Страница 25 из 29
– Ах, так ты не знаешь, зачем я пришёл сюда? И не хочешь этого знать?
Он сорвал с себя пальто, швырнул его на кресло, скрестил руки на груди и закричал прямо в лицо Леа хрипловатым, но торжествующим голосом:
– Я вернулся!
Она обработала ногти маленькими изящными щипчиками, потом положила их на место и вытерла руки. Ангел рухнул в кресло, словно лишившись последних сил.
– Хорошо, – сказала Леа. – Ты вернулся. А ты с кем-нибудь посоветовался по этому поводу?
– С самим собой, – сказал Ангел.
Теперь встала она, чтобы иметь возможность смотреть на него сверху вниз. Сердце её билось ровно, она могла спокойно дышать и хотела сыграть наверняка.
– А почему ты не спросил моего мнения? Конечно, мы старые друзья, и мне хорошо известны твои деревенские манеры. И всё же! Как это, врываясь сюда, ты не подумал, что можешь просто… помешать?
Не поднимая головы, он ещё раз исподлобья оглядел комнату: закрытые двери, бронированная кровать с набором роскошных подушек. Он не увидел ничего неожиданного, ничего нового и пожал плечами. Леа ожидала другой реакции и не собиралась отступать:
– Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Прекрасно понимаю. Так что же, «он» ещё не вернулся или сегодня здесь не ночует?
– Это тебя не касается, малыш, – сказала Леа спокойно.
Он прикусил губу и нервно стряхнул пепел от сигареты в вазочку с драгоценностями.
– Только не сюда, сколько раз тебе повторять! – закричала Леа. – Неужели ты так до сих пор не…
Она остановилась, упрекая себя за то, что вновь невольно впала в тон их обычных семейных ссор. Но он, казалось, не слышал её, он рассматривал перстень с изумрудом, который Леа купила во время путешествия.
– Что это… что это такое? – пробормотал он.
– Это? Изумруд.
– Я не слепой! Кто тебе его подарил?
– Ты его не знаешь.
– Прелестно! – сказал Ангел с горечью. Добившись желаемого результата, Леа обрела всю свою самоуверенность и постаралась использовать полученное преимущество.
– Ты находишь? Он всем нравится. А оправа, ты обратил внимание на бриллиантовую россыпь…
– Хватит! – с яростью рявкнул Ангел, обрушив кулак на шаткий столик.
С роз, стоящих на столе, осыпались лепестки, фарфоровая вазочка скатилась на ковёр, правда не разбившись. Леа протянула руку к телефону, но Ангел остановил её грубым движением руки.
– Зачем тебе телефон?
– Хочу позвонить в полицию, – ответила Леа. Ангел взял обе её руки в свои, и, словно шутя, оттолкнул подальше от телефона.
– Ну ладно, ладно, всё в порядке, кончай! Вечно ты делаешь из мухи слона.
Она села, повернувшись к нему спиной. Он так и стоял за ней с протянутыми руками, а его приоткрытый, надутый рот напоминал рот обиженного ребёнка. Чёрная прядь упала ему на бровь. Леа исподтишка следила за ним в зеркале, потом он тоже сел, и Леа уже не могла видеть в зеркале его лица. Но тут она подумала, что Ангел, возможно, разглядывает её со спины, и это смутило её: в просторной тунике её спина могла показаться шире, чем ей бы того хотелось. Она подошла к туалетному столику, пригладила волосы, поправила гребень и открыла, как бы невзначай, флакон с духами. Почувствовав их аромат, Ангел повернул голову.
– Нунун! – позвал он. Она не ответила.
– Нунун!
– Проси прощения, – приказала она, не оборачиваясь.
Он ухмыльнулся.
– Это ещё зачем?
– Я тебя не заставляю. Но в противном случае ты уйдёшь отсюда. И немедленно.
– Прости! – проговорил он быстро, с раздражением.
– Попробуй ещё раз!
– Прости! – повторил он совсем тихо.
– Вот так-то лучше!
Она подошла к нему и коснулась лёгкой рукой его склонённой головы:
– Теперь давай рассказывай.
Он вздрогнул, смахнул руку:
– Каких рассказов ты от меня ждёшь? Всё очень просто. Я возвращаюсь сюда, и всё.
– Рассказывай. Ну же, рассказывай!
Он раскачивался на стуле, зажав руки между коленями, подняв голову к Леа, но не глядя на неё. Она видела, как вздрагивают его побелевшие ноздри, слышала порывистое дыхание, которое он безуспешно пытался обуздать. Ей оставалось только повторить ещё раз: «Ну давай же, рассказывай!» – и ткнуть его пальцем, словно желая повалить.
– Нунун, дорогая! Нунун! – вскричал он, кинулся к ней из последних сил и стиснул в объятиях её длинные ноги, которые сразу подогнулись.
Она села, Ангел рухнул на пол рядом и прильнул к ней, плача, что-то лепеча, словно вслепую цепляясь за её кружева, за ожерелье, тычась руками туда, где должно было быть её плечо, ухо.
– Нунун, дорогая! Я снова тебя нашёл, Нунун! О моя Нунун, твоё плечо, и твой аромат всё тот же, и твоё ожерелье! Моя Нунун! Ах! И твои волосы всё так же отдают палёным… Ах, это потрясающе…
Запрокинув голову, он выдавил из себя это глупое слово, словно испустил последний вздох. Стоя на коленях, он сжимал Леа в объятиях, обращая к ней своё лицо с покрытым волосами лбом, дрожащий рот, омытый слезами, глаза, искрящиеся радостью. Леа настолько углубилась в созерцание Ангела, настолько позабыла обо всём на свете, что ей даже не пришло в голову поцеловать его. Она обвила руками шею Ангела и ласково прижала его к себе.
– Мой малыш… Злой малыш… – шептала она. – Вот и ты… Ты вернулся… Что ты ещё натворил? Ты такой злой… любимый мой…
Он издавал тихие жалобные стоны, не открывая рта, и больше не говорил уже ничего: он слушал Леа, прижавшись щекой к её груди.
Когда Леа прервала свою нежную литанию, он взмолился: «Ещё!» – и Леа, которая сама боялась расплакаться, продолжала тем же тоном ругать его:
– Ах ты негодник… Маленький бессердечный бесёнок… настоящий змеёныш…
Он поднял к ней благодарные глаза:
– Правильно! Ругай меня! Ах, Нунун!
Она чуть отстранила его, чтобы лучше его видеть:
– Так ты любил меня?
Он опустил глаза, смущаясь, как мальчишка.
– Да, Нунун.
Не в силах удержаться, она рассмеялась тихим, приглушённым смехом, это послужило ей сигналом: вот-вот, и она безоглядно отдастся самой великой радости в своей жизни. Объятие, падение, раскрытая постель, два тела, которые сливаются воедино, две половины живого целого, насильственно разделённые и стремящиеся соединиться вновь. «Нет, нет! – сказала она себе. – Ещё рано! О! Ещё рано…»
– Мне хочется пить, – вздохнул Ангел. – Нунун, мне хочется пить…
Она быстро встала, нащупала рукой графин с водой, который показался ей слишком тёплым, вышла и тут же вернулась обратно. Ангел, съёжившийся на полу, положил голову на пуф.
– Я принесла тебе лимонад, – сказала Леа. – Не сиди в такой позе. Пересядь в кресло. Свет не мешает?
Леа дрожала от удовольствия, что может прислуживать и приказывать. Она сама села в кресло, и Ангел прикорнул с ней рядом.
– А теперь ты мне всё-таки скажешь, почему…
Их прервало появление Розы. Ангел, не поднимаясь, томно повернул голову к Розе:
– Привет, Роза!
– Здравствуйте, сударь, – тактично сказала Роза.
– Роза, я хочу завтра утром, к девяти часам…
– Сдобные булочки и шоколад, – закончила за него Роза.
Ангел прикрыл глаза со вздохом удовольствия.
– Да ты ясновидящая!.. Роза, а где я буду одеваться завтра утром?
– В будуаре, – ответила Роза с готовностью. – Только, конечно, придётся вынести оттуда диван и поставить, как прежде, туалетный столик…
Роза взглядом спросила одобрения Леа, которая сидела в горделивой позе и поддерживала своего «гадкого мальчишку», пока он пил.
– Хорошо, – сказала Леа. – Там будет видно. Можешь идти. Роза.
Роза ушла, наступило короткое молчание: было слышно лишь глухое завывание ветра и крик какой-то птицы, которую ввёл в заблуждение лунный свет.
– Ты спишь. Ангел?
Он вздохнул тяжело, как охотничий пёс:
– О нет, Нунун, мне слишком хорошо, чтобы спать.
– Скажи мне, малыш… Ты не сделал там ничего плохого?
– Дома? Нет, Нунун. Клянусь тебе.
– Обошлось без сцен?
Он взглянул на неё исподлобья, не поднимая своей покорной головы: