Страница 42 из 64
— Кто это?
— Генеральный прокурор, товарищ Сталин, — ответил Поскребышев.
Осенью 1952 года в ЦК партии стали поступать, видимо сработанные не без участия Берии, материалы, компрометирующие Генерального прокурора. Они касались неправильного поведения Сафонова и других руководителей Прокуратуры СССР, серьезных нарушений законности. Было принято решение провести соответствующую проверку. Вскоре материалы были доложены секретарю ЦК КПСС Маленкову. Выводы комиссии были для Сафонова неутешительными. Отмечалось, что он не оправдывает оказанного ему доверия и заслуживает строгого партийного взыскания. Однако закончилось все тем, что Сафонова вызвал к себе Шаталин, тогдашний секретарь ЦК, и указал ему на допущенные ошибки.
Так что вопрос об отставке Сафонова, можно сказать, витал тогда в воздухе. Арест Берии лишь «подтолкнул» развитие событий.
Первый заместитель председателя Совета Министров СССР и министр внутренних дел СССР Берия был арестован днем, около 13 часов, 26 июня 1953 года на заседании Президиума ЦК КПСС группой военных. Обстоятельства его ареста подробно (хотя и несколько противоречиво) изложены в воспоминаниях Н. С. Хрущева и других лиц. По словам генерала армии К. С. Москаленко, участвовавшего в аресте, Берию отвезли сначала на гарнизонную гауптвахту Москвы. На следующий день, 27 июня (это была суббота), туда заявились новый министр внутренних дел С. Н. Круглов и его заместитель И. А. Серов, которые сказали, что по поручению Хрущева и Маленкова они уполномочены вместе с Москаленко вести следствие по делу Берии. Как писал Москаленко, такое заявление его насторожило: заместители Берии будут вести следствие в отношении своего бывшего начальника? К. С. Москаленко разыскал Хрущева, который в тот вечер вместе со всеми членами Президиума находился в Большом театре. Вот как описывает дальнейшие события Москаленко: «Во время антракта в особой комнате Большого театра собрался весь состав Президиума ЦК. Серов и Круглов доложили, что я и мои товарищи неправильно обращаемся с Берией, порядок содержания его неверный, что я не хочу сам с ними вести следствие и т. д.
Дали слово мне. Я сказал: я не юрист и не чекист, как правильно и как неправильно обращаться с Берией, не знаю. Я воин и коммунист. Вы мне сказали, что Берия враг нашей партии и народа. Поэтому все мы, в том числе и я, относимся к нему как к врагу. Но мы ничего плохого по отношению к нему не допускаем, если я в чем и не прав, подскажите, и я исправлю. Выступили Маленков и Хрущев и сказали, что действия т. Москаленко правильны, что Президиум их одобряет, и что следствие будет вести вновь назначенный Генеральный прокурор т. Руденко в присутствии т. Москаленко...»
В своих воспоминаниях Н. С. Хрущев рассказывает: «Тут же мы решили назавтра или послезавтра, так скоро, как это было технически возможно, созвать пленум ЦК, где и поставить вопрос о Берии. Одновременно было решено освободить Генерального прокурора СССР, потому что он не вызывал у нас доверия и мы сомневались, что он может объективно провести следствие. Новым Генеральным прокурором утвердили товарища Руденко и поручили ему провести следствие по делу Берии».
Р. А. Руденко, находившийся в это время в Киеве, был вызван в Москву в понедельник, 29 июня 1953 года. В его бумагах сохранилось командировочное удостоверение № 357, подписанное заместителем прокурора Украинской ССР Смоленским . В нем отмечено, что оно выдано «Руденко Р. А. — прокурору УССР, государственному советнику юстиции 2 класса, командированному в Москву по служебным делам. Срок командировки 7 дней. Основание: приказ № 70 от 29 июня 1953 г.» И на обороте: «Убыл из Киева 29 июня 1953 г.»
Так, «служебная командировка» Руденко в Москву на 7 дней растянулась на 27 лет напряженной работы на посту главного законника страны.
В тот же день, то есть 29 июня 1953 года, Руденко уже присутствовал на заседании Президиума ЦК КПСС, на котором его, по предложению Н. С. Хрущева, утвердили Генеральным прокурором СССР, вместо смещенного с этого поста Г. Н. Сафонова.
Официально Руденко был назначен Генеральным прокурором СССР Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 июня 1953 года, а затем утвержден в этой должности Верховным Советом СССР.
(К этому времени Роман Андреевич имел уже большую семью. Он был женат на дочери рабочего Бакинских нефтяных промыслов, погибшего от рук белогвардейцев в 1918 году, Марии Федоровне. Имел двух дочерей — старшую Галину, которая была студенткой 1-го курса Киевского медицинского института, Ларису, учившуюся в 8 классе, а также десятилетнего сына, Сергея.)
На этом же заседании Президиума ЦК было принято постановление «Об организации следствия по делу о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берии». В нем Генеральному прокурору поручалось ведение следствия. Предлагалось в суточный срок подобрать соответствующий следственный аппарат, доложить о его персональном составе Президиуму ЦК КПСС и немедленно приступить, «с учетом данных на заседании Президиума ЦК указаний», к выявлению и расследованию «фактов враждебной антипартийной и антигосударственной деятельности Берии через его окружение (Кобулов Б., Кобулов А., Мешик, Саркисов, Гоглидзе, Шария и др.)».
Руденко сразу же приступил к выполнению возложенной на него ЦК партии миссии.
Старейший работник органов прокуратуры, прослуживший в ее рядах более 40 лет, государственный советник юстиции 2 класса С. В. Тюрин вспоминал: «1 июля 1953 года нас — аппарат Прокуратуры СССР срочно собрали в Мраморном зале. В президиуме появился Р. А. Руденко, один, без всякого сопровождения, и объявил о том, что он назначен новым Генеральным прокурором. Р. А. Руденко сразу же сообщил, что он уполномочен заявить: Политбюро (Президиум. — Авт.) ЦК КПСС претензий к прежнему Генеральному прокурору СССР Г. Н. Сафонову не имеет, его освобождение связано с тем, что сочтено неудобным оставление его в должности в связи с арестом Берии. Конечно, мы понимали, что после разоблачения Берии не могло не быть претензий к Генеральному прокурору СССР и освобождение Сафонова произошло «не просто так». Но важен был и какой-то успокоительный жест в адрес Прокуратуры СССР. Им как бы подчеркивалось, что органы прокуратуры не отождествляются с бандой Берии и органами безопасности, творившими произвол».
Перед Руденко вставала неимоверно трудная задача — нужно было повернуть деятельность органов прокуратуры в русло законности и правопорядка. Но среди множества дел, которыми ему приходилось заниматься в первые месяцы после назначения, главным все же было расследование дела Берии.
Руденко подобрал группу квалифицированных следователей и прокуроров, в которую входили Преображенский, Китаев, Цареградский и другие. Во всех следственных действиях принимал участие также командующий войсками Московского военного округа генерал армии Москаленко. Вот что он писал по этому поводу: «29 июня 1953 г. ко мне прибыл Генеральный прокурор т. Руденко Роман Андреевич, и мы вместе с ним в течение шести месяцев день и ночь вели следствие. Основной допрос вел Руденко, часто и я задавал Берии вопросы, записывал юрист-следователь некто т. Цареградский. Следствие велось долго, трудно и тяжело. Ведь к нему никаких физических или психологических методов не применялось, никто ему ничем не угрожал. Показания он давал только после улик, при представлении ему документов за его подписью или с его резолюцией, и только после полного изобличения он сознавался»...
Следствие проводилось в подземном бункере (командном пункте) штаба Московского военного округа, куда доставили с гауптвахты Берию. Бункер представлял собой хорошо оборудованный (в том числе всеми средствами связи и жизнеобеспечения) помещение из нескольких комнат. Берию поместили в одну из них площадью 10—12 квадратных метров, из которой предварительно все вынесли, оставив лишь койку и табурет. Наиболее просторную комнату отвели для Генерального прокурора, в которой он и проводил все следственные действия.
Об обстоятельствах, связанных с первой встречей Руденко с Берией как подследственным, вспоминал Тюрин, ссылаясь на Романа Андреевича: «Помню, на одном из собраний он рассказывал, как во время содержания под арестом Берии посетил его в камере и, представившись Генеральным прокурором СССР, спросил, нет ли каких жалоб с его стороны. Берия ответил, что он не верит, что к нему в камеру пришел Генеральный прокурор СССР. Тогда Р. А. Руденко достал свое служебное удостоверение и предъявил его. На это Берия подчеркнуто пренебрежительно ответил: «Любое удостоверение можно сделать». Конечно, Берия знал в лицо Р. А. Руденко, но своим заявлением, что он не верит, будто в тюрьму, где он содержался, может быть допущен прокурор, пусть даже и Генеральный, он хотел подчеркнуть: тюрьмы, находившиеся в ведении органов госбезопасности, недоступны прокурору».