Пробуждение

— Нам всем следует поблагодарить президента Клинтона, — напыщенно сказал президент Вильялобос, чтобы показать, что кое-что он все-таки знает.

— Президента Клинтона? — переспросил Баннерман.

— Вы, конечно, слышали о нем, доктор?

— Боюсь, что-то не припоминаю… сэр… — Баннерман покачал головой и покраснел, а Вильялобос подумал, что негоже ему вести себя подобным образом. Во всяком случае — не сейчас, хотя он нередко пользовался собственной осведомленностью, чтобы ошарашить противника и навязать ему свою волю.

— Билл Клинтон был президентом США в самом конце XX столетия. Именно он впервые начал вкладывать в развитие нанотехнологий действительно серьезные средства. А взгляните на нас сейчас!

— Да, конечно, — сказал Рэндо.

— Ну, — подбодрил президент, — расскажите же мне, как все это работает.

Доктор Гарт Баннерман снова заморгал и покосился на свое начальство.

— Мы подаем в сосуды специальную жидкость, — сказал он, — в которой находятся миллионы микроскопических наномашин. Они разблокируют морозостойкую оболочку, которую образует вокруг каждой клетки антропофизиологический антифриз, и…

— Должно быть, Голова испытывает что-то вроде жесточайшего похмелья, — перебил президент, который, как было широко известно, подчас не отличался терпением, однако, едва произнеся эти слова, он вдруг почувствовал невероятную слабость. Казалось, что-то высасывает из него энергию… или жизненные силы.

— …с вами, господин президент? — услышал Вильялобос окончание фразы Гарта и понял, что на несколько секунд отключился.

— Ничего… страшного. Все в порядке, — с усилием произнес Вильялобос. — Должно быть, перепад температуры.

— Он часто действует на людей подобным образом, — вставил свое слово Джон Рэндо.

Президент вздрогнул.

— Странно… — проговорил он. — Мы с отцом часто придумывали и рассказывали друг другу различные занятные истории о прежней жизни Головы. Мы нафантазировали ему целую жизнь. А сейчас мне показалось… на мгновение мне показалось, что отец стоит рядом со мной.

— Не исключено, что придет день, когда он действительно встанет рядом с вами, — сказал Рэндо.

Гарт испуганно втянул воздух в легкие. Именно этого он и боялся — того, что кто-то по невежеству или неосторожности подаст президенту надежду, которой, возможно, не суждено сбыться. Прежде чем Рэндо успел надавать других безответственных обещаний, Гарт поспешил вмешаться.

— Вам, наверное, приходилось слышать, что человеческое лицо способно принимать около трех тысяч осмысленных выражений, — быстро сказал он. — Хотите увидеть хотя бы часть из них? Мы стимулируем нервные окончания с помощью электрических разрядов, чтобы предотвратить атрофию лицевых мышц.

— Надеюсь, это не очень страшно? — спросил президент, причем говорил он почти серьезно.

— О нет, — успокоил Гарт. — Ведь это чисто механическая реакция.

И Гарт сделал знак одному из техников, сидевшему за панелью управления наноботами:

— Дайте, пожалуйста, три целых три десятых на мышцу смеха, главную скуловую мышцу и опускающую губную.

Техник быстро ввел команду, и губы Головы раздвинулись, обнажая зубы. Она скалилась совсем как обезьяна перед дракой. В этой гримасе не было ничего разумного, да и выглядела она отвратительно.

— Не могу поверить, что Голова ничего не чувствует, — сказал президент.

— Это чисто искусственная стимуляция, мистер президент. Сознание никак в этом не участвует.

— Хотелось бы мне знать, что бы сказал по поводу всего этого мой отец, — покачал головой Вильялобос.

— Насколько я знаю, он был довольно терпимым человеком и верным сторонником прогресса, — заметил Рэндо.

— Да, это так, — согласился президент. — Ну хорошо, доктор Баннерман, смотрите обращайтесь с Головой как следует. Она… этот человек ждал достаточно долго.

— Все будет на высшем уровне, мистер президент, не беспокойтесь, — вмешался Рэндо. — Кстати, тело уже готово. Не желаете ли взглянуть?

И вся группа перешла в следующую комнату-лабораторию. Обезглавленный труп свободно плавал в большой прозрачной ванне, наполненной какой-то жидкостью. Десятки электродов были подсоединены к мускулам, из обрубка шеи торчали пучки трубок, проводов, зажимов. Две самые толстые трубки обеспечивали циркуляцию крови в органах. Электрические импульсы, подававшиеся через равные промежутки времени, заставляли мускулы сокращаться, и конечности трупа ритмично дергались или приподнимались.

— Откуда вы взяли тело? — спросил президент.

Гарт украдкой бросил еще один осторожный взгляд в сторону главы корпорации.

— Жертва дорожной аварии, сэр.

— Что ж, смерть одного несет жизнь другому. Закон природы, — пофилософствовал Вильялобос после эффектной паузы. — Сколько ему лет… было?

— Двадцать шесть.

— А нашему другу?

— Тридцать семь.

— Это не помешает? Я имею в виду разницу в возрасте.

— Это маловероятно. Нам удалось найти тело, которое с генетической точки зрения совместимо с Головой на семьдесят процентов. Главное, у погибшего та же группа крови. Все остальное мы сумеем подкорректировать путем внедрения сорок седьмой хромосомы, которая, как вы, наверное, знаете, может передавать клеткам поразительные объемы генетической информации. Ну а то, что донорское тело моложе Головы, даже хорошо. У молодых тканей более высокая сопротивляемость, да и травматическое воздействие они переносят лучше.

Не успел Гарт закончить свою маленькую речь, как у трупа дернулось правое колено — словно кто-то стукнул по нему невидимым молоточком. Возникла непродолжительная пауза, в продолжение которой президент пытался сообразить, какой вопрос мог бы задать в подобной обстановке его отец.

— Сегодня мы уже можем выращивать внутренние органы, кожу, конечности, — сказал он наконец — Теперь вот что… Скажите, мистер Баннерман, какое значение успех вашего проекта может иметь для дальнейшего развития медицинской науки? Только честно.

— Если честно, мистер президент, то это пока всего лишь промежуточная стадия. Я надеюсь, что через несколько лет — при условии, конечно, что наша работа будет успешно завершена, — мой стимулятор роста позволит выращивать не только внутренние органы для пересадки нуждающимся, но и мозг. А в будущем — не таком уж далеком, смею вас уверить, — мы научимся выращивать целые тела, обладающие заданными свойствами. И тогда нам уже не придется полагаться на счастливый случай, подбирая подходящие тела для наших пациентов. Вам, вероятно, известно, что существующая в настоящее время система поиска и хранения донорских тел не слишком надежна, а ее возможности крайне ограниченны. По большому счету, мы недалеко ушли от тех времен, когда пациентам приходилось буквально годами ждать, когда же наконец появится подходящий по всем параметрам донорский орган. А ведь длительное ожидание могло стоить пациенту жизни, и нередко так и… — Гарт перехватил устремленный на него взгляд Рэндо и замолчал.

— В таком случае то, чем вы занимаетесь, доктор Баннерман, — это просто замечательно! Замечательно — другого слова не подберешь. Но я хотел спросить вот о чем… Можно ли уже сейчас как-то использовать эти удивительные технологии?

И снова Гарт решил начать издалека:

— Нам достаточно одной-единственной клетки, чтобы клонировать, например, вас, — сказал он. — Ничего сложного тут нет, мы умеем делать это уже довольно давно. Но мы знаем также и о недостатках этого метода. Клонированное тело подвержено многочисленным заболеваниям, которые проявляются на последующих стадиях его существования и которые невероятно сложно лечить, но это еще не все. Главная беда — то, что ваш клон абсолютно лишен ваших воспоминаний, эмоций и чувств. К примеру, ваш клон никак не отзовется на вкус южноафриканского шабли, которое подавали на вашей свадьбе, не испытает сожаления, охватившего вас при виде последнего в дикой природе тигриного семейства, которое вы видели во время официального визита в Индию, и не почувствует восторга, если ему снова доведется танцевать в Белом доме с принцессой Маргаритой…