Страница 26 из 115
В XVIII веке появилась еще более интересная версия: предполагаемый народ россов-руссов стали связывать с одним из балтских племен — с пруссами. До XIII века пруссы обитали на южном побережье Балтийского моря, между устьями Немана и Вислы. В IX–X веках немецкие миссионеры пытались нести им христианство… Безрезультатно — пруссы убивали миссионеров, упорно оставаясь язычниками.
В XIII веке земли пруссов были завоеваны немцами; официальные советские источники настаивают на том, что «подавляющая часть коренного населения (пруссов. — А. Б.) была истреблена захватчиками, а территория П. (Пруссии. — А. Б.) заселена немецкими колонистами. Оставшиеся в незначительном количестве древние П., о которых еще упоминают источники XIV–XVI вв., впоследствии частью вымерли, частью подверглись насильственной германизации»[58. С. 199].
Дело было не так трагично — и германизация пруссов была не такой уж насильственной, и вымерли они вовсе не поголовно. Уже в XVII веке немецкие историки еще собирали фольклор пруссов, изучили их язык, издали несколько книг на эту тему.
Но главное — довольно давно историки начали связывать пруссов и руссов. Предположений, собственно, два: или существовал особый народ руссов, родственный пруссам (о версиях прародины руссов в Восточной Германии уже писалось). Или пруссы — это и есть руссы. Часть балтского племени пруссов в VI, VII, VIII, IX веках ушла на восток и юго-восток, покорила часть восточнославянских племен, дала им свое название как общее название надплеменной общности — всех «лучших людей», входивших в эту империю. Естественно, эта кучка балтов быстро растворилась среди славян и финноугров, но даже и без это го — ситуация практически безнадежная для археологов. Ведь балтские поселения с трудом отличаются от славянских, есть масса переходных типов культуры…
Еще в XIX веке некоторые немецкие историки считали: Рюрик и его братья — сыновья ободритского князя Готлиба, погибшего в войне с датским конунгом. В своей книге [59] историк XIX столетия ссылается на ученого XVII века Фридриха Хемница — мол, у него были документы.
О связях пруссов и руссов в Германии иногда пишут и по сей день, версия это совершенно реальная. Но проследить путь маленького балтского племени среди славян практически невозможно. И никаких документов «от Хемница» тоже никто никогда не видел.
Михайло Васильевич прекрасно знал об этих изысканиях германских ученых, прямо ссылается на них, но идет гораздо дальше немцев: «Приступая к показанию Варягов Россов, кто они и какого народу были, прежде должно утвердить, что они с древними пруссами произошли от одного поколения» [47. С. 43]. И далее пишет, «что вышепоказанные Пруссы были с варягами Россами единоплеменны» [47. С. 44].
Вот так. Не было вообще никаких скандинавов, Рюрик был прусским вождем. Действительно — уж воевать с «норманизмом», так воевать. Мне не известен ни один серьезный специалист, который поддерживал бы точку зрения Ломоносова; все как-то склонны отделять варягов и от хорошо известных историкам пруссов IX–XI веков, и от предполагаемых россов-руссов.
Очень вероятно, что он когда-то и существовал, народ россов. Совершенно нельзя исключить, что он и правда вышел из Прибалтики; что руссы и пруссы — два варианта названия одного народа.
Но пока с народом рос-рус царит полная неясность. По крайней мере, русы явно не славяне, а, вероятнее всего, германцы. По крайней мере, по обычаям.
Удивительным образом — пресловутый спор о «норманизме» не иссяк тогда же, при Ломоносове; он так и прошел через всю русскую историю XIX и XX веков. О том, откуда пришли варяги и главное — кто такие росы-русы, спорили в середине XIX века и в начале XX, спорили в 1930-е годы и продолжают спорить теперь.
Почему?!
Да потому, что это важно для самооценки народа, для его самоопределения. Сам факт то ли призвания варягов, то ли завоевания варягами Руси многим кажется каким-то обидным. Если племя русов завоевало славян, а потом нас завоевали еще и варяги — это вообще что же такое получается?! Вечно нас завоевывают немцы… Наверное, русским так легко был поверить в «норманизм» (а в него ухитряются верить и сегодня) потому, что в самом факте этих завоеваний им видится что-то унизительное и обидное. Одна обида развивается в сторону другой: ясное дело, «они» «нас» за людей «не держат», считают неполноценными и неспособными к созданию собственного государства. Если людям «обидно», их очень легко убедить в логике: «Раз Рюрик варяг, немцы нас не считают за людей». Логика, конечно, странная, но сторонников у нее довольно много.
До сих пор живет миф о зловредном «норманизме». Верят и в особую «немецкую партию» при русском дворе. Даже Ключевский не был вполне свободен от этого русского поверья. С одной стороны он заявлял, что ему не интересны как приверженцы норманнов, так и враги норманизма, «варягоборцы». И становится совершенно равнодушен к сторонникам обеих крайностей, как только те «начнут уверять, что только та или другая теория освещает верным светом начало русской национальности» [60. С. 113].
Но тут же в другом сочинении писал: «Так удачной ночной феерией разогнан был курляндско-брауншвейгский табор, собравшийся на берегах Невы дотрепывать верховную власть, завещанную Петром Великим своей империи, — писал такой серьезный историк, как В. О. Ключевский. — По воцарении Елизаветы, когда патриотические языки развязались, церковные проповедники с безопасной отвагой говорили, что немецкие правители превратили преобразованную Петром Россию в торговую лавку, даже в вертеп разбойников» (61. С. 131–132).
Только ученые следующего поколения, в XX веке, с облегчением констатировали: «…дни варягоборчества, к счастью, прошли» [62. С. 12].
Увы, времена эти еще не раз возвращались.
Наверное, обсуждение «русско-немецкого вопроса» было совершенно неизбежно уже в XVIII веке — слишком много немцев оказалось и в управленческом аппарате, и в науке. Вопрос только, когда именно должно было произойти это обсуждение, и в его формах. Формы же оказались безобразны. Сказочка о «немецкой партии» воспроизводится до сих пор — видимо, она слишком удобна.
В «норманизм» в России тоже верят. Многие до сих пор уверены, что «немцы так думают» — а в самой Германии ни о каком таком «норманизме» и слыхом не слыхали. Конечно же, советские ученые и публицисты не упускали случая попрекнуть идеологов Третьего Рейха «норманизмом». Но и это неправда.
В Третьем Рейхе охотно распространялись нелепые представления о том, что само название «славяне» происходят от «sklaven» — рабы, в головы бедным подданным Гитлера и Геббельса внедрялись мысли о неполноценности славян. Германец Рюрик в роли культуртрегера, несущего свой нордический стойкий характер в земли sklaven — это было то, что нужно! Но и тогда нацисты в описании походов Рюрика делали массу ошибок, германские имена первых князей и их приближенных не интерпретировали и Рюрика с росами-русью не связывали. Уверен — будь у них нужные сведения, нацисты своего не упустили бы. Видимо, они плоховато знали историю.
Крики про «норманизм» становятся громче в периоды русской великодержавности, — когда «нужно» любой ценой доказать: Россия — родина слонов. В эпоху сталинщины «норманистов» поносили даже активнее, чем «безродных космополитов». Начали ругать их раньше, уже в середине-конце 1930-х годов, а кончили позже, потому что даже и после смерти Сталина успокоились не сразу.
«Норманистические бредни так называемого финского «профессора», «неграмотная буржуазная чушь», «высосанные из пальца бездарные теорийки» — все это из статьи 1949 года в профессиональном альманахе «Советская археология». Повод? Некий профессор из Финляндии допускает, что название одного из порогов Днепра — германского происхождения. А ведь «каждому ясно», что все названия у нас на Родине могут быть только нашего происхождения — чисто русского и притом рабоче-крестьянского.
Вот официальное мнение уже более поздних времен: «Норманисты» — сторонники антинаучной «норманнской» теории происхождения Древнерусского государства, выдвинутой и усиленно пропагандировавшейся работавшими в России реакционными немецкими историками 18 в. Г. З. Байером, Г. Ф. Миллером, А. Л. Шлёцером и др. Стремясь оправдать немецкое засилье в России и сохранить захваченное иностранцами при попустительстве придворной клики положение в русской науке и культуре, Н. выступали с отрицанием способности русского народа к самостоятельному историч. развитию. Образование древнерусского государства и все важнейшие события в его… жизни Н. приписывали норманнам (варягам), утверждая, что они будто бы стояли по культурному развитию и социально-политич. строю выше славянского населения Древней Руси, что находится в полном противоречии с историч. фактами».