Соблазнить врага

Ее пронзила дрожь. Конечно, сексуальное желание присутствовало, волнуя ее своими обещаниями, но на какое-то мгновение послышалось эхо его прежней угрозы снять все покровы. Действительно ли он отказался от своего расследования? Похоже, у нее уже развивается невроз на этой почве.

Его взгляд, казалось, осыпал ее дождем серебряных искр, и он шагнул к ней, приглашая соединить с ним руки, пока они будут спускаться с холма. Это был всего лишь дружеский жест, но, подчинившись, она немедленно ощутила, какая мощь заключена даже в таком элементарном физическом контакте с ним.

В мозгу стучало: «Опасность!»

Все ее инстинкты взбунтовались против необходимости обороняться. Ей страстно хотелось забыть обо всем, смело пойти навстречу тому, что будет, испытать все, что делает этого мужчину таким особенным.

Он ловко переплел их пальцы, собственнически сжав ее руку, в то время как его большой палец исследовал на ощупь ее кожу вкрадчивыми, чувственными круговыми движениями. Аннабель сосредоточенно прислушивалась к его прикосновениям, отдававшимся во всем теле, к расходящемуся от них теплу, к непонятному удовольствию от этого странного ощущения уюта и безопасности просто оттого, что они держатся за руки.

– Какого рода позированием вы занимались? – спросил он, когда они вместе пошли по тропинке.

– Да практически любого, – легким тоном ответила она.

Позирование осталось в прошлом и не имело больше никакого отношения к ее жизни. Сейчас все мысли Аннабель были заняты настоящим. Она думала о том, что пальцы у него гладкие и гибкие и очень сильные, и что лак на ее ногтях выглядит таким ярким на фоне его темного загара, и что ощущение начала необыкновенного путешествия становится еще восхитительнее оттого, что ее рука лежит в его руке.

– Любого? В детстве? – удивился Дэниел.

У него действительно гипнотический взгляд.

– Мы начали еще с пеленок, – заверила она его с шутливой торжественностью, – а в подростковом возрасте перешли на подиум.

– То есть вы с сестрой?

Вполне естественный вопрос. Незачем шарахаться от него. Иззи – неотъемлемая часть ее жизни. Глупо видеть опасность в каждом упоминании о ней.

Аннабель улыбнулась, отгоняя мрачные мысли, и небрежно ответила:

– Ну конечно. Мы были страшно популярны. Агентства обожали нас. Мы были отличной приманкой.

– Вам все это было противно?

Он угадал так быстро и так верно, что ей нехотя пришлось согласиться:

– Мы как будто все время делали только то, что от нас хотели другие. У нас совсем не оставалось времени быть самими собой. Узнать, какие же мы на самом деле.

Иззи так и не узнала, какая она. Она была отражением Аннабель, отражением их матери и отца, своего мужа, может быть, даже Барри Вулфа. Дэниел прав: она как воск. Вечно подчиняется внешним воздействиям, вместо того чтобы взять и занять собственную позицию. Изменится ли она когда-нибудь?

– Вот откуда ваша потребность в жизненном пространстве, – негромко проговорил Дэниел.

Его слова отозвались в душе Аннабель острой болью. Никогда она не сможет до конца освободиться от Иззи. Ее до сих пор преследует растерянный возглас сестры:

– Что же мне делать, Анна? Без тебя я им не буду нужна.

– Найди что-нибудь для себя, Иззи. Что-нибудь, что будет тебе по душе.

– Мне по душе то, что мы делаем сейчас.

– А мне – нет. Неразрешимая дилемма.

Там, где одна из сестер чувствовала себя хорошо, другая задыхалась.

– Ваша сестра была согласна с вами? – спросил Дэниел, вновь проявляя сверхъестественную способность угадывать ее мысли.

– Ситуация была сложная, – уклончиво ответила Аннабель, не решившись прямо признать мучительный разлад между ними. – Родители так гордились нами. Наш дом и сейчас похож на музей фотографии.

– Родители очень настаивали, чтобы вы продолжали это занятие?

– Да нет, не очень. – Она попыталась объяснить, что чувствовала себя пойманной в ловушку оттого, что за них сделали выбор, когда они сами еще не в состоянии были его сделать. – Мы занимались этим с младенчества, и родительское одобрение было очень важно для нас. Иззи не могла понять, почему я хочу заняться чем-то другим.

– И вы продолжали ради нее.

– В основном. Хотя и мама тоже влияла на меня. Для меня было огромным облегчением, что папа принял мою сторону, когда я наконец решилась уйти. Я чувствовала себя такой эгоисткой.

– Быть эгоистом и быть верным себе – не одно и то же, Аннабель, – тихо сказал Дэниел.

Она ответила ему улыбкой удовольствия и облегчения. Он понял ее. Понимание и сочувствие в его глазах были как бальзам, исцеляющий ее чувство вины. Повинуясь порыву, она сказала еще более откровенно:

– Не так это просто, Дэниел. Особенно когда вы – двойняшки. Трудно отделить себя от другого.

Он кивнул. Его пальцы стиснули ее руку, словно утверждая, что для него она – единственная.

– По-моему, ваша мать во многом виновата. Она придавала сумме больше значения, чем слагаемым. Вам, вероятно, потребовалось большое мужество, чтобы заставить признать в вас самостоятельную, полноценную личность?

Она горько рассмеялась:

– Да разве я могу считать себя полноценной личностью?

– Можете, и даже очень, – заверил он, подтверждая пылким взглядом ее уникальность.

Сердце подпрыгнуло у нее в груди. Не буду сегодня больше думать про Иззи, решила она. Это все – для меня. Только для меня. Еще целых пять дней, шесть ночей до возвращения в Сидней. С Дэниелом они могут стать волшебными. Даже недолгое волшебство лучше, чем совсем никакого.

Удивительно, насколько настроение сегодняшнего вечера было не похоже на вчерашнее. Так много изменилось за один день! Изменилось ли? Нет, она не позволит сомнениям поднять голову. Она будет парить в свободном полете. Хотя бы недолго. Она ведь заслужила это «недолго»?

В лесу перекликались птицы, их трели звучали особенно ясно на фоне чудесной вечерней тишины. Воздух такой пьянящий, словно глоток шампанского. Рядом с нею – совсем особенный мужчина, он держит ее за руку, обещая ей такое единение, какого она никогда не знала. Все вокруг пронизано волшебством, словно какой-то нежный трепет проходит по ее телу утонченной лаской.

Здание Длинного дома было прелестно. Построенное в полинезийском стиле, оно не было открыто всем ветрам, как подобные строения, виденные Аннабель на тропических островах, но огромные окна во всю стену давали такой же эффект. Сияя, она вошла, обводя взглядом восхищавшие ее детали интерьера.

Она любовалась высоким потолком с массивными стропилами и балками, опиравшимися на целые резные древесные стволы. Дощатый пол, плетеные стулья и деревянные столы – все служило одной цели: чтобы посетители чувствовали, что находятся среди дикой природы. Декоративный бассейн, вокруг которого были расставлены столики, предлагал очарованным зрителям фантастическое разнообразие тропических рыб.

Все здесь навевало настроение возврата к простоте. Это впечатляло, а сегодня вечером особенно. Аннабель казалось, что все сложности жизни отлетели от нее, пока она поднималась впереди Дэниела по лестнице, ведущей в бар «Под крышей». Она отчетливо понимала – или ей просто хотелось в это верить? – что все должно быть очень просто, когда мужчина и женщина потянулись друг к другу, подчиняясь какой-то природной, естественной силе, и ничто не стоит между ними.

Один из служащих пансионата встретил их и вручил бокалы с шампанским. Несколько посетителей уже собрались возле бара, желая начать вечер в веселой компании. Ни Аннабель, ни Дэниел не стремились к обществу. Не сговариваясь, они поспешили отойти в сторонку и забрались в угловую нишу, где большие пухлые подушки, брошенные на плетеные сиденья, создавали атмосферу чувственности и уюта. Они опустились на эти подушки и улыбнулись друг другу, радуясь, что успели занять уютный уголок подальше от всех.

Дэниел поднял свой бокал и предложил тост.

– За незабываемый вечер, – промурлыкал он, выразительным взглядом давая понять, что этот вечер стал незабываемым благодаря ей.