Страница 9 из 17
Глава 14
Трилистник увидела сцену, высокую круглую платформу, ярко освещенную среди окружающих ее сумерек. Перед платформой — аудитория с креслами, одно из которых оставлено для нее. За сценой — зал заседаний Совета.
В верхней части стены из темного дерева — выполненная из серебра карта планеты Ферра. Под ней — грубое изображение двуглавого существа, крылатого змея изумрудно-зеленого цвета. В одной клешне чудовища — пучок молний, в другой — стрелы.
Под изображением змея — большой круглый стол. Вокруг стола — девять кресел для правителей. В четырех из них восседали хорьки. Они отличались друг от друга цветом своих шубок и масок, но выражения их мордочек были одинаково неприятными. На каждом хорьке — черный шарф с эмблемой, изображающей изумрудного змея.
Трилистник осматривала пустые места около ее кресла, когда в зал вошел Аведой Мерек. Он прошел между рядами зрительного зала, поднялся на сцену и спокойно стал в центре в своем белом шарфе, сколотом у горла эмблемой змея.
«Ничем не примечательная фигура, — подумала Трили — ни чеканных черт, ни пронизывающего взгляда». И вместе с тем от него исходила огромная магнетическая энергия.
Последние представители хоречьей цивилизации наблюдали из зрительного зала, как философ предстал перед камерами и уцелевшими членами национального Совета.
— Прошу прощения, если моя сегодняшняя речь не будет слишком красноречивой или занимательной, — начал Аведой Мерек. — Я буду немногословен. Возможно, передо мной — большинство из тех, кто выжил.
Он оглядел четырех из девяти лидеров и камеры позади них, по одной в каждом углу зала.
— С этого дня и впредь навсегда... — произнес философ и после долгой паузы объявил: — Я отрекаюсь от зла.
Его слова были услышаны в залах, домах и местах скопления людей.
Я отрекаюсь от зла. В обычное время это заявление могло бы показаться головоломкой, игрой слов. Однако сегодня Аведой Мерек стал голосом цивилизованного сознания, сильным и громким, и хорьки его слушали.
— Я отрекаюсь от войн.
Сказанные негромко, его слова звучали убедительно.
— Я отрекаюсь от насилия и зла. От ненависти.
Его голос проникал в душу каждого оставшегося в живых.
— Я отрекаюсь от всего этого в моих действиях. В моих мыслях. Это мой выбор.
Он отстегнул эмблему змея, которой был сколот его шарф, и отбросил ее.
— Я отрекаюсь от зла. Навсегда.
Ранее на карте континента появлялись блики в знак протеста тех, кто желал обсуждения и объяснений вместо патриотических выкриков. Теперь, после того что случилось, карта была темна.
Сообщество хорьков, у которого хватило воли и силы для саморазрушения, ошеломленно слушало слова оратора, думая о том, сумеет ли оно жить по-новому.
— У нас есть только один шанс спасти самих себя и наше будущее. Только один путь. Самый простой, каким бы он ни казался невероятным.
Смотря на Аведоя Мерека, некоторые хорьки заметили сияние вокруг головы этого благородного создания, некогда заключенного в тюрьму за антивоенные выступления. Сердца некоторых слушателей почувствовали проблеск надежды во мраке.
— Я хочу спросить: кому разрушения доставили радость? Кто счастлив от того, что произошло?
Радость? Руины до сих пор дымились вокруг хорьков. Счастливы?
В этот момент изображение померкло, и Трилистник проснулась в своем Кресле Нераскрытых Тайн.
Она вздрогнула, стараясь стряхнуть с себя наваждение образов былой эпохи. Осторожно поставила вазу из синего металла на столик около кресла.
«Аведой Мерек сказал правду, — подумала Трили. — Мир был на грани гибели, и только он поднялся против зла и насилия».
«А если бы я попала в другой момент прошлого, — думала она, — например, в период обледенения Ферры? Ведь и так могло быть».
Трилистник протерла глаза, поерзала тревожно в своем кресле.
Он звал нас к нашей высшей истине.
Другое прошлое, может быть. Но есть ли сегодня свидетельства о существовании насилия в прошлом? Трили вздрогнула. История таких свидетельств не дает.
А может быть, хорьки всегда были добрыми и учтивыми? Всегда были деятельны, любили приключения и выбирали те дороги, где требовались риск и отвага?
Однако Трилистник была потрясена тем, что увидела в прошлом. Именно война потрясла ее. Это она, Трили, стояла в разрушенном доме Аведоя Мерека, и это ее сердце было опалено бушующим вокруг огнем, предвещавшим гибель цивилизации.
Ваза стояла на столике, около ее кресла, будто наблюдая за ней и тихо удивляясь, зачем ей понадобилось знать то, о чем уже никто не помнит.
Либо История хорьков написана неверно, либо мрачные картины разрушения — ошибка моей фантазии, подумала Трилистник.
Я прикоснулась к тайне, не в силах ее разгадать.
Ни в одном из томов энциклопедии «Со всех лап — к знаниям», ни в одном древнем свитке и скрижали нет ни слова о войне между хорьками. Хорьки могут ошибаться, но они не могут лгать. Могло ли случиться, что История забыла о том, что когда-то произошло?
Пробили часы. Светало. Трили вспомнила, что обещала вернуть вазу в музей при первой возможности. Момент наступил. Она взяла вазу и поспешила в музей.
Было уже совсем светло, когда сыщица осторожно поставила вазу в стеклянный ящик, взяв обратно свою визитную карточку. Но изгнать из своего сознания мрачные картины разрушении, сожженные города, гибель молодых и стариков, — гибель щенят! — она не могла.
«Хорьки ничего не разрушают, — думала Трилистник, легко касаясь лапами утренних тротуаров и минуя спящие, никем не охраняемые магазины с незапертыми дверьми. — Мы не можем причинять боль, не можем разрушать. Даже выражение «недобрый хорек» вызывает улыбку. Каждый хорек уважает любого другого и живет по законам высшей истины. Это наша стезя».
Будь у Хорьчихи Трилистник другой характер, она бы, содрогнувшись, выбросила из головы ужасные картины разрушений и принялась анализировать другие дела, чтобы никогда больше не вспоминать об увиденном. Но для такой, как она, оставить тайну неразгаданной было немыслимо. Если существует тайна, она, Трили, должна ее раскрыть.
Глава 15
На прошлой неделе Хорьчиха Трилистник раскрыла Дело о Невидимых Часах. Это вызвало такой шквал публикаций в прессе, что Норки вынужден был вмешаться.
В своем сообщении он объяснил хорькам-журналистам, что, вопреки их домыслам, Хорьчиха Трилистник не занимается колдовством, что она — не фокусник-иллюзионист и не ясновидящая.
«Мисс Трилистник обладает выдающейся наблюдательностью и цепкой памятью. В своих расследованиях она сопоставляет различные возможности и применяет основные принципы дедукции, замечая при этом то, на что другие детективы могут не обратить внимания».
Все это было правдой. Но от Трили не ускользнуло возросшее внимание прессы к ее расследованиям с тех пор, как Норки стал ее компаньоном. Вначале она подумала, что совпадение случайно.
«Однако компания «Пуш-ТВ» могла бы обратиться к любому квалифицированному детективу, чтобы исправить ошибку в заголовке заметки», — думала Трили. Возможно, гигантская корпорация прислала Хорьку Норки свою визитную карточку и «спасенного» игрушечного пингвина не для того, чтобы создать рекламу Хорьчихе Трилистник, а просто в знак благодарности за избавление из неловкой ситуации. «Некоторая известность — это нормально, — подумала Трили. — Когда расследуешь тайны, не надо удивляться интересу пытливых умов».
Сейчас ум Хорьчихи Трилистник занимала гораздо более важная проблема, но никто не поручал ей эту проблему решать. Дело о Благородном Поступке. Правда ли, что один хорек изменил ход истории? А если это правда, то как это доказать?
Если бы кто-нибудь подсматривал за Трили в этот полдень, он бы не смог сдержать улыбки. В течение часа ее пушистое тельце лежало неподвижно — она крепко спала в своей спальне, расположенной над офисом. Затем в одно мгновение одеяло отлетело прочь.