Страница 28 из 47
ДЕЙСТВОВАТЬ ПО-ФЛОТСКИ!
В носовой части артиллерийской палубы Нефед Лобадин опять собрал большевиков. Всем было ясно, что действовать надо немедля. Через час уже будет поздно: Минеса отправят на «Воеводу», и на рассвете минный крейсер уйдет в Ревель.
— Не теряй время, командуй! — вырвалось нетерпеливо У Петра Колодина. — Упустим время, и нас брезентом накроют, как потемкинцев!
— Значит, решили! — свободно и легко вздохнул Лобадин. — Действовать по-флотски! Все за одного, один за всех!
— Трави до жвака-галса![11] Ура! — подкинул бескозырку веселый Степа Гаврилов. — Да здравствует наша родная, самая красивая, самая желанная революция!
На верхней палубе щелкнул вдруг револьверный выстрел. Сверху из люка кто-то крикнул:
— Лейтенант Захаров застрелил матроса! Ребята тоже не стерпели — по башке прикладом… Богу душу отдает!
— В ружье! — крикнул Лобадин. — Выключай свет! В темноте нам виднее! Ребята, за мной!
Крейсер погрузился в темноту. Выбегая на палубу, Лобадин услышал за собой топот матросов.
С тремя партийцами он бросился выручать Минеса. С фонариками в руках они вбежали в коридор. Дверь в ванную открыта, караула нет, — в дверях Минес.
— Оскар! — бросился к нему Лобадин. Они крепко обнялись. У порога ванной лежал мертвый Тильман со штыковыми ранами в груди.
— Кто его? — спросил тихо Лобадин.
— Караульные, прежде чем убежать,
На верхней палубе гремели револьверные и винтовочные выстрелы.
Выбежав на палубу, Лобадин крикнул:
— Ребята, без крови! Бери офицеров в плен!
— Они нас в плен не берут!.. В упор стреляют! — закричали в ответ матросы.
Выстрелами сверху, через люки, матросы гнали офицеров в кают-компанию. Убит был вахтенный начальник Зборовский, тяжело ранен Мансуров и командир крейсера капитан 1-го ранга Лозинский. Офицеры панически метались по внутренним помещениям юта. Наконец, поняв, чего от них хотят, они ринулись толпой в кают-компанию и на кормовую батарею.
— Все! — вытер со лба пот Степа Гаврилов. — Драконы в клетке! — Он опустил винтовку.
Но ему пришлось тотчас же взять оружие на изготовку. С кормы закричали:
— Драконы бегут! На паровом командирском катере!
Офицеры бежали через кормовой адмиральский балкон, сообщавшийся с кают-компанией. Матросы забыли о балконе. Офицеры уже спустились в катер. Забурлил винт, катер начал пятиться от кормы крейсера.
— Катер к борту! — крикнул в мегафон Лобадин.
Но катер прибавил обороты и разворачивался носом к берегу. С палубы загремели винтовочные выстрелы.
— Нельзя их выпускать! — крикнул Лобадин. — Комендоры, к орудию!
Бортовой «гочкис» выплюнул пламя. Близ левого борта катера взметнулся фонтан. Второй выстрел Катер качнуло, он стал зарываться носом. Снова два выстрела один за другим. Снаряды легли по бортам катера, и он застыл на месте. Офицеры начали прыгать в воду и побрели вброд к берегу. «Гочкис» сделал еще три выстрела подряд. Но офицеры уже добрались до берега и скрылись в лесу.
Убежали с крейсера не все офицеры. Загнанных в кормовую батарею там и заперли, отобрав у них оружие. С ними был поп Клавдий. Но часа через два попа выпустили и даже разрешили ему свободно ходить по кораблю.
Над морем занималась заря. Наступал новый день, 20 июля 1906 года.
Утром этого дня Николаю II подали телеграмму. Царь удивленно округлил белесо-голубые глаза. Телеграмма была послана из неведомой эстонской деревушки Колга. Содержание ее было коротким: «Команда крейсера «Память Азова» взбунтовалась. Убит командир и пять офицеров. Крейсер в руках мятежников»
Царский приказ был тоже коротким:
«Повелеваю немедленно привести в повиновение команду крейсера «Память Азова». В случае необходимости потопить его».
СЛЕДОВАТЬ ЗА МНОЙ!
Пять часов утра. Медленно пробили склянки. Раньше положенного по уставу времени с мостика раздалась команда:
— На флаг и гюйс смирно!
Горнист заиграл сигнал, его подхватила дробь барабанов. Из-за ходового мостика медленно поднялся красный флаг. На шканцах раздался могучий клич сотен глоток:
— Долой самодержавие! Да здравствует революция!
Команда была распущена, но не ушло с мостика новое командование крейсера. Командиром «Памяти Азова» был единодушно выбран Нефед Лобадин, руководитель корабельной большевистской организации, помощниками командира — Оскар Минес и Петр Колодин. Они совещались, как действовать дальше.
Неожиданно снялся с якоря и пошел к выходу из бухты минный крейсер «Воевода». На всех кораблях отряда слышали стрельбу на «Памяти Азова», потом увидели красный флаг на его мачте и без труда догадались, что крейсер захвачен восставшими матросами. Командир «Воеводы» лейтенант Гильдебрандт решил рискнуть уйти из бухты, чтобы сообщить в Ревель о случившемся. Но на «Памяти Азова» зорко следили за кораблями, и на мачту флагмана взлетел сигнал:
«Воеводе» встать на якорь».
Минный крейсер сделал крутой поворот, но пошел не обратно в бухту, а к берегу и выбросился на мель.
Тогда двинулся и «Память Азова». Крейсер пошел к выходу из бухты и на ходу поднял сигнал:
«Абреку» и миноносцам следовать за мной».
После томительной паузы минный крейсер и миноносцы подняли ответ:
«Ясно вижу».
На носу у шпилей засуетились якорные команды, из труб повалил дым, забурлили под кормой винты, но корабли не двинулись с места.
— Враздрай работают![12] — возмущенно и зло закричали на «Памяти. Азова».
На правом борту крейсера высунулось в амбразуру шестидюймовое орудие. Вспухло облако дыма. Между «Абреком» и «Ретивым» поднялся мощный фонтан воды. И словно ожидая этого сигнала, минный крейсер и миноносцы дали полный ход. Но пошли они не к выходу из бухты, а тоже к берегу. Корабли врезались форштевнями в прибрежный песок, с бортов спустили трапы. Под дулами офицерских револьверов матросы сошли на берег и побежали в лес.
Все было кончено. Крейсер под красным флагом остался один.
Командный состав крейсера собрался в боевой рубке.
— Что будем делать? — обводя взглядом верных друзей, спросил командир крейсера Лобадин.
— Идти в Ревель! — без колебаний ответил Оскар Минес. — Там нас ждут рабочие. Объединенными силами, с моря и суши возьмем город и присоединим к себе солдат. Царских карателей из Петербурга в первые дни можно не бояться. Эстонские боевики взорвут железнодорожные мосты.
— А в Ревеле к нам присоединится «Рига». Я в этом уверен, — поддержал Минеса Лобадин. — Я тоже за поход на Ревель!..
Под кормой крейсера заклубились буруны. Он лег на курс в открытое море. Только чайки вились за кормой одинокого корабля с красным флагом на мачте.
«РИГА» ПОКАЗАЛА КОРМУ
Из боевой рубки не расходились. Ждали, какие вести принесет радиотелеграф. Наконец на стальном трапе загромыхали шаги телеграфного квартирмейстера Николая Баженова. Но в рубку он вошел медленно, с угрюмым лицом.
— Молчат! Молчат как рыбы! — безнадежно развел он руки. — Свеаборг молчит, Кронштадт молчит, «Цесаревич» и «Слава» молчат, минный отряд в Гельсингфорсе молчит!
— А «Рига», как «Рига»? — нетерпеливо поднялся Лобадин.
— И «Рига», Нефед Лукьяныч, молчит, как проклятая!
После тяжелого молчания заговорил Петр Колодин, исполнявший обязанности старшего офицера:
— Дело будет серьезнее, чем думали. Поэтому давайте обсудим, как поступим с оставшимися на крейсере офицерами. Враги ведь!
— Комитет уже решил. Офицеров не трогать, их судьбу решит позднее революционный суд, — ответил Оскар Минес.
— Офицеры первые начали стрелять в матросов: Захаров, Соколовский, Зборовский. Ладно! Коли комитет решил так, перетакивать не будем. Но есть еще и кондукторы, а их даже не заперли в каютах.
11
Конец якорной цепи, приклепанный к палубе.
12
Работать враздрай — это работать одной машиной вперед, а другой назад.