Подобно солнцу

Для уяснения принятых в те времена рангов подчиненность, на кораблях вкратце их охарактеризуем. Высшая командная власть на корабле принадлежала капитану (сарiп). Наряду, с ним, подчиняясь капитану, приказы на судне отдавали офицер по навигации кормчий (рi1оо) и главный офицер по палубе шкипер (таеiге). Вместе с боцманом (сопгаi11аеге) шкипер осуществлял практическое управление судном, то есть все манипуляции с парусами и другую работу, Необходимую для про ведения в движение кораблей и проявления их мореходных качеств. Боцману подчинялся боцманмат (посiiiего), само его название говорит о том, что он нес за боцмана нелюбимые ночные вахты. Разумеется, Что все упомянутые лица отвечали во время всей вахты за все происходящее на корабле, поэтому, конечно. шкипера на помощь не звали, когда, например, необходимо был’ зарифить или поставить паруса. Столь же неверным будет представление, будто бы капитан давал указания, какие следует принимать меры по каждому отдельному поводу, или участвовать в определении местоположения судна или открытой земли. В отличие от нашего времени, когда ранг капитана, как правило. венчает карьеру моряка, капитаны времен Магеллана назначались по другим соображениям. Они должны были блюсти определенные деловые интересы, или быть заслуженными офицерами армии, или просто людьми, которым обеспечены прибыльные посты.

24 августа, во время стоянки в Санлукаре, Магеллан улучает момент для составления другого «превосходного правила>, к которому прибегали все тогдашние путешественники: в нотариальной конторе в Севилье он диктует свое завещание. Это — последняя воля глубоко набожного человека. Озабоченный тем, чтобы его останки были упокоены в освященном месте, он подробно перечисляет церемонии, которыми должно сопровождаться его погребение. Он предписывает накормить пятнадцать нищих и одеть трех бедняков, жертвует золотые и серебряные дукаты на спасение душ грешников, на монастыри. приюты, орден крестоносцев и на выкуп христиан, томящихся в турецком плену. Потом перечисляются суммы в пользу его пажа Кристобаля Рабело и раба Энрике, который со смертью своего господина должен стать свободным человеком, поскольку он христианин и может помолиться за упокой моей души>. Все титулы, дарованные ему императором, все недвижимое имущество и доля от будущих прибылей, а также его нынешние поместья и доходы Наследует сын Родриго, ему, как сказано в завещании, сейчас полгода. Если Родриго безвременно умрет, все наследство переходит к ребенку, которым теперь беременна Беатрис Барбоза де Магеллан. Магеллан скрупулезно перечисляет все, какие только возможно, случаи смерти, называет своими наследниками поочередно жену, брата, сестру и требует, чтобы они сохранили его имя и его рб. Упомянуто и приданое Беатрис. находящееся в ведении другого нотариуса. Им предоставлено распоряжаться Беатрис по собственному усмотрению, будь она вдова или вторично за- мужем.

Но заботы эти напрасны. Родриго умирает в 1521 году, второй ребенок появляется на свет мертвым, и Беатрис проживет только до марта 1522 года. Император нарушает и обещания, и договоры; ни одно из пожеланий Магеллана не будет исполнено.

В церкви Нуэстра-Сеньора-де-Баррамеда вымаливают тем временем поддержку всевышнего те, кто на этом свете имеет значительно меньше для включения в завещание. В судовые роли внесены имена еще двадцати пяти человек, Двести шестьдесят пять раз выслушивают священники покаяние в грехах мужчин и подлых, и благородных. Они узнают о мстительности и враждебности, насилии и злобе. Все это так и отправится вместе с Ними в плавание. Ни одно отпущение грехов не в состоянии предотвратить того, что многие из них в ближайшем будущем пойдут на борту врукопашную, чтобы завладеть тощими крысами, или будут бездеятельно смотреть, как их спутников убивают на берегу, словно бешеных псов. И точно так же многие проявят себя в ходе плавания в такой мере великодушными, мужественными и смелыми, что тем, кто прозябает свой век, это покажется невероятным. Противоречивым и единым устремлениям этих негодяев и героев мы обязаны тем, что через несколько лет мир облетит «величайшая со дня сотворения человека новость».

Великое приключение начинается 20 сентября. Легкий ветер выносит армаду в море, называемое пока Северным, или Морем- Океаном. Через шесть дней флот достигает Канарских островов. Три или четыре дня проводят команды в Санта-Крус-де-Тенерифе. Доставляют на борт различный груз, заготовленный высланным сюда заранее купцом. Потом двинулись к Пунта-Роха на юге острова Тенерифе, где флот запасается смолой. «Конопатчики «применяют ее в большом количестве для заделывания швов между досками палубы, рассыхающимися в тропической жаре. Именно тогда Магеллан получает весть от тестя. Дьогу Барбоза сообщает, что тот должен быть начеку и опасаться испанских капитанов. Они похвалялись в кругу друзей, что убьют генерал-капитана, как только дело дойдет до ссоры. Ответ Магеллана не очень показателен и явно рассчитан для предъявления кому-либо еще, кроме тестя. Он будет выполнять свою миссию, пишет Магеллан, как покорный слуга императора, которому в конце концов поклялись в преданности и другие капитаны.

В ночь на 3 октября корабли покидают Тенерифе. Вместо рекомендованного юго-западного курса генерал-капитан скоро велит повернуть на юго-юго-запад, и нельзя назвать несправедливым желание Хуана де Картахены, чтобы Магеллан Объяснил свои действия. На самом же деле наиболее удобный маршрут для парусных судов в Бразилию в это время года пролегает к западу от островов Зеленого Мыса; теперешний курс доставит флоту много неприятностей. Возможно, стремясь разоблачить своих противников, Магеллан реагирует весьма резко: Картахена не должен задавать вопросы, а днем следовать за его флагом, ночью за светом его кормового фонаря, отвечает он властно. Погода и Картахена не замедлят ему отплатить.

Антонио Пигафетта пишет о бедственных штормах, при Которых необходимо было немедленно убирать паруса, так как каравеллы так нещадно кренило, что их грот-реи касались воды. Сообщает он и о хмурых дождливых днях без единого дуновения ветерка. Во время штиля матросы охотились на акул, которые в здешних водах встречаются в изобилии. «Но крупные акулы это не то, чем можно вкусно отобедать, да и маленькие едва-едва приемлемы». Хронист рассказывает также об отчаянии, охватывающем матросов в ураганные ночи:

«В те штормовые ночи мы много раз видели святого Эльма. Однажды, когда была особенно плохая погода, святой в образе горящего факела находился близко почти всю ночь. Он опустился на верхушку грот-мачты и оставался там более двух с половиной часов. Это успокоило нас, ибо мы доселе в слезах ожидали смерти. Прежде чем святой огонь иссяк, он ударил нам в глаза с та- кой силой, что мы более четверти часа слонялись, как слепые, вымаливая милосердия, поскольку теперь уже никто не верил что этот шторм их поглотит. Ведь общеизвестно, что, если тот огонь, внутри которого и находится упомянутый святой Эльм, появляется над кораблем и Опускается на него… корабль никогда не терпит крушение».

Те, кто связывал грозовые разряды атмосферного электричества с верой в чудеса, еще не скоро разочаровались: даже мореплаватели прошлого столетия разделяли подобные суеверия.

К концу месяца начались Другие происшествия. В армаде было заведено, что остальные корабли ежедневно приближались к на расстояние, позволяющее слышать друг друга. Тогда капитаны докладывали о достойных внимания событиях дня или получали необходимые указания. Причем капитанам следовало обращаться вначале с предписанным приветствием: «Слава богу, господин генерал-капитан и начальник доброго пути». Картахена, однако, изменяет церемонию. Однажды матрос с выкрикивает слова приветствия. но не по принятой форме, а называя Магеллана просто капитаном. Когда тог потребовал приветствовать его надлежащим образом, Картахена возразил, что позволил обратиться к нему лучшему члену команды, впоследствии он может выбрать для этой цели даже пажа.