Поскольку Медведевка самое сильное укрепление на этом бере­гу, наместник хочет посоветоваться с владелицей об

использовании возможностей имения в боевой опе­рации. Воевода намеревается в этом месте пересечь Угру и нанести ордынцам неожиданный удар. В пол­день он пришлет за хозяйкой имения одноместный возок и отряд из десяти человек охраны, который доставит ее в Боровск и привезет обратно после во­енного совета.

Анница внимательно наблюдала за обоими гонца­ми. Ничего не вызывало подозрений.

Клим осмотрел печать и грамоту.

— Это охранная грамота для хозяйки, подписанная наместником, — пояснил воин.

Клим извинился, вышел с грамотой, оставив гостей на Гаврилку.

Анница быстро прочла грамоту.

Податель сего направляется ко мне по моему веле­нию с важным делом.Всем постам пропускать немедленно и беспрепят­ственно!

Наместник великого московского князя в Боровске Воевода Василий Образец

Анница кивнула и оставила грамоту у себя. Клим вышел и сказал гонцам:

— К полудню хозяйка будет готова ехать. А вы пока погостите у нас. Наши люди вас покормят.

— Спасибо! — поклонились воины и вышли.

— Гаврилко, — приказала Анница, — не спускай с них глаз. Заметишь хоть что-нибудь подозритель­ное — немедленно сообщай мне. Клим, садись на коня и скачи в Картымазовку. Покажи грамоту князю Холмскому — пусть скажет, не подделаны ли печать и по­черк, — и сразу обратно!

…Клим вернулся через полтора часа. Князь Холмский подтвердил, что и печать, и почерк Образца подлинные. Более того, он знал, что воевода очень часто дает такие грамоты людям, которых ждет быстро с какими-либо срочными донесениями, чтобы сократить время на всякие проверки. Наконец, он до­бавил, что Образец недавно вернулся из ставки вели­кого князя в Кременце, так что вполне вероятно, что он хочет обсудить какие-нибудь планы.

Однако ни великий князь Иван Иванович, ни сам князь Холмский пока никаких сообщений от него не получали, да и получать не могли, потому что ему не подчиняются, а подчиняются непосредственно вели­кому князю Ивану Васильевичу. А Иван Васильевич как раз сегодня выехал на день в Москву, чтобы подписать мирное соглашение со своими братьями, Андреем Большим и Борисом Углицким, чьи войска уже на под­ходе к Угре.

Анница окончательно успокоилась и принялась го­товиться в дорогу.