Спортивная злость

Повалить какое-нибудь дерево? Но они были невысоки — кряжистые, с мощными стволами, толстыми ветвями, росли эти деревья по обе стороны ущелья. У меня была единственная возможность быстро перебраться на ту сторону: забросить туда конец спасательного шнура и зацепить его за какое-нибудь дерево.

И я нашел для этой цели подходящее. Мощный сук отходил от его ствола, образуя угол градусов в тридцать. Туда надо было что-то забросить — что-то такое, что застряло бы в развилке… Надо метнуть диск, пришло мне в голову, а к нему привязать конец шнура! Вытащив излучатель, я вырезал его лучом из скальной породы, слагающей отвесный склон ущелья, диск диаметром сантиметров двадцать пять, прикинул его вес. И удивительно: плотность породы была такова, что диск почти соответствовал классическому — чуть больше двух килограммов!

В центре каменного диска я прожег отверстие, в нем закрепил конец стометрового тонкого и легкого шнура, выдерживающего груз в сто пятьдесят килограммов (шнуры такие у нас входили в аварийный комплект). Теперь мне нужно было метнуть диск так, чтобы он пролетел в промежуток между стволом и суком. Потом, подтянув диск шнуром к развилине, чтобы он там надежно застрял, я смог бы закрепить второй конец здесь и перебраться на другую сторону.

Найдя небольшой пятачок на краю ущелья, я крутанулся один, другой раз и метнул мой самодельный диск. Недолет! Пришлось тянуть его обратно. Вторая попытка — не попал в развилку. И вот тут-то меня обуяла спортивная злость.

Мои товарищи в беде, может быть, им угрожает смерть, а тут вертолет вышел непонятным образом из строя, таблетки «Энерган» испортились, путь то и дело преграждают идиотские расселины!.. И вот теперь никак не могу попасть в эту дурацкую развилину!

А между тем аварийный передатчик работал где-то в десяти километрах от меня, ребята по-прежнему не подавали голоса… Кратко сообщив о моем положении на «Лебедь», я решил, что сейчас состоится моя последняя попытка. Если она закончится неудачей, придется искать другое место переправы.

Две минуты глубокого дыхания и аутотренинга. Теперь — точное вращение и… бросок!

Каменный диск взмыл над пропастью, прочертив шнуром тонкий волнистый след. Как мне хотелось взглядом направить его точно между стволом и ветвью! И он попал туда, попал! Понимаете, я ни с кем не соревновался, но я чувствовал себя победителем, я воздел руки кверху, подпрыгнул, издал ликующий вопль. На мгновение мне показалось, что мой радостный крик подхвачен стотысячными трибунами стадиона, на котором я только что установил мировой рекорд.

Переправиться на другую сторону было делом нескольких минут. Осталось быстро пережечь излучателем конец шнура, привязанного к дереву на оставленной мной стороне ущелья, смотать его и бежать, бежать, слушая крякающие, скрипучие сигналы аварийного передатчика, водя кольцевой антенной пеленгатора вправо-влево, еще вправо, находя кратчайший путь к товарищам.

Ну а когда я выскочил на поляну и увидел всех трех косморазведчиков живыми-здоровыми да еще с аппетитом уплетающими из консервных банок гуляш по-венгерски, то у меня уже не оставалось никаких сил. Я рухнул рядом с грудой геологических образцов, успев только ткнуть пальцем в аварийный передатчик. Затем я на некоторое время отключился — без «Энергана» нагрузка оказалась все же чрезмерной. Но меня быстро привели в сознание, я отдышался и тогда спросил: что все это значит, почему включили аварийный передатчик?

И вот когда мы стали с этим разбираться, нам стало немного не по себе. Аварийный передатчик никто не включал. Он врубился сам собой. И что странно: его световой индикатор не загорелся! Поэтому-то никто не знал, что он посылает сигналы о помощи. Когда мы несколько раз пощелкали тумблерами и понажимали кнопки, то убедились — передатчик исправен! При его включении загорался красный индикатор, при выключении — потухал. Чертовщина! В полном порядке был и приемник. Но, находясь во включенном состоянии, он не откликнулся ни на мой вызов, ни на вызов «Лебедя»!

Наш космолингвист — он же и математик — быстренько подсчитал на мини-компьютере вероятность такого одновременного сбоя в работе аппаратуры и отказа ранцевого вертолета. Получилось, что вероятность такого события приближается к нулю.

Когда мы сообщили все это командиру «Лебедя» — связь, кстати, прекрасно работала, — он нам сказал: «Ребята, пора сматываться отсюда: мы им не понравились!» А устав космонавтики — кстати, и нынешний тоже — не допускает двойных толкований: любые происшествия, наносящие вред экспедиции и не имеющие естественнонаучных объяснений, истолковываются как воздействие враждебного разума.

Вот мы и отчалили с Планеты ботаников, после чего ее на сто лет — почему на сто, не знаю — закрыли для посещений…

— Погодите, погодите, Савелий… Значит, вы сказали: бег на 40 километров, плавание на 1500 метров, прыжки в длину, метание диска… За сколько вы пробежали свою марафонскую дистанцию?

— Если учесть, что это был бег с препятствиями, точнее — кросс, то те приблизительно три часа, что я затратил, можно, по-моему, считать рекордом.

— Да, действительно, вам устроили хорошее многоборье!

— Кто устроил?

— Я думаю, ничего плохого против вас на Планете ботаников не замышлялось. Вам подстроили все эти неисправности, чтобы посмотреть, на что вы способны как спортсмен-многоборец.

— Хорошо, а с кем же я соревновался? Там не было и намека на каких-нибудь соперников, да и на существование цивилизации, имеющей представление о спорте.

— Но вы же сами, Савелий, говорили, что растительность планеты имела ухоженный вид. И ни бактерий, ни животных…

— Не то чтобы ухоженный… А какой-то неестественный, нарочито красивый, будто все специально рассажено, как в ботаническом саду. Не хватало табличек: «лес», «поляна», «горная растительность», «луг»… Хотя стойте! Может, там эволюционировала только одна ветвь жизни — растительная? И весь растительный мир образовал совокупный разум? Хотя, с другой стороны, как растительность может воздействовать на радиоаппаратуру или вывести из строя ранцевый вертолет?

— Тогда надо предположить, что вся эта планета разумна. Она вам и устроила марафон с препятствиями да еще не позволила воспользоваться допингом — таблетками «Энерган».

— Станет ли истинный разум затевать такие жестокие спортивные игры? — Савелий повертел в руках пустой бокал, потом посмотрел сквозь него на свет, будто надеялся найти ответ именно там. — Надо же: внушить мне мысль, что от моих физических усилий, от моих результатов зависит спасение товарищей… Это… это не по-спортивному!

— А иначе как вас заставишь выложиться до предела, как пробудить в вас спортивную злость? Выйти на марафонскую дистанцию рядом с вами на Планете ботаников ведь было некому…